Ларри Коллинз - О, Иерусалим!

• Название: О, Иерусалим!
• Автор: Ларри Коллинз
• Издательство: Библиотека-Алия
• Жанр: История
• Год: 1991
• ISBN: 965-320-177-8

Книга Коллинза и Лапьера «O, Иерусалим!» вышла в свет в 1972 г. и вскоре стала бестселлером. Книга повествует о событиях Войны за Независимость, о жестокой, трагической борьбе за Иерусалим и о блокаде города в 1947–1948 гг. Авторы постарались воссоздать максимально объективную картину событий. Прежде чем приступить к написанию книги, они в течение двух лет собирали материал, знакомились с архивными документами, беседовали с сотнями людей, встречались с еврейскими лидерами и арабскими правителями и военачальниками. Всё это позволило им достаточно точно передать атмосферу того времени.

Хотя книга не может претендовать на роль научного исторического исследования, она, тем не менее, содержит массу важной и ценной информации — новой не только для читателя, но и для самих участников событий. Израильтяне, в период Войны за Независимость совершенно отрезанные от арабского мира, с особым интересом прочли страницы, посвященные происходившему в арабском лагере. Не приходится сомневаться в искреннем стремлении авторов беспристрастно и объективно проанализировать ход событий. Однако поскольку в основу книги были положены по большей части их личные беседы с различными людьми, зачастую склонными преувеличивать свою роль в истории и давать собственную, весьма субъективную оценку происходящему, книга не избежала определенной тенденциозности и смещения исторической перспективы. Возможно, именно потому, что авторов в первую очередь интересовали люди известные и прославленные, в ней не нашло должного отражения мужество простых евреев-иерусалимцев, сумевших выстоять в долгие месяцы блокады, несмотря на холод, голод и жажду. Сто тысяч этих безвестных героев спасли Иерусалим.

При всем своем стремлении сделать книгу максимально достоверной, авторы не избежали некоторых ошибок, естественных для людей, недостаточно знакомых с еврейской жизнью и историей. В отдельных случаях имеет место невольное искажение исторических фактов, в частности в описании трагического инцидента в Деир-Ясине. Редакция сочла целесообразным снабдить такие места примечаниями. Опубликовать книгу в ее полном объеме не представлялось возможным, поэтому издательство вынуждено было сократить ее, стараясь при этом сохранить смысл и дух произведения.

---

В древности по этому пути двигались караваны, поднимались в Иерусалим иудеи-паломники, здесь проходила «виа марис» (дорога к морскому побережью) римских легионов; по ней брели пилигримы, скакали крестоносцы, сарацины, турки. На каждом придорожном камне лежал отпечаток бурной и кровавой истории этого края. Дорога начиналась в окрестностях Тель-Авива и Яффы и шла через Бейт-Дагон, названный так в честь бога-рыбы филистимлян. Десятью километрами дальше она проходила мимо самой большой в Палестине британской военой базы в Сарафанде[2]. А за Сарафандом начиналась территория, заселённая арабами.

Стройный минарет Рамлы возвышался к востоку от автострады.

Город Рамла, основанный в 716 г. арабским завоевателем султаном Сулейманом, потом захваченный крестоносцами Ричарда Львиное Сердце, разрушенный Саладином, снова восстановленный египетскими мамлюками, осаждённый Наполеоном, — этот город был первым крупным арабским городом на пути из Тель-Авива в Иерусалим. В течение многих веков здесь укрывались разбойники, грабившие проходившие мимо караваны. Дальше дорога к Иерусалиму шла мимо выжженного солнцем холма, где некогда стоял библейский город Гезер, который фараон Египта дал в приданое своей дочери, выходившей замуж за царя Соломона. Потом автострада извивалась по библейской долине Горек, где родилась Далила и где шакалы Самсона с объятыми пламенем хвостами сожгли урожай филистимлян.

Через виноградники и пшеничные поля иерусалимская дорога выходила в Аялонскую долину, где Иисус Навин некогда остановил солнце. А там, где Аялонская долина кончалась, стояли два символа-антипода, олицетворявшие Палестину 1947 года: ощетинившийся колючей проволокой блокгауз британского полицейского участка, построенный на возвышенности, с которой хорошо просматривались добрых пятнадцать километров дороги, и на холме напротив крытое красной крышей — здание Латрунского монастыря, принадлежавшего ордену траппистов. У подножия спускавшихся террасами монастырских виноградников находились насосная станция, от которой зависело снабжение Иерусалима водой, и развалины старинного постоялого двора.

По обеим сторонам дороги возвышались стройные, величавые сосны, отмечавшие место, где дорога вступала в узкое ущелье и начинала подъём к Иудейским горам; эта зелёная, радующая глаз местность называлась по-арабски Баб-эль-Вад — «врата долины»; через несколько месяцев этому названию предстояло стать для палестинских евреев символом той страшной цены, которую они вынуждены были заплатить за своё государство.

Войдя в Баб-эль-Вад, дорога на протяжении тридцати километров петляла, постепенно поднимаясь вверх; лента асфальта лежала на дне ущелья, а по обе стороны от неё круто уходили вверх почти отвесные, неприступные скалистые откосы, поросшие лесом. Здесь за каждым валуном мог прятаться снайпер, за каждым поворотом могла таиться вражеская засада, из-за каждого деревца мог выскочить атакующий отряд.

Только тогда, когда дорога достигала Иудейских гор, в кибуце Кирьят-Анавим еврей-путешественник мог снова почувствовать себя относительно спокойно. Ещё через шесть километров дорога поднималась до своей самой высокой точки.

Отсюда в конце длинного поворота влево виднелись пригороды Иерусалима, обещавшие, наконец, безопасность. По пути верблюжьих караванов, римских колесниц и фанатичных крестоносцев теперь двигались грузовики и автобусы евреев: они везли в Иерусалим всё, что требовалось городу, чтобы продолжать жить. Не дать артерии оборваться — было непомерной, почти неразрешимой задачей...

Пока Шахам и Ядин обсуждали будущее города, Иерусалим врачевал раны, оставшиеся после арабского нападения. К началу комендантского часа погромщики ушли, наконец, из торгового центра. Ещё недавно процветавшие торговые ряды теперь представляли собою груды обугленных развалин.

Стоя у окна своей квартиры над спасённой им еврейской лавкой. Сами Абуссуан вглядывался в ночь и размышлял о том, что натворили его разбушевавшиеся соотечественники.

Электричество, газ, телефон в квартире больше не работали.

Глаза Сами Абуссуана различали всё ещё дымящееся пепелище, которое несколько часов часов тому назад было бакалейной лавкой; оттуда всю ночь раздавались резкие, короткие выхлопы, вроде выстрелов: это лопались банки с сардинами.

Сами Абуссуан решил, что с него хватит: нужно как можно скорее переселиться в более безопасное место.

В одном из номеров парижского отеля «Калифорния» на улице Берри было сизо от клубов сигарного дыма. На краю кровати сидел Эҳуд Авриэль, в отчаянии сжав руками свой лысый череп.

Оказалось, что парижский бизнесмен, который должен был распахнуть перед Авриэлем двери европейских арсеналов, знает о торговле оружием не больше, чем Авриэль — о торговле розами. В отчаянной попытке найти «агенту» какую-нибудь стоящую замену Авриэль провёл весь день в переговорах, казалось, со всеми европейскими самозванцами, выдававшими себя за торговцев оружием.

Сейчас, на исходе дня, перед Авриэлем сидел его последний сегодняшний собеседник — румынский еврей, владелец небольшой импортно-экспортной конторы, Роберт Адам Абрамовичи.

Несколько смущённо он объяснил Авриэлю, что в 1943 году на борту небольшой парусной лодки нелегально пробрался в Палестину, но не остался там: Земля обетованная оказалась для него слишком тесной и слишком спартанской.

— Я люблю хорошо пожить, — признался он. — Я люблю лошадей, люблю женщин. Поэтому, когда война кончилась, я переехал во Францию. Не будь я столь требователен и останься в Палестине, Бен-Гурион наверняка послал бы закупать оружие меня, а не вас.

До войны он служил румынским представителем одной из крупнейших в Европе фирм по производству оружия, и руководители фирмы до сих пор оставались его близкими друзьями.

— Они продадут нам всё, что нужно, — заверил он ошеломлённого Авриэля.

Он вытащил из своего портфеля два объёмистых каталога.

Авриэль в изумлении листал страницы, на которых красовались фотографии столь разнообразных средств истребления, что даже богатая фантазия Бен-Гуриона не могла бы такого вообразить.

Однако, предупредил Абрамовичи, нужно преодолеть одно затруднение. Фирма, о которой шла речь, не имела права заключать торговые сделки с частными лицами; она могла иметь дело только с официальным представителем суверенного государства. Поскольку еврейскому государству формально предстояло появиться на свет только через несколько месяцев, Авриэлю необходимо было запастись верительными грамотами какой-нибудь другой державы.

Авриэль с минуту подумал, а потом послал своего помощника в контору за углом, на улицу Понтье, 53, откуда он не так давно руководил подпольными операциями Еврейского агентства по осуществлению нелегальной иммиграции в Палестину. Там, в нижнем ящике его старого письменного стола, лежала папка с бумагами: эти бумаги могли помочь найти выход из положения.

На обложке папки было написано название страны, которая если и имела когда-нибудь сношения с евреями, то разве только в библейскую эпоху, во времена Соломона и царицы Савской. Год тому назад Авриэль за тысячу долларов приобрёл у бывшего русского князя, ныне служившего у императора Хайле Селассие, сотню самых что ни на есть подлинных, за подписью и печатью, бланков дипломатического представительства Эфиопии в Париже.

Тогда Авриэль на этих бланках печатал фальшивые визы для еврейских иммигрантов, направлявшихся через территорию Франции к портам, в которых они тайно грузились на суда, отплывавшие в Палестину. Помощник принёс папку. Там оставалось восемь бланков. Абрамовичи взглянул на них и понимающе улыбнулся. Это были как раз такие бумаги, какие нужно.

Абрамовичи вынул из кармана два конверта. Один он взял себе, другой протянул Авриэлю. Румынский эпикуреец всё предусмотрел. В конвертах были билеты на самолёт в столицу той страны, где находилось правление его оружейной фирмы.

В тот момент, когда Авриэль радовался неожиданной удаче, за тысячу километров от Парижа арабский капитан тоже радовался успеху своей европейской миссии. Пока Авриэль беседовал с Абрамовичи, Абдул Азиз Керин, сидя в красивом современном здании правления чехословацкой оружейной фирмы на проспекте Бельхридо, 20, в Праге, договаривался о покупке оружия. Уже сегодня, меньше чем через сутки после своего прибытия в Прагу, Керин мог поздравить себя с тем, что он приобрёл для своей страны десять тысяч маузеров модели «Э-18», сто автоматов «МГ-34» и приступил к организации их доставки в Дамаск.

Молодой капитан радовался бы куда меньше, если бы знал, какой следующий клиент войдёт в красивое современное здание оружейной фирмы, где он провёл сегодня весь день. Ибо в тот момент, когда капитан садился обедать, этот другой клиент укладывал в чемоданчик свою зубную щётку, свою Библию и своего «Фауста», собираясь выехать в Прагу, где у него на следующий день была назначена на проспекте Бельхридо, 20, встреча с директором Збройевского оружейного завода. С появлением Эҳуда Авриэля в Праге началась новая фаза в борьбе, которая для палестинского ишува была не менее важной, чем борьба за воду для полива, в борьбе за приобретение оружия для самообороны.