Леся Яровова - Чудо из Того леса

• Название: Чудо из Того леса
• Автор: Леся Яровова
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2017

«Бабку Арину в деревне не любят.

Каждый второй парень помнит впившуюся пониже спины соль из бабкиной гладкостволки, потирают затылки оттасканные за вихры крепкой бабкиной рукой пацаны, колупают царапины от ивового прута девки малолетние, которых солью бить бабка пожалела. А пусть не лезут! Только что делать, когда у одной Арины в саду яблоки сладкие, как мед, и не червивые вовсе, а в пруду, говорят, рыбки плавают из настоящего золота? Не захочешь, а полезешь! Вот и лазят, а бабка в засаде с берданой ждет, бьет без промаха. Шалит бабка…»

---

– Ты сам, вот если честно, сам что думаешь?

– Оооо! – оживляется Валерик. – Я думаю, что это подарок. Шанс для нас, понимаешь? Вот жили мы, люди, на отшибе, одни во Вселенной, ни про кого ничего не знали и отстали от цивилизации страшно, как староверы Лыковы на таежной заимке. И вот кто-то добрый решил нам помочь. А что они, думает, хвою заваривают – колесу молятся? Взял и сбросил гуманитарку с вертолетов. Не с вертолетов, конечно, это я так, чтобы тебе понятно было… Что ты смеешься, Спичка? Нет, ну что вот тут смешного? Не буду тебе дальше рассказывать! Ну тебя.

Тут я сообразила, что про чудо он мне не рассказал еще, и замолкла.

– Прости, Валер, правда. Это у меня с непривычки, так много нового сразу узнала.

Вру, конечно, и что? Мне не трудно, а мальчику приятно. Он же у нас гений и понятия не имеет, что я на биофаке училась. Для него я так, Вичка-Спичка, вроде глупой сестренки.

– Есть такая сталкерская легенда, – сдается Валерик, он вообще долго дуться не умеет. – О Золотом Шаре. Что вроде любое желание выполнит. Была одна зона… Ты знаешь, их шесть было сначала посещаемых, а теперь пять?

– Да знаю, знаю! – не выдерживаю я. – Не бином Ньютона. Дальше-то что, про Шар?

– Хармонт, – продолжает, словно не слышал, Валерик, и я понимаю, что он сел на своего конька. – Ходили еще в такую зону в Хармонте, пока она не…

– Не сплыла! – подсказываю.

Да разродится он сегодня?

– Не сплыла, – послушно подхватывает Валерик.

Видно, что мысли его далеко, лицо такое стало задумчивое, поэтичное. А он и не страшный вовсе, просто щенок еще, птенец неоперившийся. Никогда я на таких не смотрела, а зря, наверное. Вот из таких добрых умников настоящие мужики и вырастают.

– Не сплыла она, а заплыла вся, до края, не сунешься теперь. Залило ее ведьминым студнем, это на местном жаргоне коллоидный газ так называется, который еще ведьмин огонь, колдовское варево, зеленая хмарь…

– Да бросай ты про это! – теряю терпение. – Что Шар-то?

– Там, говорят, Шар был, – нехотя отрывается Валерик от коллоидного газа. – Золотой Шар, или Машина желаний. Его один сталкер нашел и использовал годами, а потом другу карту нарисовал, тот пошел, и дошел, и пожелал. Только Шар то желание выполняет, которое самое сокровенное, понимаешь? То, что в душе прячется. А тот сталкер зону ненавидел больше всего на свете. Ничего не хотел так сильно, как зону ненавидел, вот и – накрылась зона, нет туда больше ходу никому. Ничего из нее больше не вынесешь.

– Так а как же? – волнуюсь я. – Как это получилось? Как оно сработало? Что ученые говорят?

– Уче-о-о-о-ные, – тянет Валерик. – Ученые про то ничего не говорят, это я тебе байку сталкерскую пересказал.

– И как мне поможет твоя байка? – кричу я.

Теперь Валерик по-настоящему злится.

– Слушай, Спичка, у тебя другой шанс есть? Кроме чуда? Нет? Так вот и не ори. Или божьего чуда жди, или вон пошли с нами за чудом, к которому тропка проложена и на карте отмечена. Там, глядишь, и вернут тебе твою… детородную функцию, будешь со своим Григом жить-поживать. Фифа. Иди отсюда вообще, дай мне поработать.

На фифу я не обижаюсь, и похлеще называли. Я смотрю на его упрямый, плохо стриженный затылок, и мне вдруг становится его очень жалко.

– Валер, – говорю. – А ты-то сам что у Шара попросишь?

– Не твое дело, – бурчит, и я понимаю – не мое. Ухожу.

ВАЛЕРИК, девятнадцать лет

Подняли нас затемно. Вышли на улицу туманную и холодную, зуб на зуб не попадает. Мы трое ежимся, руки прячем, а этому, альфа-Витьку, хоть бы хны, стоит в футболке на голое тело, торсом хвастается, мутант. Спичка на него как завороженная смотрит, а он взгляд ее перехватил и улыбается сытым котом. Надел я панаму и чувствую себя нелепо до крайности. Снял, в рюкзак сунул. Смотрю, Спичка с Ванычем тоже от головных уборов избавились. Стоим, как солдатики на смотру, а Витек у нас командир.

– Внимание, господа туристы. Двигаемся гуськом, желательно след в след. То есть первым идет Юрий Иванович, за ним Валерик, прямо по его следам, дальше – Вика, а я замыкающим. Если скомандую: «Стоп», значит, надо замереть, объяснять там некогда. Тропа хоть и натоптанная, но в Том лесу всякое бывает, всего не упредишь. Это ясно?

Шпарит, как по писаному, экскурсовод. Не люблю таких, наглых, самодовольных.

– Ясно, – Ваныч отзывается.

Спичка кивнула, я тоже кивнул, мне не жалко. Что тут непонятного? Идешь себе по тропе, и иди, эта аномальная зона не такая страшная. Говорят, если с тропы не сходить, все хорошо будет.

– На тропе бывает блуждающая пасть и лисья труха, с боков может зеленка наползти. Я все увижу и скомандую. Главное условие: с тропы самостоятельно – ни ногой. Без моего на то позволения вообще никуда – ни ногой. Но если уж прикажу бежать, бежать, куда указано, двумя ногами. Ясно?

Киваем. Инструктаж проходим у остряка-самоучки. Мерзнем, как цуцики.

Цуцик. Слово такое милое, мамино, давнишнее. Еще с того времени, когда мама меня помнила. Сейчас она и себя не помнит, спасибо болезни Альцгеймера, от которой лекарство – одно чудо, да и то сомнительное. Я раньше думал, что это болезнь стариков и старух, маме же сорока нет! Я для нее на все пойду, биться буду, как она за меня когда-то. Говорят, им, больным, не больно, главное не расстраивать, давать жить спокойно в «мутных» участках, тогда и просветления чаще приходить будут, только я не могу, когда она меня папой считает и целоваться лезет, и рассказывает такое, что… не могу я, вот и все.

– Валер, пошли, что ты?

Это Спичка меня в бок толкает, видать, инструктаж закончился. Пошли, раз так.

До края леса как попало шли, а я все в него всматривался. Со стороны – лес как лес, елки острыми мордами в небо тычутся, листва шумит. Но есть что-то особенное, зловещее, темное молчание какое-то. А может, мне так просто кажется, потому что я знаю, что это за лес. Тот лес, надо же. Могу позавидовать местным жителям – такое отсутствие воображения. С другой стороны, как здесь жить человеку с воображением? Оно у них, даже если было, атрофироваться должно в целях самосохранения вида, иначе с ума сойти же.

Вышли мы на опушку. Ваныч на тропу встал, а у самого ноздри раздуваются, глаза горят то ли от страха, то ли от возбуждения. Я за ним. Чувствую, коленки дрожат. Ничего, подрожат и перестанут, это у меня нервная реакция такая, кратковременная. Спичка сзади сопит, тоже волнуется, но с этой все понятно, она бежать напрямик готова, лишь бы вернуть себе матку здоровую и Грига своего разлюбезного. Того не понимает, дурочка, что если бы любил он ее, то не бросил бы, по врачам бы затаскал, пересадку оплатил, приемного ребенка бы взял, в конце концов, но не бросил одну в больнице, заплатив, как проститутке. Впрочем, почему как? Она и есть проститутка! Тупая. Стоит, мутанту глазки строит. Дрянь. Так я на дуру эту разозлился, что коленки дрожать перестали, и как раз Витек скомандовал: «Пошли!» Мы пошли, шаг в шаг, гусиной тропкой.

Топали мы молча, а вокруг светало. Стали видны деревья, синим мхом обвитые, длинные нити до самой земли свисают, колышутся. Ни ветерка вокруг, а они колышутся, поскрипывая. Ни комарика, ни птичьего гомона рассветного, тишина вокруг, только наши шаги слышны. Построились, маршируем. Я стараюсь туда ступать, откуда Спичка свою ногу забирает, и пятку ей не отдавить. Тропа широкая, метр где-то. С одного краю трава стоит высокая, сочная на вид, с другой как оранжевые опилки рассыпаны. Это, наверное, и есть лисья труха, которая быка за час обглодать до костей может, если Интернет нам не врет. Я уже собирался у Витька спросить, правда ли это, но тут мы на поляну вышли, и у меня дух захватило. Ваныч, кремень, и тот крякнул, а Спичка в голос вскрикнула.

Посреди поляны раскинулось почти круглое озеро, метров пять в диаметре, а из озера прямо на нас пялилось нечто, больше всего напоминающее дебелую бабу в кокошнике, растущем прямо из покатого лба.

– Разбудили, – сказал Витек. – Сейчас играть будет.

Словно услышав, существо перевернулось на спину, явив взору тугой выпирающий живот и огромные розовые груди, и забило ногами, поднимая фонтан брызг. Стопы у чудовища были длиной с локоть, увенчанные тонкими сросшимися пальцами. Тугие маслянистые брызги летели на траву, сминая ее так, будто не вода вовсе в том озере была.

– Что это? – прошептала Спичка.

– Это Луженица. Правда, красавица? – ухмыльнулся Витек.

Нашел над чем смеяться, урод.

– Откуда она здесь? – не унимается Спичка.

Мне тоже интересно, жду ответа с нетерпением.

– Дачница одна ягоды собирала во время Посещения. Испугалась, заплутала, а потом поздно было уходить, так и осталась. Мы ее Луженицей прозвали, потому как она из лужи той не вылазит. Живет вот, никого не обижает особо, если близко не подходить. Младеней плодит.

– От кого?

Это мы одновременно со Спичкой спросили.

– Да кто его знает, тут много кого ходит. Упырники, например. Зомби, говорят, видели. Танцующего.