Жоржи Амаду - Подполье свободы

• Название: Подполье свободы
• Автор: Жоржи Амаду
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1954

«Подполье свободы» – первый роман так и не оконченой трилогии под общим заглавием «Каменная стена», в которой автор намеревался дать картину борьбы бразильского народа за мир и свободу за время начиная с государственного переворота 1937 года и до наших дней. Роман охватывает период с ноября 1937 года по ноябрь 1940 года.

---

Он жестом предложил ей выйти.

– Мы возьмем такси…

– А ваша машина? Я предпочла бы…

– Она в гараже, на зарядке аккумуляторов…

– В таком случае, нам придется немного пройти пешком. Я не могу подъехать на такси к самым дверям его дома.

Врач улыбнулся.

– Для Алберто, для каждого из вас, я готов пройти пешком много-много лиг, дитя мое. – Он посмотрел на талию Марианы, на ее лицо. – Вы пополнели…– Захлопнув дверь квартиры, он открыл дверцу лифта. – Что это – просто полнота или там уже заявляет о своем существовании маленький коммунистик? – Он говорил почти шопотом, хотя кругом в доме все спали.

По печальному лицу Марианы скользнула улыбка. Она опустила глаза. Врач похлопал ее по плечу.

– Заходите на днях ко мне в консультацию; я дам вам рекомендацию к специалисту, моему приятелю. Он того же образа мыслей, что и мы. При той жизни, какую вы ведете, беременность без регулярного медицинского наблюдения для вас опасна. Он поможет вам, будет следить за вашим здоровьем. Вам это ничего не будет стоить, и он ни о чем не будет вас расспрашивать. Он хороший малый!..

– Благодарю вас. Я согласна. Я уже и сама об этом думала.

– Только не берите пример с Алберто. Вы теперь сами видите, к каким это приводит результатам. А в данном случае дело идет не о вас, а о другом существе – о ребенке.

В такси доктор еще раз переспросил у нее уже выслушанные им подробности о состоянии больного и высказал свои предположения:

– У него каверна в левом легком. Что касается правого, то когда я его осматривал в последний раз, оно было здоровое. Самое худшее, если окажется, что затронуто и правое легкое. – Он давал Мариане научные разъяснения, говорил, что если больной выдержал кровохарканье и путешествие, возможно, непосредственная опасность уже миновала. – Это путешествие – сущее безумие… Почему не оставили его там, где он находился, хотя бы на несколько дней, пока он набрался бы сил?.. Ведь он мог умереть в дороге.

– Там, где он находился, не было врачей, и там ему угрожала тюрьма. Это было бы еще хуже…

Мариана отпустила такси на улице, расположенной довольно далеко от дома Руйво. Затем они совершили запутанный переход, пересекли небольшой пустырь и, наконец, достигли улочки, где жил Руйво. Дверь открыла Олга – крупная, полная женщина. Лицо ее выражало страдание, она казалась старше Руйво; глаза ее покраснели: видимо, она много плакала. Она как-то поникла под тяжестью постигшего ее горя, не знала, что делать. Мариана обняла ее.

– Мужайся, Олга! Вот приехал врач, и все устроится. Не бойся!

– Он сейчас уснул. Стоит ли его будить? – Она переводила испуганные глаза с Марианы на врача.

– Нет, – ответил врач. – Сначала расскажите мне все, что произошло после его приезда.

Мариана оставила их в комнате. Олга принялась рассказывать, как прибыл грузовик, как страшно ослаб Руйво, как он мучительно тяжело дышит. Врач внимательно слушал.

Мариана приблизилась к дверям спальни. Лампа была обернута бумагой так, что свет не падал на лицо больного. Руйво лежал с открытыми глазами. При звуке шагов он повернул голову к двери.

– Олга?.. Ложись спать, моя деточка…

Мариана переступила порог и прошептала:

– Руйво, это я…

Он пытался разглядеть ее в полумраке; узнал дружеский голос.

– Ты, Мариана? Садись сюда, на кровать.

Она села к нему на кровать и теперь смогла хорошо рассмотреть его осунувшееся, смертельно бледное лицо; рыжеватые, коротко остриженные волосы не шли к этому лицу. Он тяжело дышал.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Через несколько дней поднимусь на ноги. Олга больше больна, чем я. Позаботься о ней, заставь ее лечь спать… – Затем он резко изменил тему и заговорил, хотя и с трудом, но как всегда горячо: – Жоан здоров, успешно работает. Там трудно, в Сантосе. Месяц забастовки – это не шутка. Многие уже пали духом… Полиция свирепствует. Я должен поскорее возвратиться туда, чтобы помочь Жоану. Поскорее, поскорее…

Приступ страшного кашля сотряс его исхудалое тело, ввалившуюся грудь, пылающее от жара лицо. Мариана сказала:

– Ты не должен так много говорить. Здесь врач, доктор Сабино. Я позову его сюда…

– Подожди… – прохрипел он, задыхаясь от кашля. – Подожди… – Мариана поднялась и наклонилась над ним, приготовившись слушать. – Что тебе известно о забастовке на Сан-Пауловской железной дороге?

– Я о ней не знаю. Этим занимается Зе-Педро. Сегодня я его увижу; могу ему сказать, что ты этим интересуешься.

– Да, непременно. Эта забастовка может очень помочь нам в Сантосе. Необходимо провести ее.

– Замолчи. Я позову сейчас врача.

Пока врач осматривал больного, Мариана оставалась с Олгой в соседней комнате, стараясь ее утешить и подбодрить. Врач задерживался, а им минуты казались вечностью Что скажет доктор Сабино? Подаст ли какую-нибудь надежду? На Мариану Руйво произвел впечатление человека, находящегося на исходе своих сил: никогда еще не приходилось ей видеть настолько бледное и худое лицо, не приходилось слышать такого тяжелого, болезненного дыхания. А между тем прежний страстный огонь его пламенной воли поддерживал жизнь, его мысль, обращенная к насущным нуждам пролетариата, работала по-прежнему ясно.

Наконец появился врач. Он вышел без пиджака с засученными рукавами, держа шприц для впрыскиваний, и сказал Мариане:

– Прокипятите шприц!

Мариана в присутствии Олги не стала его ни о чем спрашивать; она пыталась по выражению лица доктора уловить какой-нибудь намек, но тот уже повернулся к ней спиной и опять ушел в комнату больного. Олга принесла бутылочку спирта. Мариана дожидалась, пока закипит вода, затем понесла шприц в комнату Руйво.

Врач сидел на постели, на месте Марианы; Руйво лежал с закрытыми глазами.

– Готово.

Но врач, казалось, ее не слышал: он сидел с сосредоточенным лицом и смотрел на больного. Мариана повторила свои слова, и только тогда врач посмотрел на нее. Руйво тоже открыл глаза. Врач сказал:

– Сейчас мы сделаем ему инъекцию.

Коробочка с ампулами была открыта и лежала около него на кровати. Извлекая шприцем из ампулы жидкость, врач заговорил:

– Не могу сказать ничего определенного, пока не будет произведено более тщательное обследование. Но у меня создалось впечатление, что правое легкое продолжает оставаться незатронутым, я в нем изменений не нахожу. Зато каверна левого легкого, должно быть, значительно увеличилась. Как бы там ни было, но положение больного очень серьезно, очень опасно. Я оставлю здесь ампулы, и вы, Мариана, будете делать ему впрыскивание: одно – в полдень, другое – в шесть часов вечера. Я пропишу также лекарство, закажите его в аптеке. Вечером я приеду еще раз.

Он сделал укол в жилистую, худую руку Руйво. Отдавая Мариане шприц, врач спросил:

– Но как, чорт возьми, я найду этот дом? Не имею никакого представления…

– Я заеду за вами, – предложила Мариана.

– Хорошо. В таком случае будьте в моем врачебном кабинете после шести. Лучше всего – около семи. – Он опять сел на кровать, точно ему хотелось еще что-то сказать, и снова обратился к Мариане: – Как только ему станет немного лучше, необходимо перевезти его куда-нибудь ближе к центру, где бы я смог его лучше осмотреть. Необходимо сделать рентгеновский снимок, взять кровь на анализ. Нельзя ли подыскать подходящий дом?

Мариана вспомнила о Маркосе де Соузе.

– Может быть… Очень возможно…

– Тогда позаботьтесь об этом как можно скорее. Я достану больничную карету для перевозки больного. Если он проведет ночь спокойно, завтра утром его можно перевезти.

Руйво пытался возразить:

– Но…

– А вы замолчите! Не разговаривать, ни во что не вмешиваться, отдыхать! Разговаривать запрещается самым категорическим образом. Вы, Мариана, последите за тем, чтобы он не говорил и не утомлялся. Одно несомненно: на некоторое время ему придется воздержаться от всякой деятельности…

– Что? – Руйво приподнял голову с подушки; в его глазах вспыхнул протест.

– …если не хотите прекратить ее навсегда, старина! Вы коммунист, и я говорю вам вполне откровенно: если вы хотите выжить, вам придется беспрекословно повиноваться моим приказаниям. И я хочу, чтобы вы знали, что всякое напряжение может стоить вам жизни. Если вы считаете, что ваша смерть полезна для революционного движения, тогда отправляйтесь на тот свет, убивайте себя. Но если вы хотите отдать жизнь своему делу, тогда постарайтесь остаться в постели, соблюдая полный покой.

Заговорила Мариана:

– Объясните, доктор, что я должна делать, и я все выполню. Если он не послушается вас, он послушается партии.

Руйво смотрел на обоих и, казалось, с трудом удерживался, чтобы не заговорить. В дверях появилась Олга; еле сдерживая слезы, она вопросительно взглянула на врача.

– А вы, дона Олга, ложитесь-ка спать. С вашим мужем все благополучно, не беспокойтесь. Если он будет лежать спокойно и выполнять предписания врача, мы скоро поставим его на ноги. Я произведу впрыскивание и вам, чтобы вы могли заснуть. О больном позаботится Мариана.