Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

• Название: Ответ знает только ветер
• Автор: Йоханнес Зиммель
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00308-0

Австрийский романист Йоханнес Марио Зиммель очень популярен у себя на родине. Практически каждая книга писателя становится бестселлером. Не стал исключением и роман «Ответ знает только ветер».

Яхта известного немецкого банкира взлетает на воздух. Из пассажиров по чистой случайности удалось выжить только Анжеле Дельпьер. Робер Лукас — сотрудник страховой компании, в которой эта яхта застрахована, отправляется на место преступления, в Канны, чтобы разобраться в причинах катастрофы. Он не может и предположить, что это расследование, знакомство с Анжелой круто изменят его жизнь…

---

— Что случилось, любимая? — спросил я спокойно и внятно. — Почему ты включила свет? Тебе не спится?

— Я не включала свет, — сказала она. — Это солнце светит сквозь жалюзи. Сейчас три часа пополудни, Роберт.

— Вот оно что, — удивился я. — А где мы находимся?

— В больнице Бруссаи. Сегодня утром они поместили тебя в отдельную палату.

— А где я был раньше?

— А раньше ты лежал в палате интенсивной терапии. Десять дней я видела тебя только сквозь стекло. Но теперь кризис позади и тебе больше не нужно там находиться. Главный врач разрешил поставить здесь еще одну кровать, так что я могу быть с тобой столько, сколько захочу, могу и ночевать здесь. Ты жив, Роберт, ты жив! Ты не умер!

— А где твое коралловое ожерелье? — спросил я.

— Какое ожерелье?

— Это я так, ничего, — сказал я, потому что показался самому себе беспомощным, как больной ребенок, и понял, что все это мне привиделось. — Ничего, любимая. Да, я не умер. По крайней мере, сколько-то еще поживу. — Я немного повернул голову — самую малость, больше не смог — и увидел просторную современную больничную палату, в которой все было очень чистое и светлое. Это не было для меня большим ударом, но все же я на миг ощутил необъяснимую грусть из-за того, что из моего мнимого мира вернулся в мир реальный (ах, был ли он реальным?). Помнится, я тихо спросил:

— А какой сегодня день недели?

— Воскресенье.

— А число?

— Шестнадцатое июля.

Шестнадцатое июля!

Я стал размышлять: «Шестого июля ты был у ресторана „Эден Рок“. В тот же день убит. Значит, твой кошмарный сон между жизнью и смертью продолжался десять суток. Десять суток без сознания, в бреду и галлюцинациях — десять волшебных суток». И я сказал:

— А знаешь, все это время мы с тобой были вместе. Плыли на теплоходе «Франс». Совершили то самое кругосветное путешествие, о котором ты так мечтала. Было чудесно. А теперь остается лишь отправиться в него на самом деле.

— Ну, конечно, еще бы, — сказала Анжела и на ее дрожащих губах появилась улыбка. Выглядела она ужасно, ее лицо показалось мне исхудавшим и бледным, под глазами темные круги. Доктор Жубер позже рассказал мне, что Анжела в течение этих десяти суток сначала вообще не уходила из больницы, а потом уходила лишь на несколько часов. Все остальное время она днем и ночью находилась где-то поблизости от меня, хотя ее много раз пытались прогнать. Ночью она спала на скамье в коридоре перед палатой интенсивной терапии. Наконец для нее освободили комнатку ночной медсестры, где была нормальная кровать. Но она спала не больше часа в сутки, сказал мне доктор Жубер, потом вставала и шла к большому стеклу в двери моей палаты. Там она часами стояла неподвижно, с застывшим лицом, и смотрела на меня, лежавшего без сознания, медленно и тяжко возвращавшегося из сверкающей и блаженно-счастливой смерти к темной и непредсказуемой жизни.

2

В этот день ко мне в палату пришел главный врач, а также хирурги и члены бригады кардиологов-реаниматоров, в том числе и доктор Жубер. Меня обследовали в высшей степени основательно и в то же время осторожно. В результате все пришли к выводу, что самое страшное позади, хотя с кровообращением было не все еще в порядке и постоянно возникала опасность очередного коллапса.

— Мадам, — сказал главный врач, — может оставаться здесь, это пойдет вам только на пользу.

— Спасибо, — только и могла выговорить Анжела, в присутствии которой это было сказано.

— Мне нужно срочно кое с кем переговорить, — подал свой голос я, ибо теперь, вернувшись к реальности, я хотел немедленно кое-что предпринять.

— Исключено, — отрезал главный врач. — Да знаете ли вы, какое чудо, что вы вообще еще живы? Девяносто процентов случаев, аналогичных вашему, кончаются летальным исходом. Нет-нет, пока никаких переговоров. Кстати, ко мне уже приходили двое, желавшие непременно поговорить с вами. Я им объяснил, что это совершенно невозможно.

— Кто были эти люди?

— Некая мадам Хельман и нотариус по фамилии Либелэ.

— Мне действительно необходимо срочно увидеться с ними.

— А я запрещаю вам видеться с кем-либо, покуда ваше кровообращение не придет в норму. Возможно, через недельку смогу вам это разрешить. То же самое я сказал и тем людям.

— Когда?

— Ну вот перед тем, как прийти к вам. Они приходили ежедневно. Что им от вас нужно?

— Ах, это наше частное дело. Ведь вы наверное знаете, кто я и зачем приехал в Канны? — Он кивнул. — Ну, оба эти лица, разумеется, озабочены состоянием моего здоровья.

— Я им скажу, что вы — с учетом всех обстоятельств — чувствуете себя довольно прилично. Это должно их успокоить на первое время.

— Я думаю, это их чрезвычайно успокоит, — сказал я. — И я сердечно благодарю всех вас, дамы и господа, за те неимоверные усилия и за тот высокий профессионализм, который вы показали, вернув меня к жизни.

Сказать-то я все это сказал, но отнюдь не был так уж уверен, что говорю то, что думаю. На меня вдруг навалилась чудовищная слабость, и в следующую минуту я провалился в сон. Помню только, что снились мне храмы. Множество храмов с целым сонмом богов из слоновой кости. Все боги были многорукие.

3

В понедельник, 22-го июля, на шестнадцатый день лечения состояние мое настолько улучшилось, что главный врач разрешил краткие посещения. Когда я говорю «главный врач», я имею в виду профессора Анри Брие, заведующего хирургическим отделением, который меня и оперировал. Больница Бруссаи — это я знал еще со времени моего первого пребывания здесь — очень большое и современное лечебное учреждение с множеством отделений.

Анжела была подле меня, когда меня пришли навестить Руссель, Лакросс и Тильман. Она немного отдохнула, поспала несколько ночей, но все еще была очень бледна, и темные круги под глазами еще не исчезли. Она молча сидела на своей кровати и слушала нашу беседу. Им разрешили говорить со мной всего пять минут. Конечно, они первым делом спросили, догадываюсь ли я, кто и по каким мотивам совершил на меня это покушение. О его обстоятельствах им уже рассказала Анжела.

— Понятия не имею, — ответил им я. И подумал: «Я все-таки победил. И остался живым.» А теперь хочу пожить спокойно, в богатстве и безопасности. — Даже не знаю, что и думать, — сказал я. А Лакросс спросил, полупросительно, полусердито вглядываясь мне в глаза:

— Вы ничего от нас не скрываете?

— Что мне скрывать?

— Должна же быть какая-то причина, чтобы попытаться вас убрать. Вы должны представлять какую-то опасность для этих… для этих людей. Вы до чего-то докопались? Вы дали знать этим людям, что вы до чего-то докопались?

Он был чертовски близок к истине.

— С чего вы взяли, — небрежно обронил я. — Ничего я не узнал. Ничегошеньки. Может, вы помните, что однажды кто-то перекусил тормозную трубку в машине мадам Дельпьер и мы с ней чуть не утонули по милости этих умельцев. То была первая попытка. Но и тогда я не понимал, чего они добиваются.

— Мы, конечно, связались с вашей фирмой, — сказал Руссель.

В этом уже таилась угроза.

— Разумеется, — сказал я.

— И нам сообщили, что вас отстранили от участия в данном расследовании, более того, что вас вообще освободили от дальнейшей работы.

Я кратко изобразил смех — смеяться мне было больно. А потом подумал, что если Руссель и Лакросс будут и дальше доискиваться, то все дело непременно выплывет наружу, и что пожалуй лучше будет мне самому открыться — да и перед Анжелой нельзя было больше лгать.

— Я должен сообщить вам куда более важные вещи, господа. Моя фирма держалась излишне скрытно.

— Почему?

— Я не только отстранен от расследования этого дела, я вообще больше не работаю в компании «Глобаль».

— Роберт! — Анжела вскочила и подошла к моей кровати.

— Успокойся, дорогая моя. Я как раз собирался тебе все рассказать. Нет причин волноваться.

— Что это значит — я больше не работаю в компании «Глобаль»? — спросил Тильман. — Вас что — уволили?

— Да, — сказал я спокойно, посмотрел пристально в его серьезные глаза и подумал, что этот человек видел насквозь и меня и всю мою игру. — Вернее, не уволили. Нашли другой способ: досрочное предоставление пенсии — ввиду моей многолетней добросовестной службы и больших заслуг перед фирмой.

— Но что это значит — досрочное предоставление пенсии, Роберт! Это все из-за ноги? Прошу тебя, скажи же! — Анжела протиснулась ко мне и склонилась надо мной. Ее глаза стали еще больше от ужаса.

— Совсем не из-за ноги, нога тут ни при чем. Это был лишь повод, лицемерное милосердие.

— Что с вашей ногой? — спросил Руссель.

— Да ничего. Так, легкое нарушение кровообращения. Там у нас в Дюссельдорфе доверенный врач фирмы — большой придира и дока в своем деле. И все его диагнозы «Глобаль» воспринимает всерьез. Но в действительности я уволен вовсе не из-за ноги, которую кстати и здесь уже однажды обследовали — спросите доктора Жубера, — а из-за моих отношений с мадам Дельпьер. Благородные люди, с которыми мы тут имеем дело, и во главе всех, полагаю, Бриллиантовая Хильда, приставили моей фирме нож к горлу, довели до ее сведения нашу связь и заявили, что заклеймят «Глобаль» во всем мире как несерьезную фирму, если меня не уволят — и если не заплатят страховку. Мне жаль, господа, что я не сказал вам правду при нашей последней встрече. Не сказал всю правду. Поскольку «Глобаль», конечно же, продолжает расследовать это дело, хотя страховка и выплачена. Им нужно было только убрать меня с дороги. А я хотел как можно дольше участвовать в этой игре, поэтому и лгал.