Светлана Успенская - Королеву играет свита

• Название: Королеву играет свита
• Автор: Светлана Успенская
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01314-4

Признанная королева кинематографа, Нина строила карьеру, жертвуя всем — любовью, семьей, детьми. Она завоевала долгожданное благополучие, а ее дочери пришлось изведать и взлеты и падения. Внучке Ларе повезло больше: волею случая она вознеслась к вершинам власти. Но повезло ли?.. Юная и неопытная Лара еще не знает, что во все времена и на всех материках королеву играет свита…

---

С первой же секунды Нина почувствовала между ними что-то будет. Юра был так не похож на прожженных киношников, которые лезли под юбку девушке еще прежде, чем узнавали ее имя. Его провинциальная галантность казалась обворожительно целомудренной. Он учился в Киевском театральном институте. Сама Нина была родом из Ленинграда. Она привыкла к северной сдержанности чувств и была просто сражена южной сердечной мягкостью своего ухажера.

Это был симпатичный летний роман, о котором потом так приятно вспоминать при взгляде на пожелтевшие фотографии и засушенный полевой цветок между страницами фотоальбома. Так бы он незаметно закончился вместе с титрами фильма, но судьба судила иначе.

Киношники квартировали в домах местных жителей. Нина жила в покосившейся развалюхе, крытой камышом. Хозяйкой дома была старуха, у которой, кроме коровы и жирного откормленного кота с дурными манерами, на свете никого не было.

Вместе с Колывановой жила ее сокурсница Лена Кутькова. Кутькова казалась чудаковатой, нелепой особой, которую неизвестно каким ветром занесло во ВГИК, — долговязая, с длинным унылым лицом, редкими волосами, жалко облеплявшими выпуклый череп. Зубы у нее торчали вперед по-лошадиному, кожа на лице выглядела землистой и нездоровой, как при плохом пищеварении. В довершение всего она была намного старше Нины, ведь целых пять лет, из года в год, с постоянством, достойным лучшего применения, Кутькова поступала в один и тот же вуз.

Все недостатки внешности частично искупила бы малейшая искра таланта.

Но таланта у Лены Кутьковой не было. Каким образом ей удалось проникнуть в число студентов, оставалось загадкой. Может быть, она доконала своим ежегодным упорством приемную комиссию, а может, в день приемных экзаменов на солнце образовалась вспышка и на членов комиссии нашло временное затмение. Так или иначе, Кутькова тоже собиралась вскоре стать дипломированной артисткой.

В картине она играла молчаливую простодушную крестьянку, с туповатым удивлением внимавшую пропаганде комсомольских вожаков. Забегая вперед, скажем, что это был первый и последний фильм в ее актерской судьбе.

На правах старшей Кутькова сразу же установила шефство над Ниной. Точно сестра, она опекала ее, заставляла вовремя кушать, накидывать шаль в прохладные вечера и вовремя ложиться спать.

В съемочной группе все, от режиссера до последнего осветителя, подшучивали над ней. Порой кто-нибудь из мужчин, вызывая гомерический хохот слушателей, принимался рассказывать, как однажды подвергся домогательствам этого страшилища и едва унес ноги.

В этих случаях Нина неизменно вступалась за подругу. Парни хохотали, а Кутькова после этого начинала еще преданнее и отчаяннее ей служить.

— Я ведь знаю, что мне ничего не светит, — призналась она. Глубокой ночью подруги не могли заснуть от тревожного месяца, любопытно заглядывающего в окна. — Ну, в смысле карьеры и все такое… Мне бы замуж удачно выйти.

Но и это ее желание осталось неосуществленным… Как сладко было просыпаться утром, когда солнце протягивает теплые ладони косых лучей через подслеповатое окошко! Мычат коровы, приветствуя друг друга. Стадо бредет на пастбище, пастух лениво щелкает бичом и нехотя покрикивает на рогатую ленивицу, застрявшую возле кустика придорожной травы.

Во дворе озабоченно квохчут куры, выискивая в пыли затерянное зерно, красавец петух расправляет крылья с изумрудным отливом и, довольный прекрасным утром, поет во все горло победную песню. В долине молочным пластом лежит туман, холодная роса обметывает траву, а в небе, стеклянно-голубом, высоком, еще виднеется полустаявший серп месяца.

Вставать не хочется. Хочется еще глубже залезть под одеяло и смежить липкие от приторной утренней дремы веки. На улице зябко, а под периной, толстой и душной, тепло, как в печке. В хате пахнет неизвестными травами, хлебом, запахом ушедшей ночи, а в двери уже входит, шаркая босыми ногами, баба Маня.

Тихо, чтобы не разбудить спящих, она ставит на стол крынку парного молока и уходит на цыпочках. С легким стуком открывается окно, чтобы впустить в комнату бодрящий утренний дух, отчего звуки просыпающегося мира делаются отчетливее и звонче.

Лениво потягиваясь, Нина выпрастывает руки из-под одеяла, привычно откидывает спутанную косу на спину, подходит к окну. Прохлада осторожно обнимает полные, пышущие сонным жаром плечи… А на подоконнике пламенеет букет из маков и васильков, неумело перевязанный сухой травинкой. Шевелятся кусты неподалеку. Нина улыбается: это Юрка, кто же еще!

Пока Кутькова спит, Нина бережно развязывает букет. Там записка:

«Доброе утро!» Она комкает листок, улыбается и ставит цветы в граненый стакан с толстым дном. И чувствует себя отчего-то счастливой…

Днем — работа, интересная, живая. Вечером — поездка к морю вместе с компанией, горланящей веселые песни, купание в волнах, теплых и мутных от взбаламученного ногами донного песка. А потом лежание на берегу, грубоватый, но такой соблазнительный запах шашлыка, смех, бряканье стаканов с самогонкой и домашним виноградным вином мутного цвета. И — восхищенный взгляд Юры, его долговязая преданная фигура.

Ночью языки костра лижут фиолетовое, опрокинутое над морем небо, фосфоресцирующая вода светится у берега зеленоватым светом. Они сидят на песке, тесно обнявшись. Мягкие губы Юры бестолково тычутся в шею где-то около уха, от этих неумелых прикосновений щекотно и смешно, и тогда Нина сама закидывает руки на плечи и целует его, улыбаясь от этого поцелуя.

А из моря доносится:

— Нина-а! Юрка-а! Идите купаться-а! Вода теплая-я!

— Мы не хотим! — отвечает Нина за них обоих и вновь подставляет свои теплые, солоноватые губы.

На следующий день с утра лупит прохладный несмолкаемый дождь. Съемки отменены, и влюбленные прячутся на сеновале, зарывшись по горло в душистое сено, целуются под шорох дождя по камышовой крыше. А кот Васька, забравшийся на стропила в надежде добраться до ласточкиного гнезда, смотрит на них сверху удивленными зеленовато-рыжими глазами…

Вскоре, осовелая от безрезультатных объятий, истомленная сдерживаемым желанием, Нина слабо шепчет, слабо отталкивая курчавую голову Юры:

— Юр, не надо, а… Нельзя же… Мы же еще не женаты…

— Поженимся, — шепчет Юра севшим голосом. Его дыхание опаляет кожу, вызывая чувство томительного бессилия…

А потом он лежит рядом с ней счастливый и опустошенный, а она, уткнувшись лицом в душное колючее сено, тихо всхлипывает. Он осторожно проводит ладонью по вздрагивающей спине и жалостливо шепчет:

— Ну что ты… Ну не надо… Мы же поженимся…

— Да-а, тебе хорошо, — всхлипывает Нина. — Ты мужик, тебе-то что, как с гуся вода. А про меня знаешь, что скажут?

— Не скажут, мы поженимся, — твердит Юра как заклинание.

А дождь усыпляюще барабанит по крыше, и кот Васька понимающе щурит глаза, обещая никому ничего не рассказывать…

Вскоре скрывать возникшую близость стало невозможно.

Заметив их роман, Кутькова еще больше посерела, сгорбилась, поникла.

Непонятно было, то ли она боялась потерять подругу, то ли сама имела виды на симпатичного Юрку. Она по-прежнему ходила за Ниной как тень, носила ей кофту прохладными вечерами, ждала, когда та вернется с ночного свидания.

За время съемок в дружной компании киношников, как на подбор молодых и жадных до жизни, образовалось несколько таких же временных пар, коротавших вместе теплые ночи. Но если у остальных все было как-то несерьезно, временно, то у Юры с Ниной было как раз наоборот.

Они решили пожениться осенью, когда будут получены деньги за съемки, — будет на что свадебку сыграть.

— Сначала съездим к моим, в Ленинград, а потом уж к твоим, в Киев, — распорядилась Нина. Она сразу же взялась играть первую скрипку в зарождавшейся семье, а Юра с радостью уступил ей эту роль.

Перед молодыми сразу же встал вопрос, где жить. Нина только-только закончила третий курс в Москве, а Юра учился в Киеве.

— Сам понимаешь, в столице возможностей больше, пробиться легче, — объясняла жениху Нина.

— А где мы будем жить? — спросил Юра. Нина вздохнула. Надежды на то, что молодоженам выделят комнату, были нулевые. Значит, нужно было снимать жилье, а это — деньги. Денег было не так много, а ведь предстояла свадьба, большие расходы…

— В Киеве можно жить у моей тетки, — заметил Юра. — Она с радостью нас примет. И Нина согласилась.

Жених дочери пришелся по душе Нининой маме. Только что это за профессия для мужчины — артист! Но зато не пьет, на собственной свадьбе рюмку вина целый вечер мусолил, аж перед гостями было стыдно. А уж как Нинку-то любит! Души не чает, опекает, точно фарфоровую статуэтку.

Матери Нины в жизни не досталось даже малого кусочка из того, что называется женским счастьем. Она по-хорошему позавидовала дочери и даже всплакнула на плече будущего зятя. Отец Нины погиб в войну, семья жила бедно, впятером в одной комнате, сумрачной и узкой, как гроб. Мать работала сначала уборщицей в конторе заготснаба, потом судомойкой в министерской столовой, ей некогда было устраивать личную жизнь.