Николай Коротков - С трудом о прошлом, о былом. Очерки о жителях д. Верхние Таволги

• Название: С трудом о прошлом, о былом. Очерки о жителях д. Верхние Таволги
• Автор: Николай Коротков
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015

Деревня Верхние Таволги сегодня известна как один из центров туризма Свердловской области. Основанное в конце XVII века рас-кольниками-скитниками, ставших основателями таволожских родов и семей, это поселение в течение трёх веков было одним из оплотов уральского старообрядчества.

Автор – коренной таволжанин – в своих очерках рассказывает о зарождении и истории деревни, своего рода, о судьбах жителей. В его повествованиях прослеживаются нелёгкие пути таволжан – хранителей «древлего благочестия», строивших свою жизнь «по совести». Основанный на семейных преданиях, воспоминаниях автора, его родственников и земляков, бывших непосредственными участниками и свидетелями описываемых событий; архивных документах, найденных в результате длительных поисков, сборник очерков представляет собой не только уникальный источник для изучения истории и культуры уральской провинции, но и литературное произведение, написанное живым и стилистически очень оригинальным языком человека «от земли». Книга иллюстрирована редкими фотографиями из архива автора.

Издание представляет интерес для историков, краеведов, исследователей старообрядчества, любителей публицистического жанра, и всех, интересующихся историей и культурой Урала.

---

Сколько времени, терпения и стараний потребовалось Анне, чтобы вернуть к жизни израненного, обмороженного, изможденного пережитым мужа – не знал никто. Об этом знали только они вдвоём… Выцарапался от смерти, выдюжил, выжил солдат – пехотинец, а союзником тому была родная сторона.

Долгую совместную жизнь они потом вместе прожили. Им пришлось пережить период гражданской войны, когда через деревню постоянно брели обезумевшие от голода беженцы, готовые за горбушку хлеба или несколько картофелин отдать от себя самое последнее и сокровенное. В память о том тяжёлом времени у бабки (так звали её потом все домашние) осталась швейная машинка «Зингер», выменянная на несколько пудов картошки. С помощью её она, мастерица на все руки, обшивала всю семью и соседей в течение многих лет своей жизни. С большой любовью и бережливостью она содержала свою помощницу, а потом передала по наследству внучке. Голод и коллективизация 30-х годов тоже оставили в их памяти неизгладимый след, но о том вспоминать не любили, ибо немало тогда им пришлось пережить гнусных оскорблений… А между тем, оправившись от последствий Первой Германской войны, чета Глазыриных с удвоенной энергией трудилась, взялась за обустройство своего жилья. Спать ложились затемно и вставали затемно. Лес для строительства возили на выкормленной ими коровёнке. Сначала выстроили над землянкой небольшую избушку – малуху, а потом и большой дом. Дед умел делать всё, что касалось плотницких и столярных работ. Хозяйка ткала холст, половики шила, строчила, вязала, а потом вместе научились катать валенки. Никакой работы они не гнушались, а работа из их рук не выпадывала. По истечении некоторого времени, их хозяйство выглядело внушительно, потому и стало вызывать зависть и казаться лакомым кусочком для иных деревенских активистов-коллективистов.

Но не все активисты были бессовестными: так, один из них, знавший истинное положение дел, и случайно оказавшийся при отъёме домашнего имущества Глазыриных, заступился за семью. Угроза миновала, но лошадиную сбрую и упряжь забрали, обронив на прощание, что, мол, ещё наживёте.

Конечно же, Глазыриным, начинавшимсвоё житьё-бытьё с землянки, содеянное властями запомнилось навсегда и оставило горький осадок.

Из народившихся детей выжили в семействе только две дочери. «То оспа, то корюха косили детей… Сёдни робёнок бегает – резвится, а завтра – жив не бывал» – сокрушалась бабка, вспоминая те далёкие года. Особенно она убивалась по 9-летнему Павлику, которого им также не удалось выходить. После появления внуков чувство утраты как-то притупилось само собой.

Начавшаяся в 41-м новая война принесла новые страдания и лишения. Родители изо всех сил старались всячески помогать вышедшим замуж дочерям. У старшей дочери, проживающей на тот момент в Свердловске, они взяли на содержание трёхлетнего внука, вырастили до призывного возраста, помогли обрести специальность и после службы в армии определиться с местом в жизни.

Позже, уже после войны, чтобы не было обид, они у младшей дочери Валентины также взяли к себе на воспитание годовалую внучку Людмилу. Проживая у деда с бабушкой, она успешно окончила школу, а потом техникум. А родители, имея на руках ещё пятерых детей, не смогли бы дать возможность Людмиле продолжить образование и получить диплом. Благодаря этим своим близким людям, жизнь у неё сложилась более удачно.

Во время войны, будучи уже в пенсионном возрасте, Константин Павлович с Анной Александровной не могли оставаться в стороне и проявили образцовую гражданскую позицию.

Конечно, это – высокие слова, но дед с бабкой никогда не задумались бы над этим. Просто они поступали так, как им подсказывала совесть. Деда, не подлежащего по возрасту и здоровью для службы в армии, определили в деревенскую школу, которая перепрофилировалась под школу-интернат для эвакуированных из Ленинграда детей. Он был там за дворника, плотника, столяра, истопника, стекольщика и за советчика во всём.

Работы – невпроворот, но дед старался делать всё возможное и невозможное, чтобы облегчить быт настрадавшихся детишек. Хозяйка у него, имея на руках четырёхлетнего внука, управлялась дома с хозяйством и работала в колхозе. Он появлялся дома ненадолго, чтобы вымыться в бане, передохнуть и взять какой-то потребовавшийся инструмент. Об этом вспоминала бабка уже после смерти деда. По её словам, он, вымывшись, соберётся поспать, а сна нету. Поворочается с боку на бок и, не уснувший, встаёт. Изучив повадки мужа за долгую совместную жизнь, она не могла понять причину такого поведения. Оказалось, что он не мог тогда осмелиться, чтобы попросить у бабки разрешения привести домой одну из эвакуированных девочек. Он прекрасно понимал, что дома нужда, что старшая дочь в Свердловске с большой семьёй перебивается кое-как и у младшей Валентины муж воюет, а она, с грудничком на руках, бедствует. Выпытав у хозяина, о чём тот искренне сокрушается, умудрённая жизнью бабка была бы не она, если бы позволила себе не поучаствовать в судьбе попавшего в беду ребёнка. Пережившая несколько голодовок, она всегда впоследствии неназойливо резюмировала, что при наличии коровушки да картошки можно и без хлеба продержаться. Нужно было видеть, как обрадовался дед, когда услышал согласие бабки. Незамедлительно он отправился в школу и вскоре явился уже с девочкой. Повидавшая в жизни всякое, бабка не могла не ужаснуться от увиденного: косточка к косточке, почти безучастные, запуганно-отрешённые недетские глаза. Содрогнулась хозяйка при виде кишащих вшей, которые заполнили каждую складочку убогой одежонки, а про голову и говорить нечего. Обстригли они её тогда наголо, сожгли всё вместе с одеждой, отмыли в бане, накормили, уложили спать, а потом не могли добудиться и всё подходили посмотреть – жива ли. Она же, видимо, отсыпалась за всё предыдущее время.

После этого визита и процедур Нина (так звали девочку) стала везде и повсюду тенью ходить за дедом и после занятий в школе проситься к ним домой – видимо срабатывал инстинкт самосохранения. Так, раз за разом, Нина Владимирская стала пусть не узаконенным, но полноправным членом семьи Глазыриных.

Закончилась война, подошло время разъезжаться интернетовским питомцам, а Нине ехать было некуда и не к кому. Не могли же они, добродушные люди, выставить её за ворота. Быстро прошло время, после десятилетки она поступила в институт и, не без помощи стариков, его закончила. Потом, работая учителем в школах Свердловска, Нина поддерживала постоянную связь со своими спасителями и, уже с подрастающими своими детьми Сергеем и Катериной, навещала стариков в деревне. Позже, после их смерти, связь по неизвестным причинам оборвалась.

Освещая жизнь этих простых людей, нельзя не вспомнить ещё один случай, который характеризует их порядочность и заслуживает внимания. Вскоре после войны к ним в деревню приехала учительница, чтобы обучать деревенских ребятишек. Как получилось – доподлинно не известно, но некоторое время она с 3-4-летним сыном квартировала у деда с бабкой. Гостеприимные хозяева выделили квартирантке угол в своём уютном доме. Пожив некоторое время, она засобиралась с демобилизованным из армии солдатом, проходившим службу неподалеку, уехать на его родину. Уезжая, попросила хозяев в течение нескольких недель присмотреть за сыном, клятвенно заверяя при этом, что, устроившись на новом месте, сразу же возвернётся, чтобы забрать его с собой. Уехала мамаша – и исчезла. Глазырины в ту пору жили одни. Парнишка полюбился ими и жил – проживал у них за родного. Сколько уж прошло времени, бабка не запомнила, но через довольно значительный перерыв из какой-то отдалённой деревни в их округе на лошадке приехал родной дед мальчика, чтобы забрать внука. Мальчика звали Витей. Витя, разобравшись в чём дело, с плачем убегал и прятался. Они сами-то уже привыкли к нему, но приехавший дед – родная кровь. После длительных убеждений и уговоров, паренька удалось всё-таки собрать и отправить с родным дедом. Бабка же, обещавшая ему при расставании, что будет навещать его на новом месте, бегала впоследствии за многие километры, чтобы повидаться с мальчиком.

Я не идеализирую эту супружескую пару, и такая, как у них, жизнь являлась для современников нормой, по которой жили в то время. Они не смотрели на жизнь потребительским взглядом, не занимались накопительством. У них было всё честнее, чем у нас теперь, а мерилом их достатка и благополучия считалось мирное небо, крыша над головой, да хлеба досыта. Правда, много позже, оставшись без деда, бабка для себя вывела ещё одно определение, которое гласило, что в старости дрова дороже хлеба. Мы тогда как-то недопонимали этого, а сейчас, осознавая сказанное, понимаешь, что в этих её словах была большая доля правды. Если разобраться, то действительно, в деревне для немощных заготовка дров является трудным делом, и получается – голодному в тепле гораздо комфортнее, чем сытому на холоде. Они и коровушку держали до глубокой старости, считая без неё жизнь скучной и неполноценной. И сено заготавливали самостоятельно, поскольку дом у них находился на окраине деревни, а за огородом – речка Ключик, с примыкающими к её пойме лугами. Травостой хороший, а главное – рядом с домом. Деду было за удовольствие страдовать в этих живописных местах. По его воспоминаниям, а также по преданию местных жителей, в те места, будучи в 50-х годах командующим Уральским военным округом, несколько раз приезжал отдыхать и поохотиться маршал Г. К. Жуков. Наличие нескольких небольших озёр, речка Ключик и протекающая рядом Исеть позволяли в те времена гнездиться уткам. К тому же место было довольно уединённое. Всё это было определяющим для выбора охотничьего угодья.