Анна Белкина - G.O.G.R.

• Название: G.O.G.R.
• Автор: Анна Белкина
• Издательство: СИ
• Жанр: Триллер

В маленькой деревне происходят странные явления в заброшенном доме, которые получили у местных жителей название «Чёрт». При попытке выяснить, в чем дело, бесследно исчез помощник участкового. Позже в Донецке, расследуя обычный угон, следователь Серегин вскрывает преступную сеть, которой руководит неуловимый преступник по кличке Тень, обладающий невероятными способностями к гипнозу. Продолжая расследование, Серегин натыкается на результат эксперимента нацистского ученого времён ВОВ.

---

— Прекрасно, — одобрил «Дмитрий Иванович». — А теперь — спи, Белкин.

— Есть, — булькнул Белкин, отвалился от телефона, улёгся на диван и не заметил, как погрузился в глубокий сон…

Директор Донецкого представительства международной корпорации «Росси — Ойл» Фёдор Поликарпович Мезенцев сидел на жёстких, покрытых солидными занозами нарах в полутёмной камере, серые стены которой довлели и вгоняли человеческое существо в жестокую депрессию. Под потолком камеры болталась на проводке одна-единственная лампочка, тусклая, как какая-то гнилушка, такая, которыми в древние времена освещали свои избы холопы и смерды. Можно было подумать, что Мезенцев сел в тюрьму, но нет, это была не тюрьма. Это понимал даже узник Мезенцев, находясь во мрачном плену бетонных стен. Фёдор Поликарпович прозябал в своей унылой камере отнюдь не один: вместе с ним томились капитан танкера «Андрей Кочанов» Сергей Борисович Загорский и его помощник Цаплин. Их держали там втроём, держали неизвестно сколько времени. Может быть, месяц, может — полгода, а может быть, уже и несколько лет. Камера не имела окон, никто не видел, когда всходит и заходит солнце, и все три несчастных узника потеряли счёт времени в своём узилище без входа и без выхода. Нет, дверь тут, всё-таки, была, но она больше напоминала какой-то шлюз, который постоянно оставался задраенным. Только внизу была лазейка высотой сантиметров пять, и в длину — около тридцати. Туда, в эту лазейку, чьи-то руки, упакованные в резиновые перчатки, пропихивали миски с баландой. Баланда не отличалась ни вкусом, ни разнообразием. Она напоминала манную кашу без соли, хорошенько разведенную водой. Фёдор Поликарпович, привыкший к ресторанным кушаньям, уже волком выл от такой кормёжки и даже похудел. Насколько именно похудел — он не знал: в этой странной тюрьме никто никого не взвешивал. Вот только его дорогой костюм, который у него почему-то не отобрали, болтался на нём, как рванина на огородном пугале. Да и Цаплин с Загорским выглядели не лучше. Загорский и так не отличался дородностью, но за время заключения он почти что превратился в скелет.

Когда руки в перчатках просовывали в мизерную щель баланду — Мезенцев пытался просить у них, то апелляцию, то индульгенцию: он уже не знал, что именно должен у них просить. Но руки всегда молчали и тихо отодвигались назад, оставив в камере баланду.

Над ними не было никакого суда, к ним не приходил никто: ни адвокат, ни следователь. Их просто водворили сюда и закрыли без оглашения приговора. Раньше их было четверо. С ними делил тесное пространство секретарь Мезенцева Сомов. Но недавно, или может быть, уже давно — Сомов исчез. Задраенный шлюз распахнулся, из неизвестности явился некий человек, закутанный в какой-то страшный белоснежный халат. Этот человек, не говоря ни единого человечьего слова, схватил щуплого Сомова за плечи и куда-то его удалил. Сомов кричал и вырывался, но его никто не послушал. Человек выпихнул Сомова из камеры, и шлюз задраился за его спиной. Всё, Сомова теперь считали погибшим.

Цаплин и Загорский постепенно теряли человеческий облик — они часами апатично сидели каждый на своих нарах и молчали. Один Мезенцев оставался в рассудке. Он тормошил их, толкал, даже пинал, но те не проявляли никакой реакции на него и продолжали безразлично пялиться в «точку А», которая висела где-то в пространстве и отстояла от них на бесконечно далёкое расстояние.

Мезенцов чертыхался, барабанил кулаками в задраенную монолитную дверищу, но и это не помогало: к ним никто не приходил, их никто не собирался спасать. Только безразлично и молча кормили, не вдаваясь особо в их вкусовые пристрастия.

Но в один прекрасный день, вечер, или ночь, «шлюз» распахнулся снова. Загорский и Цаплин остались слепы и глухи к этому событию. Они продолжили пребывать в тяжёлой депрессии, обросшие клочковатыми бородами лагерных узников. Спохватился один только Мезенцев. Он рванулся к открывшейся двери, словно бабочка, которая стремиться вырваться на свободу из-за оконного стекла. Внезапно Фёдор Поликарпович натолкнулся на невидимую, но твёрдую преграду, которая с силой швырнула его назад. Он шваркнулся на пол и больно ударился спиной о бетон.

— Ыыыы, — заныл Фёдор Поликарпович и забарахтался на полу, похожий на черепаху, которую кто-то перевернул.

Из дверного проёма, окаймлённого мощной металлической луткой, в камеру вставился тот же самый высокий человек в халате, который уничтожил несчастного Сомова. Человек повернул голову из стороны в сторону. Его глаза были закрыты непроницаемо чёрными очками. Эти очки придавали ему пугающий вид чужеродного и враждебного существа, которое может сделать простому смертному любую гадость — даже съесть беднягу без соли и сахара. Мезенцев сидел на полу и видел, как этот жуткий молчаливый субъект впился недобрым взглядом, сначала в Загорского, потом — в Цаплина. Наверное, они чем-то ему не понравились. Он беззвучно забраковал обоих и повернулся к Фёдору Поликарповичу. По телу директора пробежал леденящий ужас, но он нашёл в себе силы обратиться к этому нелюдю на языке людей:

— Простите… — пролепетал он дрожащим заячьим голоском, отползая дальше, к стеночке. — Скажите, где мы? Почему ко мне до сих пор не приехал мой адвокат? Я имею право на звонок! Я должен позвонить своему адвокату!

Наверное, субъект в очках не знал, кто такой адвокат, а может быть, он не говорил по-русски. Он не внял ни единому словечку Мезенцева, а просто вцепился своими длинными пальцами в его правую лодыжку, и вот так, за ногу, поволок из камеры в коридор, где висела кромешная тьма.

— Помогите! Помогите! — теперь Мезенцев перепугался не на шутку, задёргался, заверещал, попытался вырваться. Но пальцы незнакомца превратились в стальные тиски. Он и не подумал отпускать Фёдора Поликарповича. Даже не пожелал разговаривать с ним. Он просто затащил его в некое помещение, обложенное старинным пожелтевшим кафелем, и грубо бросил в углу, словно какую-то тушу. Мезенцев сначала лежал на животе, но быстро перевернулся, сел и огляделся по сторонам, желая узнать, куда узники попадают после того, как бывают утащены из камеры. «Ад» выглядел так: просторное помещение, раз в пять — шесть больше тесной камеры. Повсюду однообразный старый кафель. Мебели никакой нет, за исключением металлического стола, что торчал посредине пустого пространства, да маленького столика около этого стола, на котором стояла подставка с несколькими пробирками. У дальней стены — ряды больших и маленьких клеток, в которых кричали и бесновались разномастные обезьяны. Мезенцев повернул голову, и взгляд его упал на дверь. Дверь распахнута настежь. Да, можно было убежать, если бы с обеих её сторон не стояло по амбалу. Два точно таких же возвышались с обеих сторон от Фёдора Поликарповича. Странные они какие: стоят недвижимо, лица — как у манекенов, а одеты в форму обычного милицейского спецназа, даже не спине ближайшего к себе охранника Мезенцев видит жёлтую надпись: «ОМОН».

— Эй, простите, — обратился Мезенцев к этому самому ближайшему охраннику, но в ответ получил то же самое презрительное молчание.

Человека в халате нигде не было видно, наверное, он вышел куда-то ещё. Обезьяны в клетках визжали и своим визгом создавали в неприветливом, холодном помещении маленькие шумные джунгли. Честное слово, эти животные, которых наука считает без пяти минут людьми, как-то даже успокоили Мезенцеву нервы. Раз они живы, раз они тут живут — Фёдор Поликарпович подумал, что и он тоже будет жить. Да, ничего страшного не случилось, он, наверное, в милиции…

Внезапно приматы разом заглохли и медленно, медленно, будто бы чувствуя смертельную опасность, отползли вглубь своих клеток. Мезенцев в страхе вздрогнул и насторожился: что-то не так? А вот охранники — все четверо… нет, шестеро, там, возле большой пустой клетки, есть ещё двое — остались абсолютно неподвижными. Атланты и кариатиды какие-то, честное слово!

Из темноты дверного проёма показался человек в халате. Он широко шагал своими длинным ногами, обутыми в блестящие крокодиловые туфли. И… он держал курс прямо к тому углу, где скорчился Мезенцев! Охранники даже не пошевелились, когда он схватил Мезенцева за шиворот, водворил на ноги и толкнул к столу.

— Я… не хочу… — пискнул Мезенцев — Я… не буду. Вы нарушаете права человека!

Нет, кажется, они тут не знают про права человека. Тип в халате подпихнул Мезенцева к столу, а два охранника — взяли его за ноги, за руки и уложили на этот стол. Никакой подушки на столе не водилось, поэтому «буйная голова» Мезенцева оказалась внизу. Фёдора Поликарповича обуял дикий страх, он дёрнулся в попытке слезть со стола, но на его щиколотках и запястьях застегнулись кожаные ремни.

— Что вы со мной делаете?? — возопил Мезенцев, отчаянно дёргаясь, надеясь порвать эти проклятые ремни и вырваться из их плена.