Анна Белкина - G.O.G.R.

• Название: G.O.G.R.
• Автор: Анна Белкина
• Издательство: СИ
• Жанр: Триллер

В маленькой деревне происходят странные явления в заброшенном доме, которые получили у местных жителей название «Чёрт». При попытке выяснить, в чем дело, бесследно исчез помощник участкового. Позже в Донецке, расследуя обычный угон, следователь Серегин вскрывает преступную сеть, которой руководит неуловимый преступник по кличке Тень, обладающий невероятными способностями к гипнозу. Продолжая расследование, Серегин натыкается на результат эксперимента нацистского ученого времён ВОВ.

---

— Пока, Васёк, — сказал Смирнянский и испарился вслед за Ежонковым.

— Предатели! — фыркнул Недобежкин, уперев «руки в боки». — Ладно, Серёгин, придётся нам самим работать…

Глава 48. Следы распутываются

Людмила Синицына долго и внимательно изучала глуповатое, потерянное лицо «секретного узника» Гохи, стараясь разглядеть в нём какие-либо черты Григория Григорьевича. Пётр Иванович по её реакции не мог понять, узнала ли она в Гохе майора Синицына, или нет — очень уж спокойно она его разглядывала. Серёгин знал, что это лишь внешнее спокойствие, которое бывает, когда человек, как говорится, «выплакал все слёзы», перенервничал до такой степени, что у него не хватает сил на то, чтобы нервничать дальше. Гоха пел под нос некую песню. До Серёгина долетали отдельные слова:

— Проснись и пой, проснись и пой!..

Пётр Иванович невольно вспомнил, что настоящий Синицын пел эту песню ещё в институте, когда участвовал в конкурсе КВН. Гоха тоже любил её напевать, особенно, когда «камлал»: сквозь плотную завесу «Гогра» прорывалось у него слово «Шотландия» и эта вот песня…

Людмила Синицына странно молчала — то ли не знала, что сказать, то ли просто не находила в Гохе никакого сходства с собственным мужем. Пётр Иванович — тоже не находил никакого сходства Гохи с Синицыным и думал, что зря они с Сидоровым побеспокоили его жену, и Гоха — это просто Гоха… Хотя и Грибка — Кораблинского жизнь в качестве бомжа изменила до неузнаваемости. Его даже Сидоров не узнал, даже родная жена узнала с трудом… Кстати, с Кораблинским у врача Ивана Давыдовича до сих пор беда: Грибок то «камлает», то воет, то монотонным гласом робота цитирует УК…

— Гриша пел эту песенку, — выдавила, наконец, жена Синицына. — «Проснись и пой»… Под гитару…

Пётр Иванович замер на месте: она сказала: «Под гитару»! Да, настоящий Синицын неплохо играл на гитаре! Но и этот Гоха в своём переходе опять же пел под гитару! И эта его «Шотландия»… Если «в переводе» на Синицына — то Пётр Иванович мог бы подумать, что Гоха имеет в виду не страну, а ту самую скамейку в парке, на которой студенты юридического факультета «толкали» пары! Да, хотелось бы Серёгину думать «в переводе» на Синицына. Хорошо бы было, если бы пропавший Григорий Григорьевич вдруг отыскался.

— Я не знаю, — всхлипнула Людмила Синицына, и Сидоров, что ёрзал на стуле за её спиной, уткнулся в монитор компьютера, делая вид, что он что-то напряжённо выискивает в базе данных. — Он так похудел, — продолжала она, едва сдерживая слёзы. — И вообще, мне позвонил кто-то и сказал, что Гришенька умер…

— Кто это вам звонил?? — изумился Серёгин, невольно выкруглив глазки: он, по крайне мере, узнал эту новость впервые.

— Какой-то Владимир Эдуардович… — всхлипнула Людмила Синицына.

Пётр Иванович изумился ещё больше: Владимир Эдуардович Чернявский — это начальник Калининской прокуратуры.

— А… а где его похоронили? — выдавил Пётр Иванович, прекрасно зная, что никаких похорон Синицына не было.

— Н-нигде, — пробормотала Людмила Синицына. — Этот Владимир Эдуардович сказал, что Гриша ловил кого-то в штольне и провалился в забой… А тело поднять так и не смогли. Это было где-то на закрытой шахте… Кона, или Коха… Я не помню…

«Интересное кино, — подумал Серёгин, разглядывая этого Гоху, как тот пялится на большой столетник в углу кабинета, в колючих листьях которого запутались остатки новогодней мишуры. — Тело не нашли, провалился в забой. Всё сходится, всё ясно… для женщины, которая не знакома с работой милиции. Значит, эти „черти“ не собираются выпускать Синицына, раз пустили слух о его смерти. Но Гоха вырвался от них и попал к нам, в отделение… Тогда почему же этот „чёртик“, или „немчик“ — как Ежонков выразился — унёс одного только Объегоркина, а Гоху оставил? То ли испугался нас с Недобежкиным? Или Ежонкова? Смешно! С его этим бесконтактным боем». Да, даже «всемирный скептик» Пётр Иванович поверил теперь в бесконтактный бой после того, как этот Ярослав Семенов (или его какой-то клон? — уже неизвестно, как теперь это всё понимать) набил ему шишку с помощью одного только воздуха.

— Гогр! — проронил Гоха, прервав песню. — Гогр, Гогр…

— Пётр Иванович, — пошептала вдруг Людмила Синицына, быстро переведя взгляд с Серёгина на Гоху и назад. — Я убирала в квартире и нашла в Гришином ящике бумагу. Она так свёрнута была раз в шесть, или в семь. И приткнута там, за папками, будто бы Гриша прятал её. Там всё на иностранном языке, по-английски, наверное. Но мне бросилась в глаза одна вещь: прямо над заголовком большими буквами было написано это слово «GOGR».

— Где сейчас этот документ? — встрепенулся Пётр Иванович, словно бы пробужденный «ГОГРом» Синицыной от тяжёлого, с кошмарами, сна.

— Дома, — чуть удивлённо пролепетала Синицына, похлопав своими покрасневшими не накрашенными глазами. — Если он вам нужен, я могу привезти…

— Пожалуйста, — попросил Серёгин, узрев в этом документе Синицына спасительную соломинку. — Или нет, давайте, поедем вместе: я на машине, быстрее будет!

Отдав распоряжение Сидорову — водворить, пока что, Гоху обратно в камеру, Пётр Иванович оставил сержанта за старшего, а сам поехал добывать «ужасную тайну ГОГРа».

Сидоров постоянно оставался за старшего. Он уже привык, что в это время, пока он вот так дежурит, обычно ничего особенного не случается. Только один раз — «призрачный» хулиган сбежал. Но Сидоров старался о нём не вспоминать… Забросив «закамлавшего» по новой Гоху в камеру, Сидоров поудобнее устроился за столом и выпростал свой любимый журнал, что носил название «Футбольное обозрение». Развернув его, Сидоров забыл обо всём и превратился в футболиста на ближайшие два часа.

Пётр Иванович выдвинул показанный Людмилой Синицыной ящик и обнаружил там стопку журналов «Охота и рыболовство».

— Я ничего отсюда не выбрасывала, — сказала за спиной Серёгина Людмила Синицына. — Я только пыль вытерла, а эту бумажечку туда, назад, приткнула, чтобы не потерялась.

— Хорошо, — сказал Серёгин, отодвинувшись от комода Синицыной.

А Людмила Синицына вытащила из ящика все журналы, и после этого Пётр Иванович увидел некую бумагу, заткнутую в щель между стенкой и донышком ящика.

— Вот она, — сказала она и вытащила эту бумагу. — Возьмите, посмотрите.

Пётр Иванович ухватился за эту небольшую бумагу, словно за спасательный круг, который, возможно, спасёт всех, кто завяз вот тут, в этом непроходимом болоте «Тридцать седьмого дела». Развернув свёрнутый вчетверо лист, Пётр Иванович вперил взгляд в чёрные латинские буквы. Да, действительно, тут написано «Гогр». Нет, даже не «Гогр», а «Джи Оу Джи АР», американский «Гогр», GOGR. За «Гогром» следовала такая строчка: жирным шрифтом кто-то когда-то напечатал: «The Conclusion about results of the experiment # 29A in the context of the project „Heavy Clouds“». Пётр Иванович не считал себя языковедом, однако для того, чтобы понять смысл этой фразы совсем не обязательно заканчивать филологический факультет. «Заключение о результатах эксперимента номер 29А в рамках проекта „Густые облака“». Вот оно что — следователь прокуратуры, майор Григорий Синицын тоже был завязан с «Густыми облаками»! Вот это новость… Пётр Иванович с самого института знал Григория Григорьевича, с первого курса они были друзьями. Серёгин даже на конкурсе КВН пел вместе с Синицыным песенку «Проснись и пой»…

— Вы больше ничего подобного не находили? — Пётр Иванович выдавил из себя этот вопрос, а сам подумал о том, что нужно будет «показать» сию бумагу всезнающему электронному переводчику, потому что в его собственной голове не находились русские слова, которые могли бы заменить предложенные «Гогром» английские.

— Нет, только это, — ответила Людмила Синицына. — Но я вообще-то не лазила так особо… Я не знаю, что там могло что-то лежать…

… Сидорову так наскучил журнал «Футбольное обозрение», что он отложил его подальше и занялся подсчётом количества мух, что крутились вокруг белого абажура лампы. Сержант достаточно быстро сбился, потому что мухи летали по всему кабинету, не дожидаясь, пока он присвоит им номера. Казаченко с Усачевым при помощи Белкина возились в изоляторе: разыскивали среди хаоса битого стекла и кусков штукатурки вразумительные следы «пришельца из космоса», что «абдуцировал» Объегоркина. Сидоров бы тоже к ним пошёл — интересно, всё-таки, но Пётр Иванович велел торчать у телефона: авось кто соизволит набрать их номер? Новый телефон блестящего красного цвета молчал, как красный морской окунь. Даже по ориентировке по Интермеццо никто не позвонил — неужели, никто ни разу нигде его не заметил?? Сидоров бы заметил сразу… Вспомнив об этом юрком воришке, сержант попытался заняться работой: напряг мозги и принялся размышлять, где и каким образом мог бы скрываться его давний противник Николай Светленко? Обычно Интермеццо либо маскируется под добропорядочного старичка, либо живёт в гараже и вылезает из него только по ночам. Последний способ «король воров» использует в крайнем случае — когда над его головой уже «клацают клешни милиции». Это выражение про клешни придумал не Сидоров — так говорил сам Интермеццо…