Юлия Рыженкова - Инженер реальности

• Название: Инженер реальности
• Автор: Юлия Рыженкова
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2017

«Измученные мамаши с ревущими детьми, усталые командированные, отсчитывающие время, когда самолет наберет высоту и они смогут включить ноутбуки, отпускники, поглядывающие, когда уже стюардесса протянет пластиковую коробку с обедом, – все ожидают взлета, сидя в неудобных креслах с вертикальной спинкой, но самолет стоит. Не работает ни вентиляция, ни туалет, пассажиры демонстративно обмахиваются журналами авиакомпании, потому что ни на что больше те не годятся, и копят злость…»

---

В юношеско-романтическом настроении, с блаженной улыбкой на губах, я забрался в недра «Вояжера», и мы рванули к RNY-38, планете, чей индикатор полезных ресурсов показывал высокую вероятность содержания палладия, а два месяца перед вылетом я пахал на то, чтобы «Эрбаум» его нашел. Все складывалось как нельзя лучше, и моя первая серьезная вылазка обещала мне премию и всяческие бонусы от начальства. Я видел цены на палладий на мировом рынке… даже если бы они подняли мне зарплату вдвое – эти расходы просто затерялись бы в прибыли, как долларовая бумажка среди зеленых банкнот в чемодане.

Пару дней я валял дурака. В «Эрбауме» сам не возьмешь выходных – никто тебе их не даст, а команда же не видит, чем я в каюте занимаюсь: фильмы под виски смотрю или реальности сканирую. Оставался день лету, когда я, с красными от экрана и выпивки глазами, решил проконтролировать, как там поживает наше сокровище. Какой же я тогда был мальчишка! Как легко и не напрягаясь меня обвели вокруг пальца! Точнее, вокруг собственного члена.

Корабль «Наркиза» приземлялся на планету, готовясь выпустить маячок, чьи сигналы, долетев до международного планетарного реестра, на пятьдесят лет закрепляли разработку полезных ископаемых за корпорацией-конкурентом, хотя на их месте должен был находиться наш корабль! В котором я сейчас и летел, чтобы обеспечить это!

Липкий пот и такой же страх накрыли меня. Я не понимал, как это произошло. Все было рассчитано, реальности всегда меня слушались! Как я ни ненавидел своих коллег (взаимно, конечно), но пришлось срочно запросить поддержку из офиса с Земли.

– Эдик, – вздохнул Стас, закончив сканировать, и мне тут же захотелось его убить, – да ты, оказывается, дивный мальчуган. Тебе ведь даже в голову не пришло, что секс с той бабой поменяет реальность, и «Наркиз» опередит нас.

На добывающего гиганта Ингрид, точнее Анжела, работала вариатором уже шесть лет и в конкурентных войнах, в отличие от меня, новичка, ощущала себя как рыба в воде. Я почувствовал себя так, будто за пару шагов до баскетбольной корзины противника у меня из рук вынули мячик, и пока я продолжал бежать, в полной уверенности, что сейчас заброшу трехочковый, тот оказался в моей сетке. Но я и восхищался зеленоглазой бестией. Поменять реальность так, чтобы вариатор своими руками сотворил нужную тебе реальность, не заметив ловушки, – с таким я еще не сталкивался!

…В тот день мама, скорее всего в шутку, решила проверить мои способности. Мне было уже одиннадцать, но никто не воспринимал всерьез мои «бредни». Ни о каких вариаторах тогда слыхом не слыхивали, тем более в нашем деревенском поселке городского типа.

Конечно, я по мелочи применял свои способности. Правда, часто это выходило боком: например, пацаны отказывались играть со мной в футбол, потому что моя команда выигрывала всегда, но не потому, что я так хорошо гонял мяч. Язык за зубами я тогда еще не на-учился держать, так что, когда трое за одну игру сломали ноги, я получил комьями грязи по морде и убежал в слезах.

Тогда я не думал о личной безопасности, хотелось лишь доказать, что это правда, что я не псих, не шизофреник и у меня «все дома».

Родителям понадобилась большая сумма денег, и мама осталась со мной наедине.

– Ты талдычишь, что можешь сделать так, что будет, чего захочешь. Сделай так, чтобы нам деньги пришли, – и назвала сумму.

С серьезным видом кивнув, я залез, как обычно, на чердак и там стал просматривать варианты. К одиннадцати годам я уже усек, что не столько важно сделать чего хочешь, сколько – не навредить окружающим. В моем шкафу уже поселился один скелет: размечтавшись о велосипеде, я крутанул мироздание так, что дед слег с инсультом. Духу у меня не хватило признаться в этом, но к новенькому, блестящему двухколесному средству передвижения, так и не ставшему другом, я почти не подходил. Неделю рыдал на чердаке, а потом сообразил, что можно попробовать поправить ситуацию.

Полностью вылечить деда не получилось – во всех таких вариантах умирала бабушка, так что я лишь слег со скарлатиной, а дед пошел на поправку.

Материну просьбу рассматривал несколько дней. Я уже заметил, что самая сильная отдача при смене реальности падает на близких, на тех, кто рядом и кто дорог. Лишь позже узнал, что наибольший удар получает сам вариатор: это не обязательно что-то плохое, может быть и выигрыш в лотерею, но именно он, вариатор – эпицентр возмущений. Близким же достается постольку-поскольку. Но это все пришло позже. Тогда же я проверил всех, кроме себя.

Весть принес дядя Толя, вечно небритый почтальон, не выпускающий беломорину из зубов. Я сидел у поленницы и выпиливал из деревянного бруска лодку.

– Люсь! Че делается-то! – дядя Толя спрыгнул с велосипеда, и тот звонко грохнулся на землю, прямо около лужи. Но почтальона это не смутило, напротив, в эту же лужу он отправил недокуренный бычок – и это был первый и единственный раз, когда я видел его без папиросы.

Моя мать вытерла руки о фартук, кажется, даже не заметив этого, и напряглась. Ждать хороших вестей было не принято.

– Помнишь, приходили энти, из организации, конкурсы все проводили? Лучший в профессии, что ли… Вот, итоги, значит, подвели. Не, ты представь, а?

– Да говори уж, не томи! – мать была на пределе.

– Ты у нас теперь лучшая швея округа! И энти зовут тебя на конкурс в Москву!

Мама стянула с головы косынку, еще не зная, то ли радоваться, то ли волноваться от свалившейся вдруг славы.

– Но это не все! Они ж тебе денюк плотют! Аж прям тыщи! – и дядя Толя назвал ту самую сумму, протянув письмо со штемпелем администрации нашего поселка.

Мама вдруг побелела, повернулась ко мне, и в ее глазах плескался такой ужас, от которого моя улыбка, растянувшаяся было до ушей, замерла, будто замерзла. В эту секунду и прилетела сорока. Она попыталась сесть наверх поленницы, но отец там оставил тесак, и конструкция зашаталась под тонкими птичьими ножками. Сорока тут же взмахнула крылами, и мне бы последовать ее примеру, но тогда я еще плохо ловил сигналы мироздания.

– Эдька! – весь ужас передался в этом материнском крике, и я даже дернулся, но тесак падал быстрее, и в первые мгновения я даже не понял, что безымянный и мизинец уже лежат отдельно от моей левой руки. Потом было много криков, слез, искали машину, звонили в больницу, я бился в истерике, хотя до сих пор не знаю – от боли или от страха.

Уже потом, рассматривая белый потолок, грязные стекла без занавесок и забинтованный обрубок, я понимал, что мне надо было делать: не рыдать, не впадать в панику, а сканировать и сканировать. Впрочем, повзрослев, я понял, что моя истерика спасла меня и окружающих: нет ничего опаснее вариатора, пытающегося изменить реальность в состоянии паники.

С тех пор ни я, ни мама не обсуждали никогда мои способности, а я надолго перестал ими пользоваться, хотя отказаться полностью не смог. Картины того, что будет, мелькали передо мной, хотел я этого или нет. Другое дело – выбрать одну из них и начать ее воплощать. К этому я вернулся лишь через два года, когда влюбился.

…Любил ли я ее? Нет. Я сходил по ней с ума. В годы, когда обычные юноши сгорают от страсти и романтизма, я осознал, что любви не существует. И вариаторы, как никто другой, знают это.

Мне не нравился типаж Ингрид: широкие бедра, третий или даже четвертый размер груди, язвительная самоуверенность… нет. Я любил тихих, тоненьких, больше похожих на подростков. Но с Ингрид, единственной из всех, невозможно было обращаться, как с куклой, и от этого во мне взыграл какой-то суррогат любви. Я сходил с ума по недостижимому запретному плоду, и это напоминало влюбленность, хотя скорее было сумасшествием.

Как можно любить, если не просто знаешь, что она сделает, но и управляешь этим? Нажмешь на одну кнопку – она падет к твоим ногам, нажмешь на другую – возненавидит, на третью – вы поженитесь, а через семь лет она уйдет к другому, на четвертую – она умрет от рака… Я мог получить от женщин все, но это убивало во мне желание получать хоть что-то. Секс на одну ночь. Спасибо, до свидания.

Мы долго играли с Ингрид в кошки-мышки, прежде чем она согласилась прийти на свидание, но даже за бутылкой «Каберне Савиньона» и тар-таром мы не могли расслабиться. Ох, как бы я хотел хоть на полчаса перестать видеть все эти варианты, чтобы картина мира замерла, не мелькала перед глазами, но, увы, этого мне не было дано.

– Давай на этот раз в «Хилтон»? – спросил я, распахивая дверь такси.

Жар-птица милостиво кивнула. Силенок у меня не хватало пробить ее защиту, так что приходилось, будто псу, вилять хвостом, ожидая одобрения хозяина. Проработав пять лет в «Эрбауме», я понял, почему государство приткнуло меня лишь в авиакомпанию. Вариатором я был так себе.

Та ночь отзеркалила все мои предыдущие постельные интрижки. Я чувствовал, что сам сейчас кукла в руках опытного кукловода, и не я, но со мной делают все, что хотят. Уже тогда нужно было понять, что у меня нет с Ингрид шансов, но я сходил по ней с ума.