Иван Тургенев - После смерти (Клара Милич)

• Название: После смерти (Клара Милич)
• Автор: Иван Тургенев
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Я прощен! - воскликнул Аратов. - Ты победила... Возьми же меня! Ведь я твой - и ты моя!

Он ринулся к ней, он хотел поцеловать эти улыбающиеся, эти торжествующие губы - и он поцеловал их, он почувствовал их горячее прикосновение, он почувствовал даже влажный холодок ее зубов - и восторженный крик огласил полутемную комнату.

Вбежавшая Платонида Ивановна нашла его в обмороке. Он стоял на коленях; голова его лежала на кресле; протянутые вперед руки бессильно свисли, бледное лицо дышало упоением безмерного счастия.

Платонида Ивановна так и упала возле него, обняла его стан, залепетала:

- Яша! Яшенька! Яшененочек! - попыталась приподнять его своими костлявыми руками... он не шевелился. Тогда Платонида Ивановна принялась кричать не своим голосом. Вбежала служанка Вдвоем они кое-как его подняли, усадили, начали прыскать в него водою - да еще с образа... Он пришел в себя. Но на расспросы тетки он только улыбался - да с таким блаженным видом, что она еще пуще перетревожилась - и то его крестила, то себя... Аратов наконец отвел ее руку и все с тем же блаженным выраженьем на лице промолвил:

- Да, Платоша, что с вами?

- С тобой-то что, Яшенька?

- Со мной? Я счастлив... счастлив, Платоша... вот что со мной А теперь я желаю лечь да спать. - Он хотел было приподняться - но такую почувствовал в ногах, да и во всем теле, слабость, что без помощи тетки да служанки не был бы в состоянии раздеться - и лечь в постель. Зато он заснул очень скоро, сохраняя на лице все то же блаженно-восторженное выражение. Только лицо его было очень бледно.

18

Когда на следующее утро Платонида Ивановна вошла к нему - он находился все в том же положении... но слабость не прошла - и он даже предпочел остаться в постели. Бледность его лица особенно не понравилась Платониде Ивановне. "Что это, господи! - думалось ей, кровинки в лице нет, от бульона отказывается, лежит да посмеивается - и все уверяет, что здоровехонек!" Он отказался и от завтрака. "Что же это ты, Яша? - спрашивала она его, - так весь день и намерен пролежать?" - "А хоть бы и так?" - ответил ласково Аратов. Самая эта ласковость опять-таки не понравилась Платониде Ивановне. Аратов имел вид человека, который узнал великую, для него очень приятную тайну - и ревниво держит и хранит ее про себя. Он дожидался ночи - не то что с нетерпеньем, а с любопытством. "Что же далее? - спрашивал он себя, - что будет?" Изумляться, недоумевать он перестал; он не сомневался в том, что вступил в сообщение с Клгфой; что они любят друг друга... И в этом он не сомневался Только... что же может выйти из такой любви? Вспоминал он тот поцелуй... и чудный холод быстро и сладко пробегал по всем его членам. "Таким поцелуем, - думалось ему, - и Ромео и Джульетта не менялись! Но в другой раз я лучше выдержу... Я буду обладать ею. Она придет в венке из маленьких роз на черных кудрях.

Но как же дальше? Ведь вместе жить нам нельзя же? Стало быть, мне придется умереть, чтобы быть вместе с нею? Не за этим ли она приходила - и не так ли она хочет меня взять?

Ну так что же? Умереть - так умереть. Смерть теперь не страшит меня нисколько Уничтожить она меня ведь не может? Напротив, только так и там я буду счастлив... как не бьн счастлив в жизни, как и она не была... Ведь мы оба - нетронутые! О, этот поцелуй!

Платонида Ивановна то и дело заходила к Аратову в комнату; не беспокоила его вопросами - только взглядывала на него, шептала, вздыхала - и уходила опять. Но вот он отказался и от обеда... Это было уже из рук вон плохо. Старушка отправилась за своим знакомым участковым лекарем, в которого она верила только потому, что человек он был непьющий и женился на немке. Аратов удивился, когда она привела его к нему; но Платонида Ивановна так настойчиво стала просить своего Яшеньку позволить Парамону Парамонычу (так звали лекаря) осмотреть его - ну хоть для нее! - что Аратов согласился. Парамон Парамоньгч пощупал у него пульс, посмотрел на язык - кое-что порасспросил - и объявил, наконец, что необходимо нужно его "поавскутировать". Аратов был в таком повадливом настроении духа, что и на это согласился. Лекарь деликатно обнажил его грудь, деликатно постучал, послушал, похмыкал - прописал капли да микстуру, а главное: посоветовал быть спокойным и воздерживаться от сильных впечатлений "Вот как! - подумал Аратов... - Ну, брат, поздно хватился!"

- Что такое с Яшей? - спросила Платонида Ивановна, вручая Парамону Парамонычу на пороге двери трехрублевую ассигнацию. Участковый лекарь, который, как все современные медики, - особенно те из них, что мундир носят, - любил пощеголять учеными терминами, объявил ей, что у ее племянника все "диоптрические симптомы нервозной кардиалгии - да и фебрис есть". "Ты, однако, батюшка, говори попроще, - отрезала Платонида Ивановна, - латынью-то не пугай; ты не в аптеке" - "Сердце не в порядке, - объяснил лекарь, - ну и лихорадочка..." - повторил свой совет насчет спокойствия и воздержания. "Да ведь опасности нет?" - с строгостью спросила Платонида Ивановна (смотри, мол, опять в латынь не заезжай!). "Пока не предвидится!"

Лекарь ушел - а Платонида Ивановна пригорюнилась... однако послала в аптеку за лекарством, которое Аратов не принял, несмотря на ее просьбы. Он отказался также и от грудного чаю. "И чего вы так беспокоитесь, голубушка? говорил он ей, - уверяю вас, я теперь самый здоровый и счастливый человек в целом свете!" Платонила Ивановна только головой качала. К вечеру с ним сделался небольшой жар; и все-таки он настоял на том, чтобы она не оставалась в его комнате и ушла спать к себе Платонида Ивановна повиновалась - но не разделась и не легла; села в кресло - и все прислушивалась да шептала свою молитву.

Она начала было дремать, как вдруг страшный, пронзительный крик разбудил ее Она вскочила, бросилась в кабинет к Аратову - и по-вчерашнему нашла его лежавшим на полу

Но он не пришел в себя по-вчерашнему, как ни бились над ним С ним в ту же ночь сделалась горячка, усложненная воспалением сердца.

Через несколько дней он скончался.

Странное обстоятельство сопровождало его второй обморок. Когда его подняли и уложили, в его стиснутой правой руке оказалась небольшая прядь черных женских волос. Откуда взялись эти волосы? У Анны Семеновны была такая прядь, оставшаяся от Клары, но с какой стати было ей отдать Аратову такую для нее дорогую вещь? Разве как-нибудь в дневник она ее заложила - и не заметила, как отдала?

В предсмертном бреду Аратов называл себя Ромео после отравы, говорил о заключенном, о совершенном браке; о том, что он знает теперь, что такое наслаждение Особенно ужасна была для Плато-ши минута, когда Аратов, несколько придя в себя и увидав ее возле своей постели, сказал ей:

- Тетя, что ты плачешь? тому, что я умереть должен? Да разве ты не знаешь, что любовь сильнее смерти? Смерть! Смерть, где жало твое? Не плакать, а радоваться должно - так же, как и я радуюсь

И опять на лице умирающего засияла та блаженная улыбка, от которой так жутко становилось бедной старухе.