Матильде Асенси - Последний Катон

• Название: Последний Катон
• Автор: Матильде Асенси
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-040289-2, 978-5-9713-6048-3, 978-5-9762-3496-3

Спортивный самолет разбился.

Погибли и пилот, и пассажир — состоятельный африканец Абу-Рух Ясус. Но почему несчастным случаем заинтересовался Ватикан?

Почему к расследованию катастрофы подключают лучшего ватиканского палеографа Оттавию Салину — да еще и выделяют ей в помощь самого надежного из тайных агентов Ватикана и известного историка из Александрии?

Возможно, дело в таинственных знаках, обнаруженных на теле погибшего?

Или виной всему — старинная серебряная шкатулка с таинственными кусочками дерева, найденная в его вещах?

Оттавия и ее помощники начинают расследование и постепенно понимают — возможно, им предстоит раскрыть одну из величайших загадок христианства!..

---

— Насколько я понимаю, отношения между братством и монастырем должны были быть очень тесными, — вставил Фараг. — Наверное, мы никогда не узнаем, насколько тесными.

— Что еще мы знаем?

— Ну… — Я перелистала свои быстрые заметки, сделанные наспех из толстых отчетов, которые мне предоставляли мои помощники. — Еще много не переведено, но можно сказать, что большинство Катонов заполняют своей летописью только несколько строчек, другие исписывают страницу или диплом, некоторые — еще больше: два или три диплома, но таких меньше всего. Однако все они без исключения едут в монастырь Святой Екатерины в 5–10 последних лет своей жизни, и если забывают или не могут упомянуть о чем-нибудь важном, в начале своей летописи об этом повествует следующий Катон.

— Нам известно, сколько всего было Катонов?

— С точностью сказать я не могу, капитан. Отдел информатики еще не восстановил полный текст рукописи, но до завоевания Иерусалима персидским царем Хосроем II в 614 году было тридцать шесть Катонов.

— Тридцать шесть Катонов! — восхитился капитан. — И что случилось в братстве за это время?

— Да, похоже, ничего особенного! Его главной проблемой были латинские паломники, которые тысячами приезжали в памятные даты. Им пришлось организовать рядом с Животворящим Древом нечто вроде преторианской гвардии ставрофилахов, потому что, кроме прочих непотребств, многие паломники, склонившись для поцелуя, выдирали из Креста зубами щепки, чтобы увезти их с собой как реликвию. Около 570 года, во время правления Катона XXX, разразился громкий скандал. Группа подкупленных ставрофилахов организовала похищение реликвии. Это были бывшие паломники, которые вступили в братство за год до этих событий и которых никто никогда бы не заподозрил, если бы их не поймали на горячем. Тогда снова начались старые споры о принятии новых членов. Судя по всему, туда набивалась всякая латинская шваль, готовая урвать кусок и удрать. Но даже в этом случае и в последовавшие за ним годы ничего предпринято не было. Иерусалимский, Александрийский и Константинопольский Патриархи оказывали большое давление, чтобы предотвратить возможные изменения, поскольку миссия охраны порядка, выполняемая ставрофилахами, высоко ценилась, и они не хотели, чтобы братство стало подобием закрытого клуба с ограниченным доступом.

— А вы, капитан? — вдруг с интересом спросил Фараг. — Вы нашли дополнительную информацию о ставрофилахах, которую собирались искать?

В последние дни мы видели, как он лихорадочно работает за компьютером, распечатывает страницу за страницей и раз за разом их перечитывает. Я ждала, что он в любую минуту сообщит нам о какой-нибудь интересной находке, но дни шли, и Кремень опять был самим собой: невозмутимым и молчаливым Кремнем.

— Я действительно искал, но абсолютно ничего не нашел. — Казалось, он погрузился в глубокие раздумья. — Ну… это не совсем верно. Я нашел одно упоминание, но оно так незначительно, что я не думал, что о нем стоит и говорить.

— Капитан, прошу вас! — возразила я в справедливом негодовании.

— Ну хорошо, слушайте… — начал он и потянул за края пиджака, одергивая его. — Это упоминание я нашел в любопытной рукописи галисийской монахини.

— В «Путешествии» Эгерии? — язвительно перебила я. — Я уже говорила вам об этой книге, когда мы разыскивали данные о монастыре Святой Екатерины на Синае.

Капитан кивнул.

— Именно, в «Путешествии» Эгерии, написанном между Пасхой 381-го и Пасхой 384 года. Ну вот, в главе, где она описывает литургию в Пасхальную пятницу в Иерусалиме, она утверждает, что ставрофилахи отвечали за охрану реликвии и следили за приближающимися к ней верующими. Испанская монахиня видела их собственными глазами.

— Значит, все подтверждается! — радостно провозгласил Фараг. — Ставрофилахи существовали! Кодекс Иясуса говорит правду.

— Значит, за работу, — грубо пробурчал Глаузер-Рёйст. — Государственный секретарь очень недоволен отсутствием результатов.

* * *

Впервые в своей жизни я не заметила наступления Страстной недели. Я не была на мессе в Вербное воскресенье, в Страстной четверг и в Пасхальное воскресенье; не пошла на покаянное поминовение страстей Господних и на Пасхальную всенощную службу. Вплоть до того, что я даже пропустила еженедельную исповедь у доброго отца Пинтонелло. Все, кто находился в Гипогее, получили папскую привилегию, которая освободила нас от религиозных обязанностей. Его Святейшество появился во всех средствах массовой информации за отправлением службы Страстной недели (доказывая этим, что ошибаются все те, кто толкует о его немощи) и хотел, чтобы мы продолжали работать под землей, пока не решим проблему. И, откровенно говоря, несмотря на усталость, мы проявляли настоящее рвение: мы перестали ходить в служебный кафетерий, потому что нам приносили еду в лабораторию; перестали возвращаться на ночь домой, потому что нам подготовили номера в «Доме святой Марты»; отбросили отдых и перерывы, потому что у нас уже просто не было времени. Мы стали добровольными затворниками, постоянно одолеваемыми одной лихорадкой: лихорадкой увлекательного открытия хранимого на протяжении веков секрета.

Единственным, кто довольно часто выходил оттуда, был капитан. Кроме того, что у него были обычные встречи с государственным секретарем Анджело Содано, на которых он информировал кардинала о продвижении расследования, Глаузер-Рёйст ночевал в казарме швейцарской гвардии (у офицеров и унтер-офицеров там были отдельные комнаты) и иногда проводил там по нескольку часов, тренируясь на стрельбище и решая проблемы, о которых мы не имели ни малейшего понятия. Загадочный человек был этот капитан Глаузер-Рёйст: сдержанный, немногословный, почти всегда молчаливый, а иногда даже немного зловещий. По крайней мере так казалось мне, потому что Фараг так не считал. Он был уверен, что Глаузер-Рёйст — простой и приятный человек, который страдает от того, какую работу ему приходится делать. Они много говорили в Египте во время многочасовой поездки на джипе, когда проехали из одного конца страны в другой, и хотя капитан не открыл ему, в чем заключались его обязанности, Фараг почувствовал, что они не слишком ему по сердцу.

— Ну а что еще он тебе говорил? — спросила я, умирая от любопытства, однажды, когда мы вдвоем сидели в моей лаборатории и работали (наконец-то!) над одним из последних двойных листов кодекса. — Упомянул какие-то детали, или рассказал о себе, или проговорился про что-то интересное?

Фараг от души рассмеялся. Белые зубы заблестели на фоне темной кожи.

— Единственное, что я помню, — весело сказал он, стараясь скрыть арабский акцент при произношении, — это что он сказал, что пошел в швейцарскую гвардию, потому что там служили все члены его семьи с тех пор, как его предок, командир швейцарской гвардии Каспар Рейст, спас Папу Климента VI от войск Карла V во время разграбления Рима.

— Вот так да! Значит, капитан из знатной семьи!

— Еще он сказал, что родился в Берне и окончил университет в Цюрихе.

— И что он изучал?

— Агрономию.

Я оторопела.

— Аграрную инженерию?..

— А что в этом такого? — удивился он. — Ну, может, это тебе больше понравится: кажется, он сказал, что окончил еще Римский университет по специальности «Итальянская литература».

— Не могу себе представить, чтобы он строил парники для овощей-фруктов, — наугад произнесла я, все еще находясь под впечатлением.

Фараг так рассмеялся, что ему пришлось утирать слезы ладонями.

— Ты невыносима! Вбила себе что-то в голову и… — Он на секунду взглянул на меня блестящими глазами и тут же качнул головой и ткнул пальцем в диплом, который мы так и не закончили. — Может, вернемся к работе?

— Да, так будет лучше. Мы остановились здесь. — И я отметила ручкой точку посредине второго столбца страницы.

Когда персидский царь Хосрой II захватил Иерусалим в 614 году, братство ставрофилахов вступило в полосу кризиса. После победы Хосрой увез Животворящее Древо в Ктесифон, столицу империи, и положил его у ног своего трона как символ собственной божественности. Самые слабые члены братства в страхе бежали и рассеялись, а те немногие, кто остался под руководством Катона XXXVI, считая себя виновными в утрате реликвии, принялись искупать свое мнимое нерадение ужасными постами, епитимьями, бичеваниями и приношением разных жертв. Некоторые даже умерли от ран, нанесенных самоистязанием. Прошло пятнадцать горестных лет, на протяжении которых византийский император Ираклий продолжал воевать с Хосроем II, пока окончательно не одолел его в 628 году. Вскоре после этого, во время волнующей церемонии, проведенной 14 сентября того же года, Истинный Крест вернули в Иерусалим, и сам император пронес его через город. Ставрофилахи почтили это событие активным участием в процессии и в торжественном религиозном обряде воздвижения реликвии на ее место. С тех пор этот день, 14 сентября, навсегда отмечен в церковных календарях как праздник Воздвижения Честного Креста Господня.