Иван Тургенев - Несчастная

• Название: Несчастная
• Автор: Иван Тургенев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Дети немедленно исполнили приказание родителя, пюпитры воздвиглись, началась музыка. Я уже сказал, что Фустов отлично играл на цитре, но на меня этот инструмент постоянно производил впечатление самое тягостное. Мне всегда чудилось и чудится доселе, что в цитре заключена душа дряхлого жида-ростовщика и что она гнусливо ноет и плачется на безжалостного виртуоза, заставляющего ее издавать звуки. Игра г. Ратча также не могла доставить мне удовольствие; к тому ж его внезапно побагровевшее лицо со злобно вращавшимися белыми глазами приняло зловещее выражение: точно он собирался убить кого-то своим фаготом и

1 А что я могу поделать? (нем.) ' Успокойся, поняла? (нем.)

заранее ругался и грозил, выпуская одну за другою удавленно хриплые, грубые ноты. Я присоседился к Сусанне и, выждав первую минутную паузу, спросил ее, так же ли она любит- музыку, как ее батюшка?

Она отклонилась, как будто я толкнул ее, и промолвила отрывисто:

- Кто?

- Ваш батюшка,- повторил я,- господин Ратч.

- Господин Ратч мне не отец.

- Не отец? Извините меня... Я, должно быть, не так понял... Но мне помнится, Александр Давыдыч...

Сусанна посмотрела на меня пристально и пугливо.

- Вы не поняли господина Фустова. ГосподинРатч мойвотчим. Я помолчал.

- И вы музыки не любите? - начал я снова. Сусанна опять глянула на меня. Решительно, в ее глазах было что-то одичалое. Она, очевидно, не ожидала и не желала продолжения нашего разговора.

- Я вам этого не сказала,- медленно произнесла она.

- Tpv-ту-ту-ту-ту-у-у...-со внезапною яростью пробурчал фагот, выделывая окончательную фиоритуру. Я обернулся, увидал раздутую, как у удава, под оттопыренными ушами, красную шею г. Ратча, и очень он мне показался гадок.

- Но этого... инструмента вы, наверно, не любите,-сказал я вполголоса.

- Да... я не люблю,- отвечала она, как бы поняв мои тайный намек.

"Вот как!" - подумал я и словно чему-то обрадовался.

- Сусанна Ивановна,- проговорила вдруг Элеонора Кар-повна на своем немецко-русском языке,- музыку очень любит и очень сама прекрасно играет на фортепиано, только она не хочет играть на фортепиано, когда ее очень просят играть.

Сусанна ничего не ответила Элеоноре Карповне - она даже не поглядела на нее и только слегка, под опущенными веками, повела глазами в ее сторону. По одному этому движению,- по движению ее зрачков,- я мог понять, какого рода чувства Сусанна питала ко второй супруге своего вотчима... И я опять чему-то порадовался.

Между тем дуэт кончился. Фустов встал и, нерешительными шагами приблизившись к окну, возле которого мы сидели с Сусанной, спросил ее, получила ли она от Ленгольда ноты, которые тот обещался выписать из Петербурга.

- Попурри из "Роберта-Дьявола",- прибавил он, обращаясь ко мне,- из той новой оперы, о которой теперь все так кричат.

- Нет, не получила,- отвечала Сусанна и, повернувшись лицом к окну, поспешно прошептала: - Пожалуйста, Александр Давыдыч, прошу вас, не заставляйте меня играть сегодня! я совсем не расположена.

- Что такое? "Роберт-Дьявол" Мейербера! - возопил подошедший к нам Иван Демьяныч,- пари держу, что вещь отличная! Он жид, а все жиды, так же как и чехи, урожденные музыканты! Особенно жиды. Не правда ли, Сусанна Ивановна? Ась? Ха-ха-ха-ха!

В последних словах г. Ратча, и на этот раз в самом его хохоте, слышалось нечто другое, чем обычное его глумление,- слышалось желание оскорбить. Так по крайней мере мне показалось и так поняла его Сусанна. Она невольно дрогнула, покраснела, закусила нижнюю губу. Светлая точка, подобная блеску слезы, мелькнула у ней на реснице, и, быстро поднявшись, она вышла вон из комнаты.

- Куда же вы, Сусанна Ивановна?-закричал ей вслед г. Ратч.

- А вы оставьте ее, Иван Демьяныч,- вмешалась Элеонора Карповна.-Wenn sie einmal so etwas im Kopf hat...'

- Натура нервозная,- промолвил Ратч, повернувшись на каблуках, и шлепнул себя по ляжке,- plexus Solaris 2 страдает. О! да вы не смотрите так на меня, Петр Гаврилыч! Я и анатомией занимался, ха-ха! Я и лечить могу! Спросите вот Элеонору Карповну... Все ее недуги я излечиваю! Такой у меня есть способ.

- А вы все должны шутки шутить, Иван Демьяныч,- отвечала та с неудовольствием, между тем как Фустов, посмеиваясь и приятно покачиваясь, 'глядел на обоих супругов.

- И почему же не шутить, mein Mutterchen?5 - подхватил Иван Демьяныч.-Жизнь нам дана для пользы, а больше для красы, как сказал один известный стихотворец. Колька, утри свой нос, дикобраз! IX

- Я сегодня по твоей милости был в весьма неловком положении,- говорил я в тот же вечер Фустову, возвращаясь с ним домой.- Ты мне сказал, что эта... как бишь ее? Сусанна - дочь господина Ратча, а она его падчерица.

- В самом деле! Я тебе сказал, что она его дочь? Впрочем... не все ли равно?

- Этот Ратч,- продолжал я...- Ах, Александр! как он мне не нравится! Заметил ты, с какой он особенной насмешкой отозвался сегодня при ней о жидах? Разве она... еврейка?

Фустов шел впереди, размахивая руками, было холодно, снег хрустел, как соль, под ногами.

- Да, помнится, что-то такое я слышал,- промолвил он наконец...- Ее мать была, кажется, еврейского происхождения.

Когда ей взбредет что-нибудь в голову (нем.). Солнечное сплетение (лат.). 3 Мамочка? (нем.)

- Стало быть, господин Ратч женился в первый раз на вдове?

- Вероятно.

- Гм... А этот Виктор, что не пришел вчера, тоже его пасынок?

- Нет... это настоящий его сын. Впрочем, я, ты знаешь, в чужие дела не вмешиваюсь и не люблю расспрашивать. Я не любопытен.

Я прикусил язык. Фустов все спешил вперед. Подходя к дому, я нагнал его и заглянул ему в лицо.

- А что? - спросил я,- Сусанна, точно, хорошая музыкантша?

Фустов нахмурился.

- Она хорошо играет на фортепиано,- проговорил он сквозь зубы.- Только она очень дика, предваряю! - прибавил он с легкою ужимкой. Он словно раскаивался в том, что познакомил меня с нею.

Я умолк, и мы расстались. Х

На следующее утро я опять отправился к Фустову. Сидеть у него по утрам стало для меня потребностью. Он принял меня ласково по обыкновению, но о вчерашнем посещении - ни слова! Как воды в рот набрал. Я принялся перелистывать последний No "Телескопа".

Новое лицо вошло в комнату. Оно оказалось тем самым сыном г. Ратча, Виктором, на отсутствие которого накануне пенял его

отец.

Это был молодой человек, лет восемнадцати, уже испитой и нездоровый, с сладковато-наглою усмешкой на нечистом лице, с выражением усталости в воспаленных глазках. Он походил на отца, только черты его были меньше и не лишены приятности. Но в самой этой приятности было что-то нехорошее. Одет он был очень неряшливо, на мундирном сюртуке его недоставало пуговицы, один сапог лопнул, табаком так и разило от него.

- Здравствуйте,- проговорил он сиплым голосом и с теми особенными подергиваньями плеч и головы, которые я всегда замечал у избаловавшихся и самоуверенных молодых людей.- Думал в университет, а попал к вам. Грудь что-то заложило. Дайте-ка сигарку.- Он прошел через всю комнату, вяло волоча ноги и не вынимая рук из карманов панталон, и грузно бросился на диван.

- Вы простудились? - спросил Фустов и познакомил нас друг с другом. Мы были оба студентами, но находились на разных факультетах.

- Нет!.. Какое! Вчера, признаться сказать... (тут господин Ратч junior ' улыбнулся во весь рот, опять-таки не без приятности, но зубы у него оказались дурные) выпито было, сильно выпито. Да.- Он закурил сигарку и откашлянулся.- Обиходова провожали.

- А он куда едет?

- На Кавказ, и возлюбленную свою туда же тащит. Вы знаете, ту, черноглазую, с веснушками. Дурак!

- Ваш батюшка вчера о вас спрашивал,- заметил Фустов. Виктор сплюнул в сторону.

- Да, я слышал. Вы вчера забрели в наш табор. Ну и что ж? музицировали?

- По обыкновению.

- А она... Небось перед новым-то гостем (тут он ткнул головой в мою сторону) поломалась? Играть не стала?

- Вы это о ком говорите? - спросил Фустов.

- Да, разумеется, о почтеннейшей Сусанне Ивановне! Виктор развалился еще покойнее, округленно поднял руку

над головой, посмотрел себе на ладонь и глухо фыркнул.

Я взглянул на Фустова. Он только плечом пожал, как бы

желая дать мне понять, что с такого оболтуса и спрашивать

нечего. XI

Виктор принялся говорить, глядя в потолок, не спеша и в нос, о театре, о двух ему знакомых актерах, о какой-то Серафиме Серафимовне, которая его "надула", о новом профессоре Р., которого обозвал скотиной,- потому, представьте, что урод выдумал? Каждую лекцию с переклички начинает, а еще либералом считается! В кутузку я бы всех ваших либералов запрятал!- и, обратившись наконец всем лицом и телом к Фустову, промолвил полужалобным, полунасмешливым голосом:

- Что я вас хотел попросить, Александр Давыдыч... Нельзя ли как-нибудь старца моего вразумить... Вы вот дуэты с ним разыгрываете... Дает мне пять синеньких в месяц... Это что же такое?! На табак не хватает. Еще толкует: не делай долгов! Я бы его на мое место посадил и посмотрел бы! Я ведь никаких пенсий не получаю;