Мария Лебедева - Горький мед

• Название: Горький мед
• Автор: Мария Лебедева
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-644-5

Любовь — жестокая драма, если в отношения мужчины и женщины вмешивается разлучница.

Тридцатилетняя Ольга потрясена коварством своей молоденькой сестры и возлюбленного, решивших создать семью на обломках ее счастья. Казалось бы, все рушится: надежды, мечты, вера в человеческую порядочность. Однако, как часто бывает, случайная встреча и неожиданные события предоставляют героине шанс начать все заново. Упустит ли она его или смело устремится навстречу судьбе?..

---

— А он? — с замиранием сердца спросила Ольга. — Разве он не любил тебя?

— Конечно, любил по-своему, — ответила тетя Тамара и задумалась. — С годами его чувство к Ларе прошло… совсем исчезло… так бывает. Я стала необходима ему, но… все-таки в его любви ко мне было больше благодарности, привычки… А я вот никогда к нему привыкнуть не могла… все время он для меня какой-то новый был, неожиданный… До последнего времени, веришь, жду его, бывало, с работы, а как услышу — ключ в двери повернется, у меня прямо сердце обрывается от радости: он пришел…

— И ты… была счастлива? — с сомнением спросила Ольга.

— Очень счастлива! — засмеялась та, увидев недоуменное лицо племянницы. — Я твердо знала: нет мне жизни без Павла, или с ним — или одной куковать.

За разговором Ольга налила себе уже третью чашку, тетя Тамара погрозила пальцем:

— Не пей много, поправишься сильно, отеки начнутся…

— Не успею поправиться, — беспечно отозвалась та.

— Ольга! — грозно прикрикнула тетя Тамара. — Ты опять за свое?!

— Это не я, а ты за свое, — стараясь сохранять спокойствие, ответила племянница. — Ты, значит, для того и рассказала мне вашу душещипательную историю, чтобы я растрогалась и оставила ребенка?

— A-а, да что с тобой говорить! — с досадой махнула та рукой и начала подниматься со стула, чтобы уйти, но, видимо, передумала, снова села. — Ты, Оля, будто глухая, честное слово… — подавив внезапный порыв, медленно произнесла она.

— Ну и ну! — сдавленно хихикнула Ольга. — И слепая-то я у тебя, и глухая… прямо инвалид первой группы! Не повезло же тебе с племянницей…

— Зря смеешься, — опечаленно сказала тетя Тамара, — в каком-то смысле ты и есть инвалид… Ты ведь даже не поняла, для чего я все это рассказала… Но все же должна тебя предупредить… знаю, мать тебе наверняка не говорила об этом… — Она снова пришла в волнение, словно что-то камнем висело у нее на душе, чего она никак не могла или не умела выговорить. — Учти, Оля, — продолжала она, слегка задыхаясь, — и у меня, и у Лары за всю жизнь было только по одной беременности… а больше… Бог не дал. А это ведь часто по наследству передается, тебе и Капитолина скажет… то есть не обязательно, но лучше не рисковать. Я-то вот в молодости дура была, не знала этого… Да и кто знал? Нас-то с Ларой двое у матери, да и не говорила с нами мама никогда про эти вещи… — Она вдруг закрыла лицо ладонями и горько заплакала навзрыд.

Это было так неожиданно, что в первый момент Ольга совсем растерялась, потом подошла к ней, обняла за плечи.

— Ну не расстраивайся так, тетя Тамарочка! — ласково проговорила она, но кое-что в словах тетки насторожило ее, и она спросила: — А почему ты сказала: «В молодости дура была»? Что ты имела в виду?

Та в ответ зарыдала еще безутешней. Ольга взяла свой табурет, придвинула к ее стулу, села рядом, обняла и, как в детстве, прижалась к теплому плечу.

— Прошу тебя, тетя Тамарочка, успокойся… перестань, — дрожащим голосом сказала она, нежно поглаживая морщинистую руку с голубыми разводами чуть вздувшихся вен. — Ну не хочешь — и не говори, не надо… дались тебе эти воспоминания, ей-богу…

Постепенно плач тети Тамары перешел в отдельные всхлипывания, затем прекратился, и она затихла, изредка тяжело вздыхая.

— Нет уж, Оля, я все скажу, — вдруг тихо проговорила она. — Об одном только тебя прошу: Иришке ни слова. Ни ей, ни Игорю… Никому. — Тетя Тамара достала платок, промокнула влажные глаза. — Давно это было, задолго до Павла, я еще в медучилище училась… Ну, ухажер у меня там завелся, на танцы ходили, в кино… на лодке в парке катались… Про любовь он красиво говорил, а мне, дуре, всего девятнадцать, я уши и развесила… А потом… — Она вздохнула, помолчала немного, как бы собираясь с духом. — Потом я забеременела, а когда ему сказала, он куда-то исчез…

— Куда? — взволнованно спросила Ольга.

— Не знаю… — ответила та. — Он сам-то из Севастополя был… Наверное, от страха домой подался… Больше я его никогда не видела…

— А ты?

— А что — я? Матери сказать боялась, стыдно, Лара в седьмом классе, ребенок почти… Ну, подружка одна и свела меня с Капитолиной, та постарше была, в роддоме медсестрой работала и на вечернем училась…

— Погоди-погоди… — Ольга схватила тетю Тамару за руку и заглянула в лицо, — я что-то совсем запуталась… ничего не понимаю… Ты сделала аборт?

Та опустила глаза и едва заметно кивнула.

— Но… ты же говорила: только одна беременность… А… Ирина?

— Иришку мы… — Голос тети Тамары осекся, судорожным движением она взяла чашку, отпила несколько глотков. — Мы с Павлом из роддома ее взяли… мать от нее отказалась… Опять Капитолина помогла…

Ольга во все глаза смотрела на нее. Она была так потрясена этим сообщением, что любые слова казались ей сейчас лишними и неуместными. Повисло долгое напряженное молчание, и только ходики на стене привычно отмеряли неумолимый бег времени.

— А до тех пор, пока Иришку-то не взяли… — заговорила наконец тетя Тамара, — как я мучилась, Оля, если б ты знала! По каким только врачам Павел меня не водил! А тут уж и возраст — к тридцати пяти… для родов нежелательный… Как же я переживала… Да разве только я? Лара тоже вся извелась, что у них с Михаилом…

Не успела она договорить, как Ольга вскочила и медленно попятилась к окну.

— Ты… ты хо… чешь ска… зать, — заикаясь, начала она.

Заметив ужас в глазах племянницы, тетя Тамара не смогла сдержать улыбки.

— Да Бог с тобой, Оленька, Лара тебе родная мать, — мягко сказала она. — Я не то имела в виду…

— А… отец? — спросила Ольга, начиная дрожать от волнения.

Лицо тети Тамары вытянулось от удивления.

— Как? Разве ты… я думала, ты все поняла… — смущенно забормотала она. — Я ведь сказала: Лара с Михаилом только в конце сентября познакомились, а ты… ты в апреле уже родилась.

Почувствовав легкое головокружение, Ольга пошатнулась, вцепилась в штору на окне, та затрещала и начала медленно расползаться.

— Оленька, детка, что с тобой? — подскочила тетя Тамара. Она усадила Ольгу на топчан, сама села рядом и, взяв ее запястье, нащупала пульс. — Господи, сердцебиение отчаянное… У тебя валокордин есть?

Ольга видела перепуганное лицо тети Тамары, но не ясно, а будто сквозь легкую дымку тумана, и слова доходили до нее не отчетливо, а как бы по неотлаженной телефонной связи, когда разговор сопровождается каким-то непонятным гулом и помехами. Собрав последние силы, она схватила тетю Тамару за плечи и посмотрела прямо в бледное, расплывающееся перед глазами лицо.

— Это… дядя Паша? Да?..

Лицо окончательно утратило свои очертания и слилось с потолком, который, покружив в воздухе, стал вдруг медленно опускаться все ниже и ниже. Потом все исчезло, и Ольга потеряла сознание.

Очнувшись, она сразу почувствовала запах лекарства, увидела склоненное над ней лицо тети Тамары и поняла, что лежит в кухне на топчане, под головой — подушка, в ногах — одеяло. Холодный бодрящий воздух врывался сквозь открытое настежь окно, дождь мелко стучал по подоконнику.

Ольга с недоумением посмотрела вокруг: резной, бабушкин еще, буфет у окна… чайник на плите… ходики с кукушкой…

— Ну, слава Богу, обошлось! — с радостным облегчением проговорила тетя Тамара. — Я уж «скорую» вызывать хотела…

— Что случилось? А? Теть Тамар, что это было? — испуганно спросила Ольга.

— Да это просто обморок, Оленька, ничего страшного, — успокоила та. — В твоем положении это бывает.

Не склонная, по состоянию здоровья, ни к каким обморокам и припадкам, Ольга даже не представляла себе, что с ней может приключиться нечто подобное, и теперь, пережив это состояние, она не понимала, что же мучает ее больше: страх или удивление перед случившимся.

— Давай, Оленька, поднимайся, я тебе в комнате постелила, — захлопотала тетя Тамара. Она закрыла окно и стала убирать со стола. — А я здесь лягу… вот только посуду помою… Ну как, лучше тебе?

— Да вроде нормально, — ответила Ольга и села на топчане. — Ну и морозильник ты устроила… брр! — передернула она плечами и закрылась одеялом. — Только знаешь что… давай ты тоже в комнате ляжешь, а? — просящим голосом сказала Ольга и как-то жалобно посмотрела на тетю Тамару. — Мы поместимся, у меня диван широкий… — И тихо добавила: — А то мне сегодня что-то страшно одной…

Ольга долго не могла заснуть. Дождь перестал, и в полной тишине слышалось только спокойное, ровное дыхание спящей тети Тамары да урчание холодильника, доносившееся с кухни. Кукушка прокуковала два раза, потом три, а Ольга, ворочаясь с боку на бок, все никак не могла уснуть от мыслей-воспоминаний, окруживших ее пестрым нескончаемым хороводом.

Перед ней проходили события раннего детства, но теперь, после того, что узнала она от тети Тамары, Ольга не могла видеть и оценивать их как прежде, они приобретали для нее новую, иную окраску. Так, она поняла, что отец часто и надолго уезжал в командировку, и тогда мать, работавшая диспетчером на военном заводе, практически переселялась с Ольгой к Беркальцевым, которые, не имея своих детей, всегда рады были понянчить племянницу.