Олесь Бенюх - Похищение мечты

• Название: Похищение мечты
• Автор: Олесь Бенюх
• Жанр: Русская классическая проза

---

"А что, в этом что-то есть!" - воскликнул комик, еще внимательнее разглядывая Венди и Кейт. "Фи, Боб Хоуп", - седая дама, увешанная бриллиантами, позеленела от негодования. "А что, это даже пикантно, капризно возразил комик. - Я хочу познакомиться с ними... поближе".

Уже в одиннадцатом часу Беатриса подвела к Раджану невысокого, плотного мужчину лет сорока пяти, подстриженного под бобрик. "Знакомьтесь, господа. Вам есть о чем поговорить". Она едва успела закончить фразу, как ее бесцеремонно увлек за собой Боб Хоуп. При этом он строил свои знаменитые хоуповские гримасы и жарко дышал ей в ухо: "А что, представьте меня, дорогая, этим двум милым лесбияночкам! мой эскорт взбунтовался. А сам я не могу. Джентльменский кодекс воспрещает". Збигнев Бжезинский, - бобрик качнулся к Раджану, от улыбки лицо под ним сморщилось в печеное яблоко, из которого странным наростом торчал белый нос. "Кукиш, один большой ехидный кукиш", - глядя на это лицо, внутренне усмехнулся Раджан и тоже представился. "Индепендент геральд"? - переспросил американец, и лицо его на секунду приняло какое-то хищное выражение. И тут же вновь собралось в улыбке: "Я, знаете ли, заведую кафедрой в Колумбийском университете..." "Как же, как же - кафедрой проблем коммунизма", - вежливо вставил Раджан. "Да, именно. Ученые нашей кафедры анализируют все заметные выступления мировой прессы по нашему профилю. Получается, заочно я с вами давно знаком". "И я - с вами. Вы - отец теории технотронной эры. Занимательно, хотя и... спорно". "А меня? Меня вы знаете, молодой человек?" - вальяжный баритон прозвучал откуда-то сзади. Раджан обернулся и увидел рядом с собой высокого, широкоплечего старика, одетого в модный спортивный костюм, лысого, румяного, с франтоватыми седыми усиками. "Джозеф Морсоу", похлопал старика по плечу Бжезинский.

Впрочем, Раджан и без того узнал знаменитого журналиста. Морсоу не раз бывал в Индии, газеты публиковали его фото, карикатуры и шаржи на него.

- Господин Раджан в большом восторге от русских, - Бжезинский улыбнулся одной лишь прорезью рта.

- Действительно? - Морсоу рассматривал индийца откровенно, дружелюбно. - Он еще совсем молод. Через симпатии к "красным" в молодости проходят все. Своего рода психологическая корь. Пройдет.

- Меня Господь уберег от этой злокозненной "кори", Бжезинский нахмурился.

- Вы исключение, - Морсоу сделал глоток из своего стакана. Счастливое или напротив - вот в чем вопрос.

- Господин Раджан, - Бжезинский тоже отпил немного мангового сока ("Извините, абсолютный трезвенник!"), - насколько помнится по аннотации к вашим статьям, вы из очень состоятельной семьи?

- У вас отличная память.

- Благодарю. Что вас привлекает в идеологии русских?

- То, что ее главный предмет - счастье для каждого.

- Разве предмет западных идеологий иной? И разве не мы создали общество изобилия, пока русские кормят свою полуголодную страну сладкими сказками о завтрашнем рае и ежегодно закупают на Западе хлеб, мясо, масло, ширпотреб?

- Но они вынесли тяжесть, главную тяжесть самой страшной из войн. Все было разрушено, убит цвет нации - двадцать миллионов...

- Дорогой мистер Раджан, - Морроу примирительно поднял руку, призывая положить конец спору. - У нас много, очень много недостатков. Но у нас есть одно величайшее достоинство, которое мы считаем вершиной всех достижений человечества абсолютная свобода индивидуума! Вы, как я понял из слов Беаты (между прочим, мы оба - Збигнев и я - нянчили ее еще в детстве), приехали в эту страну только что. Поживите, осмотритесь, постарайтесь понять нас, нашу культуру, наши устои. И знаете что? - он на мгновенье задумался, словно высчитывая что-то в уме. - Ровно через год встретимся и продолжим эти Великие Дебаты. Надеюсь, и аргументы ваши - простите меня за резкость будут не столь наивными и избитыми, и...

- Раджан! - сквозь скрежет музыки и гул голосов прорвался к ним возглас Беатрисы. - Иди сюда!

- Иду! Извините, господа. Я согласен - через год! - Раджан проговорил это уже на ходу.

- Ты, Збигнев, хоть и университетский муж, а практическую педагогику, насколько я понимаю, явно недооцениваешь, проговорил, глядя вслед Раджану, Морсоу.

- Он - типичный выродок. Да, да, выродок! - воскликнул Бжезинский. Отец - богатейший человек Индии. А сын братается с международным пролетариатом. Сучий сын!

- Ты, кажется, забыл, что он любит дочь Джерри Парсела.

- И она его, кажется.

- И она его. Тем более, нам с тобой будет очень неловко, если через год он будет нести ту же коммунистическую чушь.

Неловко перед Джерри.

- Год - большой, очень большой отрезок времени. За один единственный день преспокойно исчезали иные цивилизации, улыбнулся Бжезинский. Цивилизации!

Беатриса стояла у самой входной двери. Когда Раджан пересек, наконец, всю гостиную, протискиваясь между оживленно беседующими, лавируя между самозабвенно танцующими, он увидел мужчину и женщину. Они, видимо, только что пришли. Мужчина держал шляпу в руках, улыбался, женщина снимала легкий летний плащ.

- Раджан, - Беатриса повесила шляпу и плащ на вешалку, моя очаровательная мачеха и...

- Синьор Ричард Маркетти, - вставила Рейчел. - Секретарь мистера Парсела. Разумеется, один из новеньких. А меня зовите Рейчел, ладно? - и она поцеловала Беатрису в щеку.

- Что папа? Он обещал тоже заехать, - Беатриса обняла Рейчел.

- Ему пришлось вновь срочно вылететь в Вашингтон. Звонили от Джона Кеннеди. Джерри просил извиниться за него. Обещал компенсировать все семейной поездкой в Калифорнию. Он сам завтра тебе об этом проекте расскажет.

- Пойдем к бару, - Беатриса потянула за собой вновь прибывших гостей. Она никак не могла определить свое отношение к Рейчел. Ей импонировали простота и сердечность молодой мачехи. Правда, когда она вспоминала мать, ее почти всегда охватывало чувство неловкости за отца. Как он, с его умом, эрудицией, вкусом, мог остановить свой выбор на этой славненькой простушке? За маму были Моцарт и Гайдн, Бетховен и Григ, она знала их музыку наизусть; за нее были Сервантес и Данте, Шиллер и Гюго, которых она читала в оригинале; а как она любила "блуждать" по истории Древнего Египта, философии Германии девятнадцатого века, живописи России и Франции начала двадцатого! неужели все объяснялось сакраментально просто - молодостью Рейчел? Нет, и еще раз нет, и еще тысячу раз нет! Отец - натура сложная, противоречивая, непредсказуемая. Он может быть циником из циников. Подумаешь - молодость! При желании он мог бы купить тысячи девиц красивее и моложе Рейчел. Значит, есть в ней какая-то тайна. Какая? Если бы не эти сомнения Беатрисы, они давно бы уже стали подругами. Рейчел так этого хотела. Но сомнения были. И еще была память о матери, которую, как казалось Беатрисе, Рейчел чем-то омрачила. Ни разу Беатриса не подумала, что это могла быть естественная дочерняя ревность к отцу. Между нею и отцом встала чужая женщина. И Беатриса пыталась понять - не всегда бывая объективной - в чем заключалась сила этой женщины. Это был тот сложный замок, за которым таилась ее возможная будущая дружба с Рейчел.

Сейчас Беатрисе не понравилось, что Рейчел появилась у нее с этим Маркетти. Ничего особенного, разумеется. Но появление на людях с мужчиной, пусть секретарем ее мужа, но молодым, смазливым - что это? Глупость или вызов? Когда они пошли танцевать, Беатриса даже вспыхнула от негодования. Однако держала себя в руках, болтала внешне беззаботно, пила, смеялась. А Маркетти во время танца, сквозь свою обычную улыбку, едва слышно спрашивал Рейчел: "Миссис Парсел, я надеюсь, мистер Парсел знает, что возлюбленный мисс Парсел - черный? Конечно, это абсолютно не мое дело. Но есть право отца знать. И он не просто отец, он мой босс. "Он и мой босс, - смеялась Рейчел. - Джерри знает, что Раджан черный. Он хорошо знает его отца. Мой муж - убежденный либерал. И смотрит сквозь пальцы на эту связь". "В данном случае, - заметил Маркетти, его либерализм может обернуться многими неприятностями"."Согласна, - кивнула Рейчел. - Но Джерри надеется, что Беатриса образумится. Несмотря на то, что отец Раджана богат как сам Парсел, всем, я уверена, всем ясно, как божий день, что брачный союз здесь исключается". "Может быть, всем, кроме Беатрисы и Раджана", - Маркетти, казалось, говорил эти слова печально, сквозь свою приклеенную приятную улыбку...

Их ужин в чикагском пресс-клубе подходил к концу. Уже был подан сыр, и Раджан знаком попросил официанта принести счет. Уже было принято решение остаток вечера провести в клубе любителей изящной словесности. Беатриса раскрыла сумочку и, глядя в зеркальце, поправляла волосы, Ей были видны два центральных ряд столиков. Все заполнены. Люди малознакомые.

Жуют. Пьют. Смеются. Возмущаются. Жестикулируют. Вдруг она резко обернулась, стала пристально вглядываться в двух мужчин, поднимавшихся в это время со своих стульев.

- Ты знаешь, мне кажется, я вижу одного из твоих старых друзей. И как раз того, кого я меньше всего ожидала встретить именно здесь.