Наталья Калинина - Ужин с соблазнителем

• Название: Ужин с соблазнителем
• Автор: Наталья Калинина
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00633-0

Русская девушка Лариса, приехавшая погостить в старый ирландский замок, никак не могла поверить, что в нее влюбился таинственный незнакомец потрясающей внешности, манерами напоминающий героев рыцарских романов. А когда наконец поверила, оказалось, что и сама не на шутку увлеклась этим странным молодым человеком. Но в краю старинных преданий, привидений и сладкого обмана судьба преподносит самые невероятные сюрпризы…

---

— С этим трудно согласиться, мама. Тем более, мне с детства внушали, что каждый человек хозяин своей судьбы. Я не хочу, чтобы Глеб думал обо мне плохо.

— Какая тебе разница, Мурзик? Этот Глеб темный невежественный человек.

— Мы с ним очень похожи, мама.

— Глупости. Я всегда гордилась тем, что моя единственная дочь лишена предрассудков и пережитков прошлого. В Бога нынче верят только нищие и «новые русские».

— Ты не права, мама. Когда-нибудь ты поймешь, что была неправа.

— Согласна, но скажи мне, пожалуйста, какое это имеет отношение к тебе? Насколько мне известно, ты едва знакома с этим Глебом.

Я не могла ответить на этот вопрос. Я лишь плакала обреченно и горько на ее теплом мягком плече.

— Ладно, давай не будем принимать скоропалительных решений. — Мама нежно промокнула душистым батистовым платочком мои разъеденные горькими слезами щеки. — Давай съездим туда вдвоем — ты и я. Поговорим с адвокатом. В конце концов ты можешь продать дом и поделиться с Глебом деньгами.

— Нет. Это его дом. Как ты не можешь этого понять?

— Успокойся. Я все понимаю. Но нам так или иначе придется съездить туда. Хотя бы для того, что сообщить Глебу о твоем решении отдать ему дом. И с этим не стоит тянуть, верно? Предлагаю вылететь завтра утром. Игорь отвезет нас в аэропорт. Может, позвоним этому Михаилу, чтоб он нас встретил? Я где-то записала его телефон.

Мама хозяйским тоном отдавала распоряжения Михаилу, который за те полгода, что мы не виделись, превратился в дремучего деда.

— Нужно немедленно снять с потолка зеркало, — сказала она, распахнув дверь в спальню. — Это так провинциально и пошло. Совсем как в третьесортном борделе.

— Здесь и был бордель, — буркнул Михаил.

Мама пропустила его замечание мимо ушей.

— А здесь нужно отциклевать паркет. Откуда на полу эти жуткие пятна? Краску разлили, что ли?

— Здесь была мастерская Боба, — сказала я, угнетенная маминой бестактностью.

— Что ж, сделаем из этой комнаты музей?

— Хозяйка не велела ничего здесь трогать, — сказал Михаил, поправляя холст, которым была накрыта «Девушка на утесе», вернее, то, что когда-то было ею.

— У этого дома теперь новая хозяйка. Ясно?

— Перестань, мама. Ведь мы с тобой договорились.

— Да, да, конечно. Но я уверена, Глеб считает точно так же, как и я. Мы проведаем его завтра.

— Он не станет с вами разговаривать. Отец Афанасий наложил на Глеба епитимью. Он запретил ему целый год общаться с людьми, — сказал Михаил.

— Глупости. У нас очень важное дело. Пускай этот отец Афанасий устроит антракт. Протопите как следует дом — мы останемся ночевать.

…Я услыхала тихий шорох и открыла глаза. В комнате было темно, но я поняла, что здесь кто-то есть. Моя рука инстинктивно потянулась к настольной лампе возле кровати, и как только вспыхнул свет, я увидела Василия. Он был в тулупе и заячьей шапке. Он смотрел на меня с нахальной ухмылкой.

— Ты похорошела, — сказал Василий и уселся в кресло возле моей кровати. — Роль хозяйки поместья тебе очень даже к лицу.

— Что тебе нужно от меня?

— Разумеется, денег. Все остальное меня не интересует. Мне нужно много денег.

— У меня их нет.

— Продай дом. Я помогу найти покупателя.

— Этот дом принадлежит не мне, а Глебу.

Сама не знаю, почему я миндальничала с этим хамом.

— Зачем монаху дом? — Василий даже рассмеялся. — Отец Афанасий не разрешает ему пользоваться мирскими благами, а тем более людскими дарами.

— Это не дар. Это справедливость.

— Что ты в этом понимаешь? Ее не существует на этой земле. Да и на небе, думаю, тоже. Мы должны брать от этой жизни все, что можем. Пока не поздно.

— Уходи. Я позову Михаила.

— Зови. — Он сунул руку за пазуху и протянул мне плотный конверт из желтой бумаги. — Это просил передать тебе Глеб.

У меня в руках оказалась фигурка девушки с красным шарфом. Я невольно вскрикнула.

— Почему он не пришел сам? Я хотела с ним поговорить.

— Он прислал меня. Говори.

— Он не убивал Сотникова. Но мне нужно знать это наверняка, понимаешь?

— Тебе нужны доказательства, верно? Одно из них ты держишь в руке.

— Это часть картины, которую Боб нарисовал полгода тому назад. Когда мы жили в этом доме.

— Он нарисовал ее значительно раньше.

— Нет. Я сама видела, как он…

Я вспомнила, что никогда не видела Боба в самом процессе работы.

— Что же ты замолчала?

— Когда он написал эту картину? — едва слышно спросила я.

— Мне нужны деньги. Много денег. Ты дашь их мне?

— Вероятно. Если ты представишь мне доказательства того, что Глеб не убивал своего отца.

Сама не знаю, почему мне были так нужны эти доказательства. Ведь я на самом деле едва знала Глеба.

— Тогда пошли со мной. Только оденься — на улице мороз.

Волга была скована льдом, по которому была проложена узкая, хорошо натоптанная тропка. Было лунно и тихо. Купол монастырской церкви блестел сказочным инеем.

Но это была не сказка. Мне стоило усилий одернуть себя и вернуться к реальности.

Мы вошли в узкую полутемную комнату, и я увидела Глеба. Он лежал на голом топчане, подложив под затылок руки, и смотрел в потолок. Отец Афанасий сидел возле огня. Он даже не шелохнулся при нашем появлении.

— Она пришла за правдой, — сказал Василий, обращаясь к старцу. — Она обещает заплатить за нее.

Отец Афанасий кивнул, и Василий вышел куда-то. Он вернулся через несколько минут, держа в руке маленький диктофон.

Старец вынул из-за пазухи кассету. Нажал на кнопку.

Я сразу узнала голос Боба. Здесь не могло быть ошибки. У меня абсолютный слух, хоть я всегда получала двойки по сольфеджио.

«— Ты не можешь оставить все Глебу. Я не позволю. Я тебя убью.

Боб был взвинчен до предела.

— Опоздал, парень, — ответил ему спокойный глуховатый голос. — Если ты меня убьешь, вам с матерью дом не достанется никогда. Я приватизировал его и оформил дарственную на своего единственного сына. Этой потаскушке достанется половина городской квартиры. К сожалению, таков наш коррумпированный закон.

— Сволочь! Ты исковеркал мне жизнь!

— Это сделала твоя мать. Если бы она не скрыла от меня, что у нее есть сын, ты бы вырос полноправным Сотниковым.

— Но что мне делать? Меня выгнала жена. У меня депрессия, и я не могу писать картины.

— Стань жиголо. Бабы готовы платить за подобные услуги большие деньги.

— Ты издеваешься надо мной! Мерзавец!»

Я услышала звонкие хлопки и поняла, что Боб бил Сотникова по щекам.

Раздался смех.

Я поняла, что это была реакция Сотникова на удары Боба.

«— Ты зря поспешил с девчонкой. Она брала в рот мой х… когда я нервничал. Это очень помогает.

— Старый кобель!

— Осторожно. Он заряжен. Возьми его в правую руку. — Раздался выстрел. Кто-то громко вскрикнул. — Я же предупреждал, что он…»

Еще один выстрел. Скрипнули пружины кровати. Кто-то, вероятно Боб, громко и протяжно всхлипнул. Хлопнула дверь. Я слышала, как на пол мерно капает кровь.

— Он прострелил себе ногу. — Я обернулась, услышав голос Глеба. — Он пришел ко мне ночью весь в крови. Я жил тогда в брошенной избе на краю Вербовки. Он плакал и просил у меня прощения. Он сказал, что на него словно затмение нашло. Я просил его никому об этом не рассказывать. Это бы только затянуло развязку. Но самое ужасное заключается в том, что в ту ночь я валялся без сна и все изобретал способ убийства родного отца. Совершивший в мыслях да не бросит камня в совершившего во плоти.

— Значит, дом на самом деле принадлежит тебе. И по всем документам тоже. — Я почувствовала внезапное облегчение. Словно пролежала долго под огромным камнем, который наконец догадались с меня снять. — Я так и знала.

— Нет. — Это сказал Василий. — Сотников отдал завещание отцу — он доверял ему до последнего вздоха. Тот его уничтожил. Дом принадлежит тебе. А ты обещала продать его и поделиться деньгами. Его необходимо продать. Иначе здесь снова прольется кровь.

Мне оказалось не по карману заплатить госпошлину за вступление в право наследования. Деньги мне дал Михаил. У них с Василием, как я поняла, были не просто натянутые, а почти враждебные отношения. Меня это не удивляло — в последнее время я словно потеряла способность удивляться. Василий, как я поняла из обрывочных фраз, тоже был сыном Сусанны, но она никогда не упоминала об этом. Почему?..

Через месяц я получила от Василия письмо. Он сообщил, что умер Михаил. И что его похоронили согласно его просьбе во дворе монастыря.

«Отец Афанасий поселил в доме Глеба, — написал Василий. — Это ему в наказание за то, что он нарушил епитимью. Два раза в неделю я вожу ему хлеб и чай».

И ни слова о продаже дома.

Еще через два с половиной месяца пришло это — последнее — письмо. Не знаю, кто его написал: оно было без подписи. Когда мама прочитала его, у нее поднялось давление и по ночам ее стали преследовать кошмары. Она сказала мне, что это письмо мог написать только потенциальный самоубийца.