Лю Чжэньюнь - Меня зовут Лю Юэцзинь

• Название: Меня зовут Лю Юэцзинь
• Автор: Лю Чжэньюнь
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-89332-276-7

Роман Лю Чжэньюня «Меня зовут Лю Юэцзинь» уже третье произведение выдающегося китайского сатирика, изданное на русском языке. С фирменной иронией Лю Чжэньюнь рассказывает о происшествиях в жизни обычного китайского повара, невольно сделавших его вершителем судеб чиновной и деловой элиты. Безобидная овца, желая пощипать травку, по неосторожности ощипала целую стаю волков. При всей анекдотичности в этой истории нет ничего невероятного, таков современный Китай.

---

– Ты откуда?

– Из Ганьсу.

– Как давно занимаешься этим?

Мельком взглянув на Ян Чжи, девушка опустила голову:

– Если скажу, что со вчерашнего дня, все равно не поверишь. Я приехала в Пекин к своему брату, но не знала, что он сменил адрес, звонила ему на мобильник, но его номер больше не обслуживается. Я решила заняться этим, чтобы накопить деньги на билет. Разумеется, ты считаешь, что я вру.

Ян Чжи хохотнул:

– Мы с тобой, может быть, видимся первый и последний раз, занимайся ты этим хоть год, мне-то что? Ну а даже если начала только вчера, так мне, считай, тоже ничего особого не обломилось.

Они продолжали путь. Ян Чжи снова поинтересовался:

– Сколько тебе лет?

Девушка подняла свое лицо и ответила:

– Двадцать три.

Ян Чжи такой ответ показался неожиданным. Обычно подобные девицы занижают свой возраст, а эта, выглядя на семнадцать-восемнадцать, вдруг объявила, что ей двадцать три. Весьма честно с ее стороны.

– Как твоя фамилия?

– Фамилия Чжан, но не надо церемоний, зови меня просто Дуаньдуань.

Ян Чжи понял, что Дуаньдуань – ненастоящее имя девушки. Но раз она на него откликается, то почему бы ее так и не называть. Велика ли важность, как звать человека? Разговаривая, они уже дошли до второй остановки, но, похоже, нужно было пройти еще. Тогда Ян Чжи приостановился и спросил:

– Далеко еще?

Дуаньдуань показала вперед:

– Нет, уже пришли.

Они снова двинулись с места, но ее «уже пришли» растянулось до следующей остановки. Наконец они свернули в какой-то переулок. Место оказалось затхлое, рядком стояли три общественных туалета, смывная вода из них просачивалась прямо на улицу. Освещения здесь не было, поэтому следовало смотреть под ноги. В самом конце переулок резко заворачивал и продолжался дальше. Ян Чжи огляделся:

– Здесь безопасно?

– Братец, ты уже столько идешь за мной, и только сейчас вспомнил о безопасности.

Наконец они уперлись в тупик. В тупике стоял домишко с выходом на улицу. Заделанные известкой вкривь и вкось швы на стене делали ее похожей на пеструю тыкву. Судя по всему, раньше никакого выхода здесь не было, видимо, его вывели на улицу, когда сильно приспичило. Дверью в дом служила большая древесно-стружечная плита, которая при малейшем ветре колыхалась внутри самодельной рамы из сколоченных реек. Дуаньдуань вытащила из брюк ключ и, наклонившись к замочной скважине, открыта дверь, вошла в дом и включила свет. Прежде чем переступить порог, Ян Чжи еще раз огляделся. Только окончательно убедившись, что в переулке не было ни души, он успокоился и последовал внутрь. Дуаньдуань закрыла дверь на крючок, а Ян Чжи тем временем стал осматриваться по сторонам: они были в комнате площадью семь-восемь квадратов; у стены стояла кровать, прямо на полу громоздилась какая-то кухонная утварь.

– Свет выключить или оставить? – обратилась к Ян Чжи девушка.

Ян Чжи на секунду задумался и ответил:

– Выключить, так оно надежнее.

Девушка выключила свет, и они стали раздеваться. Оказавшись в постели, Ян Чжи сразу понял, что Дуаньдуань действительно двадцать три года. Она вела себя весьма и весьма умело. Сначала Ян Чжи взял инициативу в свои руки, но как только он погрузился в лоно Дуаньдуань, та стала его направлять. Из-за ее хрупкого телосложения Ян Чжи побаивался резких телодвижений, но кто бы мог подумать, что уже после нескольких его толчков худенькая Дуаньдуань, которую он подмял под себя, возымеет над ним полную власть. Вот тогда-то Ян Чжи и понял, как может быть обманчива внешность, как говорится, морскую воду ковшом не измерить. Ян Чжи, до того не горевший энтузиазмом, сейчас, раззадоренный Дуаньдуань, вдруг распалился не на шутку. Но в момент, когда он уже готов был разрядиться, дверь с грохотом отвалилась, под потолком с громким щелчком вспыхнула лампочка, и в комнату вломились три амбала. От их нахрапистого дыхания разило перегаром. Ян Чжи разом прошиб пот. Сначала он подумал, что нагрянула полиция, но жуткий вид этих молодчиков его в этом разубедил. Первой реакцией Ян Чжи было схватить свою одежду, но все его вещи, включая поясную сумку, уже прибрал к рукам один из вошедших. Другой товарищ без всяких объяснений подлетел к Ян Чжи и вмазал ему крепкую пощечину.

– Твою мать, как ты посмел насиловать мою жену!

Ян Чжи, стоя в чем мать родила, оставил неприкрытым лицо и пытался защитить свое хозяйство:

– Это какая-то ошибка.

Он взглянул на Дуаньдуань, а ту как подменили: закрывшись ладонями, она стала причитать:

– Я готовила ужин, а он проник в дом, схватил нож и затащил меня в постель.

С этими словами она показала на подоконник, на котором лежал какой-то скребок. Третий амбал схватил его в руки и направил в сторону Ян Чжи:

– Выбирай: полицию вызовем или сами договоримся?

Только сейчас до Ян Чжи дошло, что он напоролся на шайку грабителей, в которой Дуаньдуань играла роль наживки. А Ян Чжи по неосмотрительности на нее клюнул. Сейчас он в полной мере понял, как может быть обманчива внешность, и что значит «морскую воду ковшом не измерить». Амбал, схвативший вещи Ян Чжи, бесцеремонно стал их обшаривать. Он достал из карманов мобильник, кошелек, из кошелька вытащил деньги с кредитками. Потом очередь дошла до сумки, длинный ремень которой он завязал в узел; в сумке он также нашел толстую пачку купюр. Вытащив все деньги, он наткнулся на удостоверение, взял его и вслух прочитал:

– Лю Юэцзинь.

Оторвавшись от документа, спросил:

– Ты – Лю Юэцзинь?

Поникшему Ян Чжи не хотелось отвечать ни на какие вопросы. Но это никого не волновало. Бандит снова стал изучать фотографию, сравнивая ее с физиономией голого Ян Чжи, после чего изрек:

– Не похож.

Тут Ян Чжи осенило, что все его несчастья начались с посещения «Синьчжоуской резиденции вкуса» Лао Ганя, а во всем была виновата его сумка. Ведь именно из нее Ян Чжи вытаскивал деньги, которые увидела Чжан Дуаньдуань, когда он расплачивался в ресторане.

Глава 2. Жэнь Баолян

Каждый на стройке знал, что Лю Юэцзинь – вор. Обычно воры промышляют на улицах либо обчищают дома, а Лю Юэцзинь ни того ни другого не делал – воровал он у себя на стройке. При этом проволока, кабель и трубы его не интересовали – интерес для него представляла столовая. Лю Юэцзинь был поваром. И воровал он даже не в столовой, а на рынке. Каждое утро в обязанности Лю Юэцзиня входила покупка продуктов. Собственно, и на рынке он ничего не крал: будь то зелень, редька, капуста, картошка, лук или мясо – за все он платил исправно. Но учитывая, что на стройплощадке трудилось несколько сотен ртов, за раз Лю Юэцзиню приходилось покупать помногу всего, а это давало возможность поторговаться. Если ему удавалось за цзинь[3] скинуть пять фэней[4], то за несколько десятков цзиней он уже мог сэкономить несколько юаней. Кроме того, было выгодно заходить в одни и те же лавки, а не бегать по разным продавцам. Или взять, к примеру, мясо, оно ведь тоже бывает разным: филейная часть, грудинка, шея – и стоит все по-разному. В кругу рабочих бытует мнение, что есть прямая взаимосвязь между бычьими шеями рабочих и тем мясом, которое каждый день им готовил Лю Юэцзинь. Но, как говорится, не пойман – не вор, а Лю Юэцзиня поймать не удавалось, поэтому и назвать его вором тоже было нельзя. Народ же на стройке злился не из-за наличия вора, а из-за того, что его нельзя было поймать. Бригадир-подрядчик Жэнь Баолян сокрушался: «Я раньше думал, что не пойман – не вор, а тут выходит, не пойман – а вор».

Лю Юэцзинь и подрядчик Жэнь Баолян дружили уже десять с лишним лет. Жэнь Баолян был хэбэйцем из Цанчжоу[5], а Лю Юэцзинь – хэнаньцем из Лошуя[6]. Шестнадцать лет назад Жэнь Баолян, отсидев два с лишним года, вышел из лошуйской тюрьмы, В этой самой тюрьме поваром тогда работал дядя Лю Юэцзиня, Ню Дэцао. Пока ему не исполнилось сорок лет, его огромные глазищи светились, словно два прожектора. А в тот год, когда он отметил свое сорокалетие, у него обнаружилась катаракта, и с тех пор все перед ним сливалось, словно в тумане. Пока Ню Дэцао видел хорошо, речь его была неторопливой, а едва в глазах появился туман, он стал разговаривать очень громко. Завидя кого-нибудь, он тотчас восклицал:

– Зрение – это еще не все, я людей сердцем чую.

Когда Ню Дэцао был еще здоров и Лю Юэцзинь вместе с матерью ходил к бабушке, Ню Дэцао с ними практически не общался, поэтому Лю Юэцзинь его побаивался. Хотя кашеварил Ню Дэцао при тюрьме, гонору у него было хоть отбавляй: и не оттого, что он работал поваром, а оттого, что работал он в тюрьме. Повара из ресторанов каждый день выкладывались как могли, а у тюремного повара была прямо противоположная задача. Заключенные может и хотели бы хорошо покушать, да кто бы им дал: триста шестьдесят дней в году их трехразовое питание неизменно составляли соленья, жидкая кашица да пампушки. В ресторанах чуть что клиентам не по вкусу – повар крайний, а заключенным что ни подадут – они лишь помалкивают. А случись им пересечься с поваром, так они еще и заискивать начнут. Повара из ресторанов презирали Ню Дэцао, а тот презирал их: «Едрить твою мать, везде заведено, чтобы повара опекали клиентов, еще поискать надо, где наоборот».