Жоржи Амаду - Подполье свободы

• Название: Подполье свободы
• Автор: Жоржи Амаду
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1954

«Подполье свободы» – первый роман так и не оконченой трилогии под общим заглавием «Каменная стена», в которой автор намеревался дать картину борьбы бразильского народа за мир и свободу за время начиная с государственного переворота 1937 года и до наших дней. Роман охватывает период с ноября 1937 года по ноябрь 1940 года.

---

– Вот именно… И коммунисты используют это обстоятельство…

– Для коммунистов у нас есть Филинто Мюллер, Баррос, полиция… Это их дело. А твое дело – поехать в Сантос и воздействовать на забастовщиков своим авторитетом министра. Я уверен, что тебе удастся все уладить. Ты красноречив, знаешь, как надо обходиться с этой публикой, тебя считают левым. Самого факта, что к забастовщикам обратишься ты, министр, будет достаточно, чтобы охладить бушующие страсти, – грузчики станут шелковыми. Немного попугать, немного пообещать, и они нагрузят все суда, какие ты только пожелаешь…

– Хорошо…

В Сантосе Эузебио Лиме – теперь он являлся начальником кабинета министра – было поручено ведение предварительных переговоров с забастовщиками. Баррос прибыл в Сантос днем раньше и распорядился об аресте некоторых, наиболее опасных подстрекателей. Тем не менее несколько человек, чьи имена стояли в привезенном Барросом списке, ускользнули от полиции; среди них был и Освалдо. Многочисленные сыщики охраняли отель, где остановились министр и Коста-Вале и где уже находились комендадора да Toppe со своими племянницами, Мариэта Вале и Артур Карнейро-Маседо-да-Роша. Они образовали центр великосветской жизни тех, кто проводил летний сезон на побережье.

Войдя в отведенные для него апартаменты, министр нашел на столе, под хрустальной пепельницей, листовку:

«Внимание, товарищи, внимание!

Габриэл Васконселос, министр труда тирана-Варгаса, адвокат «Компании доков Сантоса», известный как «Габриэл-Пьяница», приедет сюда, чтобы попытаться обмануть забастовщиков Сантоса.

Он пообещает все что угодно, лишь бы мы прекратили нашу справедливую забастовку и погрузили на гитлеровский пароход бразильский кофе, предназначенный для убийцы Франко, который нанес удар ножом в спину доблестному испанскому народу!

Товарищи! Испанские рабочие сражаются за правое дело: за свободу, против гнета и нищеты. Их дело – наше дело! Вот наш ответ на демагогические предложения «Габриэла-Пьяницы»:

Ни одного зерна кофе для Франко!

Свободу всем арестованным забастовщикам!

Прекращение судебного преследования против профсоюзных руководителей!

Только при выполнении этих требований мы снова приступим к работе.

Долой фашистское «новое государство»!

Вон из Сантоса фашистского министра!

Да здравствует международная солидарность трудящихся!»

Были поставлены на ноги все сыщики, но им так и не удалось выяснить, каким образом листовка попала в номер министра. Несомненно, это было дело рук кого-нибудь из служащих отеля, связанного с забастовщиками. Но как его обнаружить? Негритянку Инасию, горничную на этом этаже, никто даже и не заподозрил. Среди переполоха, вызванного листовкой, она смотрела такими испуганными и такими невинными глазами, что один из самых ретивых сыщиков хитро ей улыбнулся и заметил своему коллеге:

– Аппетитная негритяночка…

Эузебио Лима на основе своих предварительных переговоров в порту внес предложение о конфискации находящихся в банке фондов профсоюза грузчиков. Оно было одобрено министром и проведено в жизнь. По мнению Эузебио, забастовка субсидировалась за счет этих фондов и продолжительность ее во многом зависела от них: на эти деньги существовали забастовщики и их семьи. Как только профсоюз не сможет использовать эти фонды, сопротивление забастовщиков будет сломлено. В охраняемом полицией холле отеля Эузебио объяснял министру и Коста-Вале:

– Главари арестованы – Баррос хорошо поработал; он человек опытный. Когда бастующие будут лишены профсоюзных фондов, придется только подождать, чтобы голод доделал остальное. Пройдет еще несколько дней, и им не на что будет купить фасоль и муку. А когда пустое брюхо предъявит свои требования, у них не окажется другого выхода, как уступить, кончить забастовку и приняться за погрузку кофе для генерала Франко.

За бокалом виски министр подписал декрет о конфискации профсоюзных фондов. Одновременно с этим он заявил о своей готовности вступить в переговоры с ответственной комиссией от рабочих, чтобы найти путь к прекращению забастовки. С этим предложением министра Эузебио Лима снова отправился в порт. А съехавшиеся на летний сезон великосветские гости окружили министра и просили дать согласие на устройство в его честь завтра «фантастического бала».

Сузана Виейра, полуобнаженная, в модном купальном костюме, решительно заявила министру:

– Нельзя так много работать, сеньор министр! В конце концов и заболеть можно. Лучше поговорим о костюмах для маскарада. Кем угодно быть сеньору? Что касается меня, то я буду царицей Клеопатрой…

Сеньоры и сеньориты щебетали, лакеи разносили прохладительные напитки. Погода стояла чудесная. Из окон отеля была видна синяя ширь океана и огромная лента прибрежных песков, позолоченных солнцем. Здесь не говорили о забастовке, казалось даже, никто о ней и не знает, – все внимание было сосредоточено на приготовлениях к балу. К концу лета лучшее общество Сан-Пауло собралось здесь, в отелях Сантоса, и празднество в честь министра обещало быть чем-то сенсационным. Бертиньо Соарес с небесно-голубым платочком на шее, в отороченной кружевами шелковой рубашке и светлых полосатых брюках жеманился и своим женственным, срывающимся от волнения голосом объявлял всем:

– Я придумал нечто гениальное: я наряжусь забастовщиком! Одним из этих страшилищ, спаси нас от них, боже!

Кругом засмеялись, и громче всех смеялась Мариэта Вале, сидевшая за столиком у широко открытого окна и не сводившая глаз с Пауло, который тоже приехал на несколько дней в Сантос, чтобы, выполняя свой долг, поухаживать за племянницей комендадоры да Toppe. Уже всем было известно, что вскоре будет официально объявлена их помолвка, а на рождестве состоится свадьба.

Сузана Виейра облокотилась на кресло, в котором покоился министр, и близость ее обнаженного, еще влажного от купанья тела довершала для его превосходительства ощущение полного блаженства, вызванного пребыванием в комфортабельном холле роскошного отеля, царившим вокруг оживлением, щебетанием дам, элегантной публикой, холодком мороженого в хрустальной вазочке, возбуждающим запахом коктейлей. «Приятные и хорошие люди, – думал он, – а их веселью угрожает темная, первобытная, варварская рабочая масса. По какому праву нарушает она эту радостную атмосферу цивилизованной жизни, это увлекательное веселье?..»

Министр повернулся к сидевшему рядом Коста-Вале – единственному из присутствующих, кто, казалось, не интересовался предстоящим балом-маскарадом.

– Эта забастовка окончится сегодня же. Я проявлю энергию.

Сузана Виейра, услышавшая эти слова, дернула министра за пиджак и тоном упрека сказала:

– Неужели сеньор не может забыть об этих противных вещах? Даже когда я около него? Я чувствую себя почти оскорбленной…

Министр взял влажную руку Сузаны, к которой пристали мельчайшие песчинки, и поцеловал пальцы.

– Это моя обязанность. Или вы думаете, хорошенький чертенок, что легко быть министром? Я должен оберегать всех вас. Вы наивны, вы не видите нависающей над вами опасности… А я должен быть на страже ваших интересов.

Он потянулся за бокалом, но Сузана предупредила его, сама подала ему виски со словами:

– Позвольте вас напоить, бедняжка. Вы так устали… Вы – наш защитник от красных…

В это самое время Инасия выходила из отеля через служебный подъезд, неся руководителям забастовки деньги, собранные ею для бастующих грузчиков среди прислуги отеля. Она спешила также передать весть о конфискации профсоюзных фондов.

В холле раздавался смех. Служащие украшали цветами и разноцветными фонариками главный зал, где должен был состояться бал.

9

На пристани, где замерла работа, грузчики собирались группами перед складами и беседовали. Суда будто спали на солнце перед неподвижными подъемными кранами. Германский пароход перенес свою стоянку подальше от берега на рейд, где и стоял теперь на якоре, – это было сделано из предосторожности. Солдаты военной полиции, с ружьями наперевес, охраняли ворота доков. Среди грузчиков шныряли полицейские шпики; забастовщики провожали их подозрительными взглядами. Повсюду громоздились горы ящиков и мешков, подлежащих погрузке на суда.

Было около полудня, когда Эузебио Лима подъехал в министерском автомобиле к большим воротам доков. Он приказал одному из солдат позвать с пристани старшего сыщика. Это оказался молодой человек атлетического телосложения, присланный из Рио-де-Жанейро федеральной полицией. Из-под расстегнутого пиджака у него торчал револьвер. Эузебио Лима пожал ему руку.

– Я хочу переговорить с забастовочным комитетом.