Коллектив авторов - Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

• Название: Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: История
• Год: 1992
• ISBN: 5-250-01201-9

К. Фукс — крупный физик-ядерщик, принимавший участие в создании американской атомной бомбы. К. Филби, Дж. Блейк и X. Фельфе занимали крупные посты в британской и западногерманской спецслужбах.

Очерк о К. Фуксе — первая в СССР публикация о его разведывательной деятельности.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Между тем власти и следственные органы придумали очередную штрафную акцию. Стало известно, что Ведомство федерального канцлера потребовало от Фельфе возмещения всей суммы жалованья, полученного им за десять лет службы в БНД — примерно 200 тысяч марок. И тогда Фельфе решил, что следует опротестовать эти действия. На одном из допросов он заявил Энгельбрехтену: «Если вы это сделаете, я вынужден буду обратиться через своего адвоката в Федеральный административный суд с протестом. Кстати, высокому суду будет небезынтересно узнать, что, кроме работы на советскую разведку, я довольно успешно выполнял многие задания БНД, в частности, организовывал подслушивание телефонов советского посольства и торгпредства, квартир сотрудников советских учреждений, делая это в нарушение статьи 10 Конституции ФРГ. Кроме того, общественности, видимо, будет любопытно узнать, что личная секретарша статс-секретаря доктора Глобке является агентом БНД. За добросовестную работу против Глобке я по поручению Гелена каждый месяц вручал ей конверт с деньгами. Кстати, по распоряжению генерала любовник этой голубки занимал фиктивную должность, разумеется, за счет средств БНД. Возможно, прессе интересно будет также узнать, что по поручению Гелена я организовал в Бад-Годесберге оснащенный подслушивающей техникой «дом для гостей» с хорошими девочками, которые и сейчас еще там».

Следователь сверкнул глазами, но ничего не сказал. Через несколько дней на очередном допросе Фельфе не узнал Энгельбрехтена. Это была сама любезность. Ровный, спокойный голос:

— Господин Фельфе, не скрою, ваше намерение подать жалобу в Федеральный административный суд заставило меня обратиться к господину Гелену и переговорить с ним. Он дал гарантию, что с вас не потребуют возмещения полученного жалования, если вы будете вести себя разумно и воздержитесь от заявлений, порочащих репутацию БНД. В противном случае ваше положение усложнится.

Это была первая маленькая победа в тюрьме, вселившая силу и надежду.

Но как бы в отместку за нее следователь передал вскоре заявление жены Фельфе с требованием развода. Он ожидал этого шага, хорошо понимая, каким испытаниям подверглась жена. Слишком высокий психологический и нравственный барьер нужно было ей преодолеть, чтобы его понять и не осудить. Она ничего не знала о тайной стороне его деятельности, поэтому, Фельфе это понимал, все свалилось на нее и детей нежданным-негаданным горем. Но в душе тлела надежда, что наступит день, когда она узнает о мотивах его поступка и даст ему объективную оценку. А сейчас отвернулся и ушел из его жизни самый близкий и дорогой человек.

Шли дни, недели, и вот рождается дерзкая и отчаянная мысль об организации побега. Осторожно принялся он за изучение внутреннего и внешнего расположения тюремных помещений, сложной системы охраны, старался найти наиболее уязвимые места. План побега все больше обрастал необходимой конкретной информацией. Но этого было недостаточно, и Фельфе энергично принимается за поиски тайных каналов связи с советской разведкой и находит их.

В дошедшем сложным путем до советской разведки письме от 8.11.1962 года Фельфе просил сделать для него по прилагаемой схеме отливку для ключа, подобрать несколько напильников, а также достать тонкие пилы — «английский волос» и щипцы для перекусывания проволоки. Однако ни Фельфе, ни его товарищам из советской разведки не было известно, что тайная переписка «Герда» вскоре стала известна следствию и негласно взята под контроль. Один из освободившихся заключенных, которому Фельфе доверял и которого попросил доставить письмо по нужному адресу, добровольно отнес его в полицию. Сведения об этом вскоре просочились в прессу. Вот что писал по этому поводу западногерманский журнал «Шпигель»: «…Фельфе изготовил из воды и алунита тайнописный раствор и с его помощью информировал своих восточных посредников о том, что могло их интересовать по делу арестованного шпиона: возможные причины провала, обвинения, которые выдвигают против него, как он собирается защищаться, то есть сведения, которые расценивались Федеральной прокуратурой как государственная тайна… Прилагая точную схему расположения тюрьмы в Карлсруэ, Фельфе просил своих друзей на Востоке освободить его, применив в случае необходимости силу, но этот план провалился из-за того, что Фельфе перевели в другую тюрьму в Дурлах.

В обвинительном заключении верховный прокурор Эрвин Филнер вынужден был указать на то, что самый опасный для Бонна восточный шпион и после своего ареста на глазах следственных органов активно развернул противозаконную деятельность… За тайнописную тюремную корреспонденцию X. Фельфе было предъявлено дополнительное обвинение в антигосударственной разведывательной деятельности по параграфу 100 уголовного кодекса ФРГ».

Один год и семь месяцев длилось следствие и наконец Фельфе сказали, что через две недели он, Ганс Клеменс и их связник «Т.» предстанут перед судом по одному делу. По чьему-то приказу, под предлогом не допустить самоубийства, по ночам через каждый час с большим шумом в камере Фельфе станет проводиться проверка. Уснуть было невозможно. Так длилось две недели.

Утром 8 июля 1963 года зеленый полицейский микроавтобус, напичканный полицейскими, доставил Фельфе из тюрьмы к городскому зданию суда. У входа собралась многочисленная толпа фото- и кинорепортеров, журналистов и просто любопытных зевак и прохожих. Машина, сделав замысловатый вираж, проскочила мимо толпы и вплотную подъехала к охраняемому полицейскими нарядами главному входу. Фельфе вышел из машины и, увидев метнувшегося к нему репортера с фотокамерой, папкой закрыл от объектива лицо.

После бессонных ночей он чувствовал себя разбитым, нервы были натянуты до предела. Суд считался закрытым, но в первый день зал был заполнен до отказа. Фотографировать не разрешалось.

Подсудимые заняли свои места. Слева, за отдельным столом, пять адвокатов, справа — прокурор. «Суд идет», — громко сказал секретарь и в зал вошла судейская коллегия в красных мантиях и беретах. Фельфе знал, что приговор уже предопределен и суд — это чисто формальное дело. Тем не менее он рассматривал этот процесс не только как юридическую борьбу, но и как трибуну для выражения своей гражданской политической позиции, которая привела его к решению о сотрудничестве с советской разведкой.

К большому огорчению, возможности для выступления на суде были строго ограничены. Председательствующий внимательно следил, чтобы главный подсудимый не сказал что-нибудь лишнее. Он неоднократно прерывал выступления Фельфе, а порой и лишал слова. В такой неравной борьбе прошло две недели «правосудия». Наконец, был объявлен приговор: «…принимая во внимание многолетнюю деятельность и значение переданных материалов, вина X. Фельфе очень велика. Он представлял большую опасность прежде всего в связи с важным служебным положением, высоким интеллектуальным уровнем… Учитывая это, X. Фельфе приговаривается к 14 годам тюремного заключения, без зачета срока нахождения под следствием».

«Человек, который знал очень много» — под таким заголовком крупнейший западногерманский журнал «Штерн» писал о Фельфе то, что многое было в пространном обвинительном заключении суда: «…в течение 10 лет благодаря Фельфе Советский Союз все знал, что происходило в БНД. С помощью двух фотоаппаратов «Минокс» он фотографировал все проходящие через него документы: совершенно секретные отчеты БНД, сообщения БФФ, протоколы закрытых конференций, секретные данные картотек. Каждый месяц курьер доставлял в Берлин восемь — десять заснятых пленок и две — три минимагнитные кассеты, спрятанные в атташе-кейсе с двойным дном. Всего Фельфе передал Советскому Союзу 15 тысяч фотокопий секретных документов… Арест суперагентов X. Фельфе и Г. Клеменса оказался горькой пилюлей для советской секретной службы. Но еще большим поражением это стало для БНД. Центр в Пуллахе был полностью дезорганизован».

Вспоминая о суде и вынесенном приговоре Фельфе писал: «Понятие предательство всегда связано с позором человека и делает его гнусным. Этот ярлык хотели наклеить и на мое имя. Но я ничего не предал, наоборот, я остался верен своим взглядам, доставшимся мне так нелегко, а именно пониманию необходимости использовать все свои знания и все свое умение, свои старые связи, чтобы помочь Советскому Союзу в его тяжелой борьбе против развязывания третьей (в этом случае атомной) мировой войны…Я целенаправленно предпринимал шаги для проникновения в БНД и в сферу контршпионажа, будучи убежденным, что именно там я принесу больше пользы той стороне, которую выбрал, опять-таки в силу моих убеждений. Когда я поступил в организацию Гелена, ставшую позже БНД, я уже давно был советским разведчиком и выполнял поставленную передо мной задачу. Так какое же это было предательство?»