Фома Аквинский - Сумма теологии. Том V

• Название: Сумма теологии. Том V
• Автор: Фома Аквинский
• Жанр: Религия

«Сумма Теологии» (Summa theologiae, Summa theologica), самое значительное по своему влиянию на христианский мир философское сочинение. Главный труд великого христианского философа и богослова, крупнейшего схоласта и метафизика Фомы Аквинского (Thomas Aquinas – 1225–1274). Оказал огромное влияние на развитие православного «школьного богословие», его влияние едва ли можно переоценить.

Вся «Сумма Теологии», прекрасная хрестоматия по целому массиву вопросов христианской веры и жизни. Во многих своих рассуждениях («непорочное зачатие» Девы Марии; «безусловный примат папы» и др.), Аквинат, совершенно неожиданно, для католического схоласта, занимает православную позицию.

Вся «Сумма…» состоит из трех частей. Труд представляет собою ряд трактатов, но основой деления являются вопросы оппонентов Фомы, затем приводиться противоречащее этим «возражениям» мнение, которое, однако, не кажется Аквинату достаточно убедительным или исчерпывающим, и только затем (после слова «отвечаю») излагается решение проблемы, принадлежащие автору.

Содержание

Том I • Том II • Том III • Том IV • Том V • Том VI • Том VII • Том VIII • Том IX • Том X • Том XI • Том XII

Трактат о навыках в целом

После рассмотрения человеческих действий и страстей мы переходим к исследованию начал человеческих действий, во-первых, внутренних начал и, во-вторых, внешних начал. Внутренним началом является сила и навык, но так как мы уже рассуждали о силах в первой части (77 и далее), то нам остается исследовать [навыки; вначале мы рассмотрим] их в целом; затем мы рассмотрим добродетели и пороки и тому подобное, относящееся к навыкам, которые являются началами человеческих действий.

Что касается навыков в целом, то здесь нам предстоит исследовать, во-первых, субстанцию навыков; во-вторых, их субъект; в-третьих, причину их возникновения, возрастания и разрушения; в-четвертых, их отличие друг от друга.

Под первым заглавием наличествует четыре пункта: 1) является ли навык качеством; 2) является ли он отдельным видом качества; 3) подразумевает ли навык упорядоченность к акту; 4) о необходимости навыка.

---

Ответ на возражение 3. [В настоящем случае] наука противопоставляется добродетели, понимаемой во втором смысле и принадлежащей желающей способности.

Раздел 2. ТОЛЬКО ЛИ МУДРОСТЬ, НАУКА И МЫШЛЕНИЕ ЯВЛЯЮТСЯ НАВЫКАМИ СОЗЕРЦАТЕЛЬНОГО УМА?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что выделять три добродетели созерцательного ума, а именно мудрость, науку и мышление, нелепо. В самом деле, как сказано в шестой [книге] «Этики», мудрость – это своего рода наука[154]. Следовательно, при перечислении умственных добродетелей не должно приводить отдельно мудрость и науку.

Возражение 2. Далее, при различении способностей, навыков и действий в отношении их объектов мы, как было разъяснено в первой части (77, 3), в первую очередь исходим из формальных аспектов этих объектов. Поэтому разнообразие навыков связано не с их материальными объектами, а с формальными аспектами этих объектов. Но начало доказательства – это формальный аспект, под которым познается умозаключение. Следовательно, мышление начал не должно полагать навыком или добродетелью, отличной от познания умозаключений.

Возражение 3. Далее, умственная добродетель суть то, что пребывает в сущности разумной способности. Но даже созерцательный разум в поисках аргумента использует не только доказательный, но и диалектический силлогизм. Таким образом, если полагать являющуюся следствием доказательного силлогизма науку умственной добродетелью, то к таковым надлежит относить также и мнение.

Этому противоречит следующее: Философ [в шестой книге «Этики"] относит к умственным добродетелям именно эти три, а именно мудрость, науку и мышление.

Отвечаю: как уже было сказано (1), добродетелями созерцательного ума являются те [добродетели], которые совершенствуют созерцательный ум в отношении рассмотрения истины, поскольку в этом и состоит его правильное действие. Но истина может являться субъектом рассмотрения двояко: как познаваемая сама по себе и как познаваемая через посредство чего-то еще. Та, что познается сама по себе, является «началом» и непосредственно постигается умом; поэтому навык, который совершенствует ум в отношении рассмотрения такой истины и называется «мышлением», является навыком в отношении начал.

С другой стороны, истина, которая познается через посредство чего-то еще, постигается умом не непосредственно, а путем исследования разума и является некоторым образом «пределом». При этом она может являться [пределом] двояко: во-первых, как нечто последнее в некотором частном роде; во-вторых, как конечный предел всего человеческого знания. И коль скоро «наименее явное и понятное для нас является наиболее явным и понятным по природе»[155], то, следовательно, являющееся последним в отношении всего человеческого знания по природе познается преимущественно и в первую очередь, и связанный с такой [истиной навык] называется «мудростью», которая, как сказано в первой [книге] «Метафизики», есть наука о высших причинах[156]. Поэтому она правильно упорядочивает и справедливо судит обо всем – ведь нет и не может быть такого совершенного и универсального суждения, которое бы не основывалось на первых причинах. А вот что касается последнего в том или ином роде познаваемого, то им занимается совершенствующая ум «наука». Таким образом, различие навыков научного познания следует из различия познаваемого, притом что мудрость всего одна.

Ответ на возражение 1. Мудрость – это своего рода наука, а именно постольку, поскольку она имеет дело с тем, что общо всем наукам, то есть с доказательством умозаключений на основании начал. Но так как ей присуще нечто такое, что делает ее возвышеннее других наук, поскольку она выносит суждение обо всех них не только в отношении их умозаключений, но также и в отношении их первых начал, то она является более совершенной добродетелью, чем наука.

Ответ на возражение 2. Когда формальный аспект объекта относится на счет силы или навыка в связи с одним и тем же действием, то в навыке или силе не возникает никакого различия в отношении ни формального аспекта, ни материального объекта; так, благодаря одной и той же силе зрения мы видим не только цвет, но и свет, который является формальным аспектом видения цвета и видим одновременно с цветом. С другой стороны, начала доказательства могут рассматриваться отдельно от умозаключения, которое можно не рассматривать вообще. Могут они рассматриваться и совместно с выводимыми из них умозаключениями. Рассмотрение начал вторым из указанных способов принадлежит науке, которая рассматривает также и умозаключения, в то время как рассмотрение начал самих по себе принадлежит мышлению.

Таким образом, в строгом смысле слова эти три добродетели отличаются друг от друга не как равные, но как расположенные в определенной иерархии (то же самое наблюдается и в случае целого в возможности, в котором одна часть является более совершенной, чем другая; например, разумная душа совершеннее чувственной, а чувственная – растительной). Действительно, дело обстоит так, что наука зависит от мышления как от добродетели более высокой степени, а вместе они зависят от мудрости как от наивысшей, которая подчиняет себе и мышление, и науку путем вынесения суждения как об умозаключениях науки, так и о началах, на которых они основаны.

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (55, 3), добродетельный навык относится к чему-то благому и никоим образом не относится к злому. Но благом ума является истина, а злом – ложь. Поэтому умственными добродетелями могут быть названы только те навыки, благодаря которым мы познаем истину и никогда не познаем ложь. Но, как сказано в шестой [книге] «Этики»[157], предположение и мнение может быть и в отношении истины, и в отношении лжи, и потому они не могут являться умственными добродетелями.

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ ТАКОЙ УМСТВЕННЫЙ НАВЫК, КАК ИСКУССТВО?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что искусство не является умственной добродетелью. Так, Августин говорит, что «никто не может пользоваться добродетелью дурно»[158]. Но искусством можно пользоваться дурно, поскольку ремесленник, исходя из своего [уровня] знания искусства, может сработать [вещь] дурно. Следовательно, искусство не является добродетелью.

Возражение 2. Далее, у добродетели не может быть никакой добродетели. Но, согласно Философу, «существует добродетель искусства»[159]. Следовательно, искусство не является добродетелью.

Возражение 3. Далее, свободные искусства превосходят технические искусства. Но как технические искусства являются [искусствами] практическими, точно так же свободные искусства – [искусствами] созерцательными. Следовательно, если бы искусство было умственной добродетелью, то его надлежало бы также причислять к созерцательным добродетелям.

Этому противоречат слова Философа о том, что искусство – это добродетель[160]; тем не менее, он не считает его созерцательной добродетелью, поскольку, по его мнению, таковые пребывают в научной части души.

Отвечаю: искусство есть не что иное, как «правильное суждение о вещах, которые будут созданы»[161]. Однако благо производимых искусством вещей зависит не от желающей способности человека, которая тем или иным образом испытывает воздействие, а от меры добра в том, что произведено. В самом деле, ремесленника хвалят не за желание, с которым он выполняет свою работу, а за качество выполненной работы. Следовательно, в строгом смысле слова искусство является деятельным навыком. Однако у него есть нечто общее с созерцательными навыками, а именно то, что предметом рассмотрения их всех является качество объекта, причем не со стороны воздействия этого объекта на человеческое желание. Так, пока геометр доказывает нечто истинное, воздействие, испытываемое его желающей способностью, [например, испытываемая им] радость или печаль, не имеет никакого значения, равно как не имеет оно никакого значения и в том случае, когда речь идет о вышеупомянутом ремесленнике. Таким образом, искусство обладает природой добродетели в том же отношении, что и созерцательные навыки, а именно постольку поскольку как искусство, так и созерцательный навык исполняет, если так можно выразиться, доброе дело не в смысле пользования навыком, как это имеет место в случае той добродетели, которая совершенствует желание, но только в смысле склонности исполнять доброе [дело].

Ответ на возражение 1. Когда кто-либо из тех, кто наделен способностью к искусству, производит нечто плохое, то произведенное является таковым не из-за самого искусства, более того, оно противно искусству; это подобно тому, как если знающий правду лжет, то сказанное им не является таковым благодаря его знанию, но [напротив] противоречит знанию. Поэтому как наука всегда связана только с чем-то благим, о чем уже было сказано (2), точно так же дело обстоит и с искусством, по каковой причине оно и называется добродетелью. Однако при этом оно не является совершенной добродетелью, поскольку не понуждает своего обладателя пользоваться собой [только] во благо (для этого необходимым является нечто помимо искусства, хотя без самого искусства не может быть никакого доброго им пользования).