Лидия Чарская - Малютка Марго

• Название: Малютка Марго
• Автор: Лидия Чарская
• Издательство: Товарищество М.О. Вольф
• Жанр: Детская проза
• Год: 1916

В русской детской литературе не было писателя столь популярного среди детей и подростков, как Лидия Чурилова, известная под псевдонимом Чарская. Ее творчество называли одним из примечательных явлений русской литературы; по мнению писателя Ф. Сологуба, популярность Чарской превосходила популярность Крылова в России и Андерсена в Дании. С 1901 по 1918 год Чарской было написано и опубликовано около 180 произведений, она «стала властительницей сердец и дум» не одного поколения русских детей.

Повесть «Малютка Марго» была опубликована в 1916 году. Это история о маленькой француженке, волею судьбы оказавшейся в России. Но вот беда: трагически погибает мать и Марго остается совершенно одна в чужой для нее стране. Единственная мечта — вернуться на родину — кажется несбыточной. Ей предстоит пережить множество приключений. Она узнает, что на свете порой случаются несчастья, но всегда есть те, кто готов помочь и поддержать, а любые неприятности могут обернуться счастьем. Надо лишь всегда оставаться открытым, смелым, честным и добрым человеком.

---

Дети внимательно слушают и смотрят на девочку.

— Странно, странно, — произнесла их мать, обращаясь к старшей дочери, — девочка — настоящая француженка. Это видно по всему. У нее и личико, и выговор — все французское. Ну, а этот мальчик скорее похож на болгарина. Каким же образом они вместе — не могу понять.

— Может быть, мамочка, этот бродяжка увел, попросту украл ее у родных, — шепотом заметила в ответ девочка.

— Ну, украсть такую девочку довольно трудно, — сказала мать. — Но росту она, правда, малютка, но по лицу ей нельзя дать меньше девяти-десяти лет. А впрочем, я сейчас все это узнаю, — заключила она и поманила к себе Марго.

Та подошла совсем близко.

— Ты — француженка? Парижанка? — протягивая двадцатикопеечную монету, обратилась к ней ласково по-французски мать детей.

— Да, мадам… Я француженка, из Парижа, — обрадованная тем, что слышит родную речь, ответила Марго.

— А этот юноша тоже?

— Да, это мой брат… — невольно краснея, чуть слышно пробормотала Марго, помня свое с Иванкой решение называться братом и сестрой.

— Ага, молодой человек, — обратилась тут дама к Иванке по-французски, — я бы не советовала тебе водить по дворам такую маленькую девочку, да еще так легко одетую. Смотри, она совсем измучена, простужена и охрипла. Долго ли заболеть!

Черные глаза мальчика беспокойно взглянули на даму. Разумеется, он ничего не понял из ее слов и виновато молчал.

Марго растерялась не меньше своего мнимого брата.

А дама и дети все подозрительнее и подозрительнее поглядывали на юного болгарина.

— Как странно, что ты не понимаешь меня. Ведь я говорю правильно по-французски, а ты — парижанин, как и твоя сестра, — уже довольно строго обратилась снова дама к Иванке, который опять не понял ничего из того, что она ему говорила. Вместо ответа, он незаметно подхватил с земли Яшку, сунул его за пазуху, взял за руку Марго и, готовясь, по-видимому, броситься в бегство, лишь только окажется какая-нибудь опасность, — шагнул к воротам.

«Ну, конечно, так оно и есть. Девочка совсем чужая этому болгарину: он силою увел ее из родительского дома и не отпускает, заставляя ее работать на себя. Надо, во что бы то ни стало, спасти девочку», — подумала дама и крикнула вдогонку Марго по-французски:

— Зачем ты мне солгала, девочка? Этот уличный бродяга не может быть твоим братом, он даже не родной тебе.

Марго вспыхнула, потом побледнела и пробормотала было что-то в ответ. Но Иванка многозначительно сжал ей руку.

— Не разговаривай… Не отвечай ничего… Скорее уйдем отсюда… — успел он шепнуть своей спутнице и быстрее зашагал к воротам.

Малютка Марго едва поспевала за ним.

А с крыльца дети и их мать кричали вслед:

— Не уходи, девочка! Останься с нами, мы поможем тебе! Мы выручим тебя. Подожди же!.. Постой!..

Но Иванка и Марго только прибавляли шагу и торопливо шли, не оглядываясь назад.

Неожиданно раздался позади них свисток городового. Очевидно, дама, так заинтересовавшаяся судьбою уличной певички, успела предупредить дворника, а тот полицейского, чтобы задержали детей.

Иванка, бледный от волнения, быстро произнес, обращаясь к Марго:

— Маргаритушка, эти люди хотят тебя взять от меня силою. Они думают, что я тебя увел от родных и мучаю, извожу чрезмерною работою. Я это понял по лицу и голосу этой непрошеной заступницы-барыни. Так вот, если хочешь, иди к ним, оставайся с ними, а я снова, вдвоем с Яшкой, буду ходить по дворам. Сыта будешь, будешь в тепле и уюте. Может быть, они хорошие, добрые люди. Ступай к ним… — и, сказав это, Иванка разжал пальцы, выпуская руку Марго из своей.

Но, вместо того, чтобы последовать его совету, девочка только крепче стиснула его пальцы и горячо зашептала:

— Нет, нет, я не оставлю тебя ни за что на свете, Иванка. Ты сдружился со мной, когда я была совсем одинокая, затерянная, не знала, что делать, что предпринять, и стал заботиться обо мне, как родной брат. Нет, нет, Иванка, я тебя не оставлю; горе и радость — все будем делить пополам.

— Ну, тогда поспешим, иначе нас здесь сразу накроют, — решительно произнес мальчик и зашагал быстрее, увлекая за собою Марго.

Раздался новый свисток полицейского, а за ним второй, третий… Кто-то спешил сзади, нагоняя детей.

Та часть города, где находились сейчас наши юные уличные артисты, изобилует пустырями, глухими закоулками и безлюдными улицами. В один из таких переулков свернул Иванка со своей спутницей. Затем они повернули еще за угол и очутились подле строившегося дома, окруженного лесами.

Было около двенадцати часов дня. Рабочие отсутствовали: очевидно, пошли обедать; на постройке не было ни души.

— Сюда! — скомандовал Иванка и прыгнул в нижнее окно, вернее, отверстие окна строившегося дома.

Малютка Марго последовала за ним. Здесь они оба притаились за кучей стружек и кирпичей.

Свистки замолкли. Погоня, по-видимому, пробежала мимо.

— Слава Богу, спасены! — с облегчением вздохнул Иванка. — Только теперь надо смотреть в оба. Братом и сестрой не всюду называться станем, а то и впрямь, какой же я тебе брат, когда я ни слова не скажу по-французски. Того и гляди, узнают и заберут. Ну, а теперь отдохнем и подкрепимся. — Иванка стал вынимать из кармана скудные запасы провизии: хлеб, вареные яйца, купленные в лавочке, и колбасу.

Иванка и Марго плотно поели, накормили обезьянку и дали ей полакомиться сахаром, всегда имевшимся в самом ограниченном количестве в кармане Иванки. Потом они прислонились к стене и собрались вздремнуть немного, вспоминая, что злая барыня дала им целый двугривенный, на который они все трое славно поужинают где-нибудь в дешевой столовой. Но через несколько минут послышались приближающиеся голоса рабочих, возвращавшихся с обеда.

Незаметно выскользнули дети из глубины строящегося здания и побрели по самым отдаленным закоулкам, то и дело опасливо поглядывая по сторонам.

Глава XXXV Невольная разлука. Мастерская бумажных цветов

Прошло еще несколько недель. Окончилась осень, незаметно наступила зима. Дождь и слякоть сменились снегом, метелями и морозами.

Иванка, Марго и Яшка совсем выбились из сил. За эти несколько недель они наголодались вдоволь. Всюду окна были наглухо закрыты, замазаны. Двойные рамы мешали слушать пение Марго, и заиндевевшие стекла не позволяли видеть забавные штуки Яшки. Никто и не пытался бросить нм копенку, не желая открывать в мороз форточку.

Продрогшие, измученные, голодные бродили по улицам окраин Петербурга Марго и Иванка, заходя то в тот, то в другой двор и нигде не находя желанного заработка.

Они оба заметно осунулись и похудели. Осунулся и бедняга Яшка, не привыкший к стуже. Жалобно и грустно смотрели его круглые глазенки, и исхудалые лапки-руки моляще протягивались к прохожим.

Марго не могла без слез смотреть на обезьянку. Она часто брала ее у Иванки, согревала своим дыханием и делилась с нею последним куском.

Теперь в душе девочки гасли последние надежды. Она уже не верила в то, что увидит когда-нибудь Париж. Это казалось ей таким счастьем, о котором она не смела теперь и мечтать.

Голос ее совсем охрип от холода. Личико сделалось красным, неузнаваемым. Теперь уже никто не хотел слушать ее песен. Да и не могла она петь. Единственным кормильцем был теперь Яшка, который своими уморительными штучками привлекал иногда прохожих, протягивавших Иванке, кто сколько.

— Нет, я больше не могу идти… И рада бы, да не могу… Я так стесняю тебя, Иванка, оставь меня на улице… Полицейские подберут меня и отвезут куда-нибудь… Ты видишь, я едва передвигаю ноги и только мешаю тебе. Когда я могла петь и помогала тебе зарабатывать, я не думала расставаться с тобой. Но теперь я тебе только в тягость. Оставь же меня, Иванка, мне холодно, я измучена, я голодна… Я не могу больше ходить.

Еле-еле выговорив эти слова, Марго опустилась на тумбу в одном из самых глухих закоулков города. Она вся тряслась, зуб на зуб не попадал. Поношенное, дырявое платьице, разодранный платок и рваная обувь, конечно, мало защищали от холода и ветра, свирепствовавшего кругом и крутившего в воздухе огромные хлопья снега. Страдал от стужи невыносимо и Иванка, который был одет не лучше Марго. Одному только Яшке было сносно — на груди у Иванки. Временами он высовывал из-за борта кафтана юного хозяина свою уморительную мордочку и тотчас же с жалкою гримасою прятал ее обратно.

Иванка попробовал было утешить и подбодрить Марго.

— Полно, Маргаритушка, пересиль себя, — ласково убеждал он девочку, — не все же такая стужа держаться будет. Вот заработаем несколько рублей и махнем на юг, в Одессу, либо к Крым. Там и переждем зиму. Я сам боюсь, что холод убьет Яшку… Удирать надо отсюда поскорей. Яшка — существо деликатное, к такой стуже не привычен, погибнет тут да и только. Ну, подбодрись, Маргаритушка, пойдем, милая.