Дмитрий Пучков - Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России

• Название: Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России
• Автор: Дмитрий Пучков
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-4461-0350-8

Слова, вынесенные в название книги, – это не эмоциональное преувеличение автора. «Война на уничтожение» – так охарактеризовал будущую войну против СССР сам Адольф Гитлер. Попытка доказать, что фюрер готовил только разгром коммунизма, а народам России желал свободы и процветания, лукава и научно несостоятельна.

Множество документов Третьего рейха вполне ясно говорит о том, что нацисты стремились завоевать жизненное пространство за счет советских территорий, навсегда уничтожить российское государство в Европе и ослабить славянскую биологическую силу настолько, чтобы она уже никогда не могла оказать сопротивление германским народам.

Аналитики нацистов даже заблаговременно высчитали, сколько советских граждан должны умереть для благоденствия Великой Германии. Выжившим они отводили роль невольников немецкого господина. Зловещие планы германских элит могли бы стать явью, если бы не беспримерное сопротивление народов Советского Союза.

---

Тема повседневного геноцида в колониях остаётся мало освещённой в мировой литературе. К примеру, не получила широкой известности трагедия аборигенов Австралии и Тасмании, между тем она является ярчайшей иллюстрацией механизма молекулярного уничтожения в ходе завоевания жизненного пространства. Знаменитый французский историк Марк Ферро, написавший труд «Как преподают историю детям разных стран», горько иронизировал относительно умолчания об этих событиях:

«В высшей степени серьёзный труд профессора А.П. Эткина об аборигенах содержит в себе целый параграф о… “демографическом приросте” у туземцев начиная с 1930 года. Французское издание этой книжки насчитывает 452 страницы. Я напрасно искал на них хоть малейшее указание на демографический спад предшествующего столетия… В конечном счёте больше всего об этом узнаешь, читая “Детей капитана Гранта”»[50].

Нам нет нужды ссылаться на Жюля Верна, хотя он и не грешил против истины, описывая убийства аборигенов и вкладывая в уста майора Мак-Наббса (персонажа, вообще-то, положительного) симптоматичную фразу, что это обезьяны. Правдивую картину трагедии мы находим у австралийского историка XX века Алана Мурхеда: «В Сиднее дикие племена были заморены. В Тасмании они были поголовно истреблены… поселенцами… и каторжниками… все они жаждали получить землю, и никто из них не собирался позволить чёрным препятствовать этому»[51].

На острове Тасмания с началом колонизации в 1804 году действительно развернулась вакханалия убийств, сексуального насилия и обращения в рабство местных, не исключая детей. Впрочем, злодейства совершались не только из-за земли или даже расовой ненависти, но и просто для удовольствия белого человека. Читая свидетельства о колониальных буднях, мы часто встречаем слова «охота» и «спорт» применительно к убийству коренного населения.

«Охота за чёрными была любимым спортом колонистов. Выбирали день и приглашали соседей с их семьями на пикник… после обеда джентльмены брали ружья и собак и в сопровождении 2–3 слуг из ссыльных отправлялись в лес искать чёрных. Охотники возвращались с триумфом, если им удавалось подстрелить женщину или 1–2 мужчин»[52]. Биогеограф Джаред Даймонд приводит другие факты кровавого веселья англичан: «Один пастух расстрелял девятнадцать тасманийцев из фальконета, заряженного гвоздями. Четверо других напали на коренных жителей из засады, убили тридцать человек и сбросили их тела с горы, ныне называемой Виктори-хилл»[53]. Отчаянные попытки аборигенов защититься, которые в британской традиции принято называть «чёрной войной», жестоко подавляла колониальная армия: «Солдаты сорокового полка загоняли туземцев меж двух каменных глыб, расстреливали всех мужчин, а потом вытаскивали женщин и детей из скальных расселин, чтобы вышибить им мозги»[54].

В 1828 году губернатор Тасмании просто запретил коренным жителям появляться в той части острова, где уже обжились европейцы. В случае нарушения запрета солдатам было разрешено убивать аборигенов на месте. Зато сами белые зачастили на территорию тасманийцев, так как их похищение и продажа в рабство, так называемый «отлов чёрных», стали прибыльным бизнесом: за взрослого давали пять долларов, за ребёнка – два. В результате к 1830 году из пяти-шести тысяч аборигенов на всём острове оставалось всего лишь двести – их в итоге принудительно вывезли за тридцать миль от Тасмании на остров Флиндерс. Итог тасманийской трагедии цинично, но точно подвёл историк и журналист Джон Хэммонд: «Тасманийцы были бесполезны и все умерли»[55].

В Австралии белое население восприняло опыт соседей с энтузиазмом. Как рассказывает Даймонд, «австралийское правительство, по образцу карательных отрядов тасманийского правительства, создало подразделение конной полиции, так называемых “полицейских для дикарей”; это подразделение выполняло приказ “найти и уничтожить”: аборигенов либо убивали, либо сгоняли с обжитых территорий. Чаще всего полицейские окружали стоянку аборигенов ночью, а на заре нападали и расстреливали всех. Белые поселенцы также широко применяли для уничтожения аборигенов отравленную еду»[56]. Иллюстрацией к последнему тезису может быть красноречивое хвастовство одного из колонизаторов, который в 1885 году говорил: «Чтобы успокоить ниггеров, им дали нечто потрясающее. Еда наполовину состояла из стрихнина – и никто не избежал своей участи… Владелец Лонг-Лэгун при помощи этой хитрости уничтожил более сотни чёрных»[57]. «Чёрная кровь на руках “добропорядочных” колонистов Нового Южного Уэльса, и всех вод новой Голландии будет недостаточно, чтобы смыть эти позорные пятна»[58], – написал политик и писатель-гуманист Джон Данмор Лэнг об активности соотечественников.

Вполне респектабельные люди открыто заявляли о необходимости полностью избавиться от аборигенов, чтобы они не мешали. Австралийский политик-лейборист из Квинсленда Винсент Лесина в 1901 году публично высказался так: «Ниггер должен исчезнуть с пути развития белого человека» – так «гласит закон эволюции»[59]. Ему вторил британский писатель Энтони Троллоп: «Что касается чёрных жителей Австралии, мы определённо можем сказать, что они должны исчезнуть. Сделать так, чтобы их уход не сопровождался излишними страданиями, – вот что должно стать целью всех, кто занят решением этого вопроса»[60]. В логике геноцида Троллоп, пожалуй, был даже гуманистом. Англосаксонские расисты ни о каком облегчении страданий для своих жертв не думали. В конце XIX века распространённым развлечением для белых была не просто «людская охота», но и загон семей аборигенов в пасть к крокодилам[61]. Последнее массовое убийство мирного племени, которое подтверждается документами, было совершено отрядом полицейских в 1928 году: жителей захватили, сковали и убили выстрелами в затылок[62]. До прихода нацистов к власти оставалось пять лет. И к тому времени Гитлер уже сделал известный комплимент англичанам, одобрительно сказав, что в деле колонизации они совершили неслыханное[63].

Покорение Австралии и Новой Зеландии было весьма ярким примером успешного завоевания Lebensraum англосаксонской расой. Эти события, очевидно, не могли не привлечь внимания фюрера. Как размышлял Саркисянц, «Гитлер собирался истребить местное население “своей Индии”, своего пространства на Востоке, ради заселения немцами. Таким образом, его “восточный” империализм был скорее похож на колонизацию англичанами Австралии, чем на британский империализм в Индии… Этот пример был настолько впечатляющим, что, пожалуй, именно он… мог послужить прецедентом для освоения Гитлером… “пространств на Востоке”, послужить моделью для германизации земель – после геноцида и низведения оставшихся жителей до статуса “недочеловеков”»[64].

Америка также в течение нескольких веков была ареной повседневного геноцида. Первыми его начали спутники Христофора Колумба, едва только ступив на американскую землю. Столкнувшись вдалеке от родины с наивным чужим народом, они молниеносно сбросили тот налёт цивилизованности, который наносили на человека религия, закон и государство в Европе XV века. Вырвавшись за рамки своего мира, конкистадоры охотно шли не только на варварский грабёж, который, по крайней мере, совершался по рациональным мотивам, но и на патологические истязания индейцев исключительно ради забавы. Туземцев убивали с тем же животным упоением, с каким в суеверной Европе жгли по праздникам кошек.

«Они разрубали их пополам и бились об заклад, кто одним махом снесёт индейцу голову с плеч, жгли их живьём и творили другие небывалые зверства. Среди прочего рассказал отец Монтесино, что однажды испанцы проводили время в таких забавах на берегу какой-то реки, и один из них схватил младенца, годовалого либо двух лет, и перебросил через плечо в реку, но тот не сразу пошёл ко дну, а некоторое время держался на поверхности, и тогда этот испанец оборачивается и говорит: “Ещё барахтаешься, такой-сякой, барахтаешься?”»[65].

Описанное происходило на карибском острове Гаити, где ныне расположены сразу два государства – Доминиканская Республика и Республика Гаити. На всех мировых картах он называется Эспаньола, то есть «испанский», как окрестил его в 1492 году Колумб. В СССР колонизаторскому названию предпочли исконное индейское Гаити, что означает «гористый», которое, по традиции, сохраняется и в современной российской географии. Историки спорят, каково было население острова к прибытию Колумба: цифры колеблются от нескольких сотен до трёх миллионов. Как бы там ни было, но сокращение населения Гаити в любом случае оказалось катастрофическим: уже спустя двадцать лет на Эспаньоле жили всего 16 000 индейцев[66]. Остальные были истреблены колонизаторами, умерли от занесённых ими болезней или бежали (впрочем, недалеко и ненадолго); вскоре для работы на золотых рудниках и плантациях испанцам пришлось завозить чернокожих африканских рабов.