Эптон Синклер - Широки врата

• Название: Широки врата
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Издательский дом Варяги Сокольников
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2017

---

Бьюти взяла это на заметку, и получила печальное удовлетворение, когда несколько друзей в Англии и на континенте прислали ей вырезку из Татлера, сообщавшую, что четырнадцатый граф Уикторп был гостем миссис Ирмы Барнс Бэдд на Лонг-Айленде, Нью-Йорк, в то время как её муж проводит время в имении своей матери в Жуан-ле-Пен, на мысе Антиб. «Ты видишь, что я говорила тебе!» — воскликнула Бьюти. — «Ты ее теряешь, Ланни!»

«Как гора с плеч свалилась», — ответил неисправимый сын. — «Я боялся, что это может быть немецко-американский поэт».

— Ланни, это грубо!

— Ирма обязана выйти замуж снова, я соглашаюсь с этим. А Седди джентльмен, немного туповатый, но одного поля ягода с Ирмой. Когда соберешься подумать, то поймешь, что для Фрэнсис не так уж и плохо стать падчерицей графа. Я не знаю, как это отразится на тебе, но это должно быть своего рода титулом.

Бьюти сочла нужным проигнорировать эту неблаговидную легкую шутку. — «Ты окончательно решил потерять ее, Ланни?»

— Она решила, и этого достаточно. Я могу только сказать, что я хотел бы видеть мать Фрэнсис скорее счастливой, чем наоборот, и советую тебе ехать туда и показать им savoir-faire[129], что сделало тебя знаменитой.

У Бьюти было полгода, чтобы привыкнуть к этому бедствию, и она не хотела признать, что ей это удалось. Тем не менее, она решилась. — «Ланни, ты не можешь заставить себя говорить откровенно со своей матерью?»

— Я хотел бы, если только ты поймёшь, что я собираюсь быть тем, кем я есть, а не тем, кем ты хотела бы меня видеть.

— Прекрати бранить меня и честно отвечай: Долго ты собираешься жить без женщины?

— У меня нет такой долгосрочной программы. Случилась так, что я получил передозировку такого брака, когда я позволил другим людям затолкать меня туда. Теперь я собираюсь отдохнуть, и когда я начну искать снова, то это будет женщина, которую хочу я, а не та, какую кто-то еще думает, я должен хотеть.

— И что эта за женщина будет?

— Это так просто, что звучит по-детски: женщина, которую интересуют те же вещи, какие интересуют меня.

— Скажи честно: это женщина, которую ты помог вывезти из Германии?

Ланни догадался, что она получила информацию от его отца. «Господь с тобой», — ответил он, — «у этой женщина есть муж в концлагере, по крайней мере, так она считает, и ее жизнь сосредоточена на идее спасти его».

— Ты планируешь помочь ей?

— Я бы помог, но я думаю, что шансы сто к одному, что он мертв.

— И если она когда-нибудь решит, что он мертв, то что тогда?

Ланни думал некоторое время.

«Пожалуйста, дорогой», — умоляла она. — «Доверься своей матери, как ты это делал в старину!»

— Дело в том, что я даже не могу объяснить, настолько это конфиденциально.

— Ланни, я даю честное слово не говорить об этом ни с кем, кроме тебя. Я хочу знать влюблён ли мой сын, и если да, то что это за женщина.

— Я не влюблен в нее. Естественно, я много думал об этом. Я осознал, что во мне два человека, живущих в двух мирах. Мне нравится так играть, как я всегда делал. Но иногда у меня появлялось желание поработать на дело. Я спросил себя: Хочу ли я делать это все время? Я читал про Жанну д'Арк, и я был чрезвычайно взволнован, я думаю, что её жизнь свята и чудесна. Но если бы я влюбился в Жанну д'Арк, то стал бы сомневаться, выдержу ли я. Я не подхожу, я устану от ее голоса и захочу выйти и послушать себя какое-то время.

— Ты так высоко ценишь эту женщину?

«Иногда я думаю о Флоренс Найтингейл[130], а потом снова о Барбаре Пульезе, итальянской синдикалистке, которая произвела такое впечатление на меня, когда я был молод. Она тоже была освященная душа, и я хотел походить на нее. Но сейчас я сомневаюсь, что достаточно хорош. Я на протяжении многих лет вел слишком легкую жизнь, и я боюсь, что моя моральная устойчивость стала шаткой». — Ланни помолчал, а затем добавил: «Ты должна понять, потому что ты чувствовала то же самое с Парсифалем. По крайней мере, ты так говорила».

«Я действительно чувствовала это», — смиренно заявила мать. — «Но так трудно всё бросить!»

— Я попал в затруднительное положение, либо стать хамом, либо помочь этой женщине. И поэтому я сделал то, что я мог, но я спрашиваю себя: «Хочу ли я продолжать делать такие вещи?» Или сразу начинать оправдываться и говорить себе это не моя война.

«Но, Ланни, как это может быть?» — Испуганная мать занялась в этом крике.

— Это продолжает прибывать всё ближе и ближе. Я не удивлюсь, если, прежде чем мы успеем оглянуться, это не станет войной каждого порядочного человека.

III

Итальянская Ривьера, французские и испанские Ривьеры представляли один непрерывный участок побережья, выходивший на одно то же синее море. Участок побережья, укрытый от северных ветров горами. Тот же самый климат и те же виды деятельности, ловля той же рыбы, выращивание тех же оливок, апельсинов и винограда. Одни и те же люди, хорошо перемешанные в течение столетий и говорящие на диалектах той же латыни. Кроме того, в каждой из трех стран шла та же самая смертельная и непрерывная борьба между богатыми и бедными. Между теми, кто владеет землей и оборотным капиталом, и теми, кто продавал свой каторжный труд за нищенскую заработную плату.

Естественно, эти страны интересовались чужими делами соседей. Когда дамы и господа мира Ланни уставали говорить о французских политических перспективах, они говорили о том, что происходит в Италии и в Испании. Вдоль этого побережья проходила железная дорога, и курсировали по морю большие и малые суда. На протяжении веков существовал обычай у беженцев, изгнанных из одного участка побережья, бежать в другой. Франция, находясь в середине, получала большинство этих жертв преследований. За последние полтора десятка лет это были бедняки и их сторонники, бежавшие из Италии. Теперь, после поворота колеса фортуны, из Испании бежали богатые.

Споры в кругу Ланни были горячими и становились горячее каждый день. Что нужно делать классам, живущим в комфорте? В Италии они нашли себе защитника и отдали свои дела в его руки. То, что он когда-то был самым красным из красных, было к лучшему, ибо он знал их жаргон и умел обмануть их. Он восстановил порядок, очистил улицы и заставил поезда приходить во время. Теперь, установив на родине порядок, он приступил к расширению своей территории. Для большинства людей в мире Ланни это считалось нормальной процедурой. Дикари должны быть покорены и поставлены на работу. А для чего они вообще были нужны? Когда сыновья дуче бросали горчичный газ с самолетов на босых черных солдат и, таким образом, обращали их в бегство, они доказывали, что являются высшими существами. И стремительный марш их армии к горным вершинам еще раз доказывал, что выживают сильнейшие.

Чтобы увидеть другую сторону картины, надо ехать на запад вместо востока вдоль этого Лазурного берега. Испанский диктатор был не достаточно «жёсток», вежливый способ сказать, что он не убил достаточное количество крестьян и рабочих. Красным было разрешено провести политическую кампанию и выиграть, а теперь посмотрим на результаты!

Юрист с розовым оттенком, Асанья, стал президентом, а тридцать тысяч агитаторов и смутьянов, брошенных в тюрьму старым режимом, вдруг были спущены с цепи на сообщество. Результаты можно было предвидеть. Газеты Франции рисовали сожженные монастыри и крестьян, делящих землю, распахивающих и засевающих её. Крупные испанские помещики собрали свои семьи и отправили их во Францию. В Каннах они расположились в гостиницах и виллах и были готовы к чаепитиям, званым танцам и другим формам элегантных развлечений.

Так получилось, что Ланни Бэдд, без всяких усилий с его стороны, был в состоянии узнать об испанских правящих классах, о чем они говорят, что делают и планируют. Они сказали ему, что они не собираются постоянно проживать за границей или терять свои поместья и другие льготы. Они собирались бороться за свои права, на этом было построено их воспитание. Они оставили своих молодых и активных мужчин дома, и их старшие и мудрые представители отправились с конфиденциальными миссиями в Париж и Лондон, и особенно в Рим и Берлин, где они ожидали получить сильную поддержку. Те, кто был на Ривьере, получали письма и свободно говорили об их содержании. В конце концов, мы люди du gratin[131] представляем одно братство, из какой части мира мы бы не были. У нас те же вкусы, те же радости и та же боль. Было бы странно, если бы мы не могли доверять друг другу, и получить, по крайней мере, моральную поддержку в трудные времена несчастий и опасности.

IV

Ланни вызвал Рауля Пальма и повёз его в горы, подальше от посторонних глаз и ушей. Он спросил: «Ваши друзья в Испании знают о том, что происходит в их армии и даже в их правительстве? Знают ли они, что депутация реакционеров из Мадрида в настоящее время сидит с Муссолини и разрабатывает детали мятежа? Выясняют, сколько денег они должны собрать и на какие поставки вооружения они могут рассчитывать. Знают ли они, что генерал Санхурхо в Берлине с тем же поручением, и что, когда они решат все проблемы, то в Испании произойдёт государственный переворот? Это неотвратимо, как завтрашний восход солнца».