Леонид Васильев - Лесными тропами к истоку

• Название: Лесными тропами к истоку
• Автор: Леонид Васильев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2014

Новую книгу автора надо читать внимательно и вдумчиво, и перед вами откроются тайные дверцы великой природы. Повесть отличается разнообразием стилей великого русского языка, художественной точностью образов литературных героев. Книга так нужна в наше время для воспитания человеческой души, особенно юной. В великой русской литературе есть целый пласт классики, который связан с природой и отношением к ней человека. Глубокий след в нем оставили С. Т. Аксаков, М. М. Пришвин. К ряду продолжателей этой традиции со всей серьезностью можно причислить «лесного» писателя Леонида Васильева.

---

– Сынок, – обратился отец к одному из детей, – сфоткай нас с мамой на память с будущей звездой сцены. Придет время, буду показывать фото соседям и друзьям.

Глава 3

Беседа с дядей Колей затянулась. «Расчехленная» бутылка виноградного вина одиноко стоит, нацелившись в потолок. Старик рассказывает:

– Я до сих пор мечтаю подняться на нашу гору, хочу напиться целебной силы из Истока, глядишь – полегчает.

Соколов слушает, кивает головой, задает вопросы:

– А откуда такое название источника?

– Эта легенда древняя. Давным – давно на Русь с юговостока напали враги. Тогда с горы спустился богатырь великого роста – Исток и стал с врагами биться. Несметными тучами нападали на него пришельцы, били и стрелами, и мечами. А русский богатырь дрался с захватчиками простой дубиной. Недаром народ песню поет: «Эх, дубинушка, ухнем!» Дак вот, разбил он хищную стаю, а сам, израненный, поднялся наверх, отдохнуть, а во сне-то и превратился в целебный ключ. И зовется он – Исток. С горы-то течет ручейком, а внизу он – широкая судоходная река. Я когда-то на пароходе плыл, видел горы «Жигулевские», знать и в тех местах водились богатыри, знать богатырей-то на Руси было много. Думаю, на каждой горе есть свой богатырь – дозорный. Терпеливо смотрят они на людей, на суету мирскую.

– Я люблю смотреть на все старинное: на картины, на гусли в руках богатырских. Без музыки мир пуст – в ней душа человеческая.

– Верно, говоришь, – поддакнул дядя Коля, – вон у меня собачка – Август, и тот любит петь под гармонь. Где бы ни гулял по поселку, а заиграю на скамеечке, непременно прибежит, сядет рядышком и подвывает. Значит, есть у животных душа. Вот был бы у Августа голос человеческий, он бы мне подпевал «Рябинушку».

– Да, есть душа у животных, но, как уверяет священник Георгий, она у них – от земли, а у человека от Бога. А ты, Андрей, в Бога-то веришь?..

– Ну, как тебе сказать? в школе этому не обучают, а православный ликбез многие постигают от бабушек. В нашей стране пропагандируют атеизм. Одного ученого спрашивали: «Что для вас Бог?..». Он отвечал: «У меня есть чувство, что высшая сила существует, но я не стал бы называть ее Богом. Она где-то на небе (небо – это образ), а ведает обо всем в мире. Для меня Бог – это такой идеальный компьютер, который задает программу и варианты развития и для планеты в целом, и для каждого человека в отдельности. Информация о том, как мы живем, какие пути развития выбираем, обязательно где-то записывается. И, в зависимости от нашего выбора, мы получаем воздаяние. Своего Бога я слышу и в музыке. Искусство сродни религии. Религия – это философия идеализма. В искусстве есть только идеал, высшая ступень, к которой все стремятся и которой никто не может достигнуть. Думаю, что все настоящие художники – истинно творческие люди – верующие. Если вдруг музыкант на каком-то этапе своего развития решил, что достиг совершенства в своем мастерстве и возгордился, считая, что делает эту работу превосходно, то при встрече с человеком, который делает это дело лучше его, может потерять веру в высший идеал, перестанет быть верующим. Как в истории про возгордившегося ангела, который стал дьяволом.»

Дядя Коля почесал за ухом, кашлянул в кулак:

– Вот, ведь, дела-то какие?.. Люди к религии по-разному относятся. Знавал я одного человека – не верующего, мы с ним на вокзале автобус ждали. Он мне стишок прочитал такой:

У батюшки Ипата водилися деньжата.
И это не секрет – он намолил себе монет.
Но, вот, пришла пора —
Люди стали забывать про Бога,
И стали сундуки трясти у богачей.
Взяла попа тревога.
Откройте, ироды, и мой ларь без ключей —
Стал он думу думать поскорей.
Чтобы свой ларь упрятать поскромней,
Он выбрал ночку потемней,
И снес свой ларь в алтарь.
И сделал надпись мелом:
«Сие лежит Христово тело».
А некий пономарь, пронюхав штуку эту,
Выудил всю эту поповскую монету.
И сделал ниже надпись мелом:
«Днесь Христос воскрес!»

Старик, переведя дыхание и, вытерев обсохшие губы, спросил:

– Ну, как стихи?

Андрей хохотал…

– Да, уж, сочинил эту галиматью ярый атеист. Среди своих таких же сотоварищей он, явно, имеет успех.

Соколов, посмотрев на часы, воскликнул: «Ого, засиделись мы, дядя Коля, как говаривали графы, да князья – пора и честь знать».

Попрощавшись со стариком, он вышел на улицу. Прохладная темнота разом охватила его.

Звезды недосягаемыми светлячками мерцали над землей. В голове звенела музыка прошлых лет. Андрею, вдруг, вспомнились вступительные экзамены в музыкальное училище: желающих стать певцами оказалось сорок шесть человек.

Приемная комиссия состояла из преподавателей-вокалистов и известных певцов Музыкального театра оперы и балета. У абитуриентов проверяли музыкальный слух, ритм, а самое главное – оценивали голос. У Андрея музыкальной подготовки не было. В армии на самодеятельных концертах он пел на слух, был также взводным запевалой. А потому, как ростом он был совсем не выдающимся, песня всякий раз начиналась, чуть ли не из заднего ряда походного строя.

На дневное обучение отобрали только шесть человек. Соколов был в их числе. Оставалось сдать еще несколько экзаменов, одно из них – сочинение.

В большой аудитории собрались будущие музыканты: скрипачи, духовики, виолончелисты, баянисты, дирижеры-хоровики и, наконец – вокалисты. Стоит напряженная тишина, только перья скрипят по бумаге. Экзаменатор зорко следит за сочинителями.

Андрею попалась тема по Пушкину – «Капитанская дочка». И он, к своему удивлению, забыл имена некоторых героев этой повести. «Писатель» расстроился, загрустил, но вспомнил – в его кармане имеется вспомогательный материал, именуемый на студенческом языке «шпорой». И, когда учительница – Тамара Сергеевна отвернулась к стене, он ловким движением шпаргалку извлек.

Бывший солдат не учел, что бдительны не только часовые на посту, преподаватель наблюдала за происходящим через зеркало, висящее на стене.

Она подошла к нему быстрым шагом:

– Ваша фамилия, абитуриент?

– Соколов, – виновато отвечал он.

– Решили воспользоваться вспомогательным материалом, так у нас это запрещено?

– Я не знал про это… я еще не учился в подобном заведении.

– Вы лишены возможности сдавать экзамен, если хотите, то идите к завучу, как он решит.

Глубоко вздохнув и, спросив, как найти учебную часть, Соколов поднялся этажом выше. Он постоял, подумал и, постучав в дубовую дверь, вошел. Перед ним за столом, застеленным красным сукном, сидел молодой мужчина в черном костюме и таких же очках. Абитуриент, набравшись храбрости и применив солдатскую смекалку, спокойно объяснял:

– Я писал сочинение красной пастой, а Тамара Сергеевна меня с экзамена удалила.

– Вот как? – удивился завуч, – ей что, не нравится красный цвет?

Завуч – Иван Иванович, внимательно посмотрел на парня, затем, взяв со своего стола ручку, каких солдат еще не видывал, подал ее Соколову, тихо сказал при этом:

– Иди, пиши сочинение.

Андрюха птицей влетел в аудиторию:

– Все в порядке, Тамара Сергеевна, таможня дает добро! Вот, даже, ручку одолжили.

Преподаватель приподняла очки от удивления, но, увидев ручку начальника, разрешила сесть за стол…

И вот Соколов – уже студент вокального факультета Музыкального училища. Живет в общежитии на четвертом этаже. Сам себе готовит еду. В секционной общаге живут и студенты, и преподаватели из числа молодых. Кухня на всех общая, там, напротив газовой плиты, стоит фортепьяно, там музыканты не только готовят еду, но и проводят занятия.

Посмотришь на газовую плиту, и без труда определишь – чья кастрюля учителя, а чья – ученика. В большой кастрюле варится жирная курица – без сомнения, она принадлежит преподавателю, а у Васи кипит одна картошка. Вот, он вытащил курочку из кастрюли Венеретты Измаиловны и положил ее в свою, а сам стал играть на «фоно». Вскоре на кухню пришла в домашнем халате хозяйка, глянув в кастрюлю, она взмахнула ладошками: «Ах, где моя курочка?» Вася смущенно встал из-за инструмента, тихо отвечал: «Она тут, я взял ее только для навара»… Из окон музыкального заведения с утра и до позднего вечера гремит музыка в исполнении обучающихся. Особенно режут слух прохожим трубачи-духовики. От них можно услышать нелестную фразу: «Сумасшедший дом – какой-то».

На первое знакомство с вокалом Соколов спешил с особенным праздничным настроением, озаренный светом мечты, будто мотылек, ослепленный лучами яркого солнца. Вокал – это, прежде всего, постановка голоса. Это в сказках приходили к кузнецу поправить голос, то ли, волк, то ли, осипшая коза, и он быстро помогал им, а в реальности на это уходят годы терпеливого труда.

Путь в искусстве тернист: он притягивает всех, однако всех расставляет на свои места по способностям. Андрей этих тонкостей еще не знал.

Первокурсников распределили по педагогам. Соколов попал в класс Софьи Михайловны; старшекурсники с завистью говорили: «Тебе, Андрюха, крупно повезло с педагогом, ее ученики поют в известных театрах страны».