Александр Тамоников - Тени прошлого

• Название: Тени прошлого
• Автор: Александр Тамоников
• Жанр: Боевик
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95411-7

Лейтенанту Михаилу Козыреву светила хорошая должность в «тепленьком» местечке, но молодой офицер предпочел боевую службу в Афганистане. Во время одной из операций колонна советских машин попала в засаду. Тяжело раненный Козырев оказался в плену у душманов. И не избежать ему мучительной смерти, если бы в пленника не влюбилась дочь главаря банды. Чувства молодых людей оказались взаимными. Поставленный перед выбором: начать новую жизнь среди афганцев или умереть, Козырев делает судьбоносный шаг. Но спустя годы он снова берет в руки оружие и выполняет свой долг до конца…

---

– Хочу проверить себя.

– В каком смысле? Как поведешь себя в бою?

– Что-то вроде того.

– Ну ты и чудик. Хотя среди нас, офицеров, таких большинство. Помню, в штабе Туркестанского военного округа, на шестом этаже, где управление кадров, офицеры, которых вместо Афгана отправляли в части округа, бучу нехилую поднимали, рапорты на увольнение писали. Да и в войсках западло как-то было отказываться.

– Вот видишь, значит, не один я такой чудик. Сам-то как попал сюда?

– По распределению.

– Откосить не мог?

– Легко! У меня на четвертом курсе бурный роман завязался с дочкой секретаря обкома. Прикидываешь, какая шишка? Когда Валентина, девушка моя, привела меня домой, чтобы познакомить с родителями, я охренел по полной программе. Такой роскоши не видел никогда и нигде. У меня-то родители простые трудяги, отец мастер на заводе, мама воспитательница в детском саду. Жили нормально, но до секретаря обкома, сам понимаешь, как до неба.

– Понимаю, – улыбнулся Козырев.

– Ну вот, посидели мы за столом, армянского коньячку отведали. Я тогда сказал, что мне нельзя, поймают, на губу отправят. А папаша ее: «Кого? Тебя? Того человека, который выпил со мной?» После знатного обеда пригласил он меня в кабинет и спросил, серьезны ли мои намерения. Я, естественно, да, конечно, как же иначе, хотя честно скажу, особых чувств к ней не питал. В постели она была дьяволицей. На том и держался наш роман. Папаша спросил, какие у меня планы на жизнь после учебы. Я: «Куда пошлют служить, туда и поеду». Он: «Даже в самый захолустный гарнизон?» Я ему: «На то и учусь, чтобы служить». Он: «Все это похвально, но как же Валентина? Отдаленные гарнизоны не для нее». В общем, базар в таком духе. В конце папаша говорит: «Я ничего против вашего брака не имею, сам из низов вышел. Но при условии, что ты будешь делать то, что я тебе скажу. Закончишь бурсу свою, уволишься, пристрою в обком комсомола. Квартиру дам». Так и сказал, «дам», словно в городе все ему принадлежало. Да так оно, в принципе, и было. «Даже дачу свою вам отдам, себе новую сделаю. Само собой, машину подарю на свадьбу. Такое вот условие. Полное подчинение и катайся сыром в масле».

– Ну а ты?

– А мне, Миша, после базара этого противно стало. Это что же, я продаю себя? В подкаблучники иду? Да от меня все пацаны с курса отвернутся. «Нет, – думаю. – Секс – это хорошо, а честь, без всякого пафоса, дороже». Ротный мне выдает маршрутку и объявляет свободный выход. А сам с каким-то презрением смотрит. Отказался я. Пошел на КПП, там телефонная будка, позвонил Валентине и объявил об окончании наших отношений. Шумиха поднялась. К генералу вызывали. А после госэкзаменов и выпуска предписание в зубы – убыть в распоряжение командующего ТуркВО. Отомстил секретарь обкома несостоявшемуся муженьку своей дочери. Я в полк прибыл. Через месяц она письмо мне прислала, а в нем фотографии с ее свадьбы. Жених из штатских, довольный, как удав, заглотавший антилопу. На листке всего одно-единственное слово: «Придурок»!

Козырев рассмеялся и заявил:

– Вот видишь, по сути, ты тоже напросился в Афган, а меня дураком и идиотом обозвал.

– У тебя, Миша, другая ситуация была.

– Нет, командир. Один в один.

– Ну и хрен с ней. А твоя невеста-то как?

– Что ты имеешь в виду?

– Веришь ей? Уверен, что ждать будет? Это не неделя, не месяц, а два года, не считая отпуска. Но что такое эти несколько недель? И потом, Миша, здесь, на войне, самое страшное не смерть. Она ведь тот же сон. Поймал пулю и уснул. Это для родных горе, а ты у нас детдомовский, значит, и страдать некому. Самое страшное, если пуля или осколок не убьют, а сделают инвалидом. Этого все боятся. На смерть же идут легко. Даже если и пронесет, то два года – срок большой.

– Моя Ольга дождется, – ответил Козырев.

– Дай бог! Пойми меня правильно, я за то, чтобы у вас все срослось. Да только жизнь штука сложная и непредсказуемая. Точно так же, как и ты, год назад говорил начальник службы ГСМ Гоша Гогидзе. Ты с ним в одном отсеке живешь.

– Да. Что он говорил?

– Невеста у него в Союзе осталась, так он и мысли не допускал о том, что идиллия его разрушится. Поначалу все хорошо было, а потом письмо, как и мне, хотя и без «придурка». Прости, мол, Гоша, ты самый лучший, но не могу я так, каждый день мучиться, думать, жив ты, погиб или раненый в госпитале лежишь. А посему решила выйти замуж за другого. Она просила его не писать, не искать встреч и все в том же духе. Так Гогидзе застрелиться хотел. Начпрод случайно увидел, как Гоша за склады зашел с пистолетом в руке. Сунулся туда и успел отбить ствол от виска. Гоша нажал на спусковой крючок, да пуля в стену ушла. Вот такая, Миша, история про неразделенную любовь. Но все, пришли. Чем заниматься думаешь?

– Не знаю. Может, спать завалюсь, книгу почитаю, в клуб на фильм с ротой схожу. Ты не в курсе, что сегодня крутить будут?

– Нет. Не в курсе. Но ничего хорошего. Что-то интересное начальство в штабах на видаках смотрит.

– Так и у тебя есть видак.

– И я смотрю. Но редко.

– Почему?

– Долго и часто нельзя. Гениталии опухнут и лопнут к чертям собачьим, а мне в Союз скоро.

– Порнухой балуешься?

– Я этого не говорил.

– Ясно. А как же медсестра из санчасти?

– Лиза? О ней от кого узнал?

– Не помню.

– Нас, мужиков, тут много. А баб свободных и безотказных всего пятеро. Так что к Лизухе еще попасть на прием надо. Без подарка, можно наличными, и не пытайся.

– Мне-то что. Обойдусь.

– Посмотрел бы я на тебя через полгода. Но тогда я буду далеко от этих прекрасных гор и милых духов, чтобы их на куски разорвало. Ладно, отдыхай. Будет скучно, заходи. У меня пузырь водки есть, расслабимся. – Ротный подмигнул заместителю. – А там, глядишь, и к девочкам подвалим. Что подарить у меня есть.

– А как же твои соседи?

– А что? Командир ремонтной роты Саша Игнатенко наш человек. Да и другие тоже. Чмыри, Миша, здесь не выживают.

Козырев усмехнулся и спросил:

– А как насчет Иванова?

– Так он потому и на боевые не выходит. Знает, что вряд ли вернется. Замполит и парторг это понимают, держат его в штабе. Иванов исключение. Он прикрылся политруками, а они надежнее всей авиации, воюющей здесь. У них особая иерархия. Своих они если и сдают, то только в исключительных случаях.

– Понятно!

– Ты отбой проконтролируешь?

– Конечно!

– Ну и добро. Завтра мой день. Понедельник. С подъема буду.

– Давай!

– Давай, командир.

– Не скучай, лейтенант, все будет тип-топ!

– Не сомневаюсь.

– И правильно.

Офицеры вошли в модуль и разбрелись по своим отсекам.

В секции, где устроился Козырев, находился заместитель командира ремонтной роты старший лейтенант Говоров. Он прослужил в Афганистане год и с неделю назад вернулся из отпуска. Дмитрий ковырялся в старом радиоприемнике, непонятно откуда взявшемся в модуле.

При появлении лейтенанта Говоров обернулся и сказал:

– Это ты? Миша. Что в части?

– Спокойно все. Первый батальон в парке, готовится к выходу. Там же и разведрота.

– Плясать будешь?

– Письмо?

– Как и положено. Почтальон недавно принес. На твоей кровати лежит.

Козырев подошел к своему спальному месту. Да, из-под подушки выглядывал конверт. Он присел, взял его, весь обклеенный марками, и, конечно же, сразу узнал почерк. Писала Ольга, да больше и некому было.

Михаил аккуратно открыл конверт и замер, читая послание от единственного родного человека. Ольга писала, что очень соскучилась, хотя с момента разлуки и прошло совсем немного времени. Она вспоминала сладкие дни и ночи, проведенные вместе. Все искренне, без тени фальши.

Лейтенант Козырев получал письма каждый день и отвечать старался так же регулярно. Пока это удавалось ему.

Сослуживцы посмеивались. Посмотрим, мол, что будет дальше. Но они по-хорошему завидовали лейтенанту.

Козырев прочитал письмо и положил его в тумбочку, в стопку таких же теплых, родных посланий. Скоро придется в чемодан перекладывать, тумбочка не резиновая. Он тут же достал тетрадь и с удивлением обнаружил, что чистых листов в ней не осталось.

– Дима, у тебя тетрадь есть? – спросил Михаил.

– Нет. Раз в месяц сообщаю отцу, что жив и здоров. На это я у других возьму. А твои конспекты где?

– В сумке, а она осталась в канцелярии роты.

– Посмотри в тумбочке Гоши. У него вроде была чистая тетрадь.

– Неудобно как-то.

– Неудобно на потолке спать. – Тут в его приемнике что-то щелкнуло. – Все готово.

Старший лейтенант включил приемник. Сперва из динамиков раздалось шипение, прерываемое треском. Потом послышалась бойкая речь на незнакомом языке. Она звучала так, будто вылетала из глубокого колодца.

– Твою мать! – проговорил Дмитрий. – Только время зря потерял. Придется двухкассетник купить, как нарисуется командировка в Кабул. Хотел перед дембелем, но возьму сейчас. А то от тоски сдохну.

Козырев тем временем открыл тумбочку начальника службы ГСМ полка капитана Гогидзе. Там на верхней полке, среди сигарет и пары флаконов французского одеколона, действительно лежала новенькая ученическая тетрадь.