Геннадий Башунов - Безбожие. Героический Режим + Злая Игра

• Название: Безбожие. Героический Режим + Злая Игра
• Автор: Геннадий Башунов
• Жанр: Современная проза

═ Дилогия "Безбожие" в одном файле. Оба романа, "Героический Режим" и "Злая Игра", завершены, проведена черновая вычитка. РеалЛитРПГ, дарк фентези. Отзывы и тапки категорически приветствуются.═ Желаю приятного чтения!═ ══Они просто хотели в очередной раз запустить любимую игру, поставив перед новой сессией галочку у надписи "Героический режим". Но игра стала жизнью, где нет респаунов, и каждый стремится выжить любыми способами. Для меня всё ещё серьёзней. Я не помню, кто я. Я не знаю, почему я оказался здесь на несколько секунд раньше остальных. Я знаю лишь только то, что стал невольным свидетелем начала гибели этого мира, а теперь являюсь непосредственным участником событий, которые её завершат.

---

- Дальше в Тень, - прошипел враг мне на ухо, и я почувствовал, как проваливаюсь куда-то.

Солнце исчезло, воцарился полумрак. Дома и баррикада стали полупрозрачными, кругом вяло копошились фигуры лишь отдалённо смахивающие на человеческие, не понять, где враг, а где друг.

Впрочем, враг рядом со мной. Его скрюченная нескладная фигура мелькала то тут, то там с такой скоростью, что я не мог его толком рассмотреть.

- Дальше в Тень, - повторила тварь.

Я ощерился и шагнул в ту сторону, где противник был долю секунды назад, намереваясь зацепить его Крыльями Тени... и понял, что Тень тает. Она буквально растворялась в окружающем полумраке, переставала мне подчиняться.

Мой противник на миг замер, и я успел его рассмотреть. Это был человек, когда-то. Урод, ошибка природы. Череп гидроцефала, будто изломанное тощее тело, семипалые ладони, ступни же наоборот - атрофированные культи, из-за чего ему приходилось перемещаться на каком-то подобии четверенек. Тень изменила его - на тонких костях вились толстые жилы, из узкой кривой челюсти торчали клыки, пальцы оканчивались острыми когтями. На короткий промежуток времени я испытал острый приступ жалости. Но жалостью драки не выигрываются. Я видел его суть, такую же уродливую, как и тело - сотни убитых людей, которых он подстерегал в Тени, десятки изнасилованных женщин, воспользовавшись которыми, он бросал их сходить с ума и умирать в муках в царстве Тени, возвращаясь к ним время от времени, чтобы продлить и усилить их агонию.

- Я всю жизнь в Тени, - прошипел урод. - Я знаю о ней то, чего не знаешь ты.

- Бла-бла-бла, - с издевкой сказал я, - бедный ты несчастный. Родился уродом, в детстве почему-то не задушили, вырос, возненавидел мир, решил его уничтожить. Не мог просто повеситься, когда осознал свою ущербность?

Гидроцефал истерично взвизгнул и набросился на меня. Но я уже выпустил Комка и взялся за саблю. Мы схлестнулись. Моя растрёпанная и рваная одежда не давала никакой защиты, а Доспех растаял, но и мой противник был абсолютно голым. Жало Комка оставило на его лице длинную глубокую царапину, которая вмиг задымилась от яда, а я отступил, обливаясь кровью из разорванной щеки. Плоть неестественно сильно болела, прикоснувшись к ране, я понял, что она уже загноилась. Будет шрам похлеще того, что едва затянулся на подбородке.

- Ну, - сказал я, - давай, вымести на мне свою злобу, свою ненависть ко всему человечеству. Или кишка тонка нападать на сильного противника?

- Ты у нас что ли сильный? - прошипел урод и метнулся в сторону.

- Я.

Он не успел закончить движение, когда я впечатал колено ему в солнечное сплетение.

- Моя Тень может заиграть багровыми красками, - прошипел я ему на ухо и высвободил Злобу наружу.

Сабля со звонким свистом врубилась в его правую культю, отсекая недоразвитую ступню. Когти урода разворотили мне левый бок, но я успел охватить его голову щупальцами Комка и сдавил. Противник задёргался, в панике пытаясь оторвать мою руку от своей головы, но я сдавливал её всё сильнее, параллельно кромсая узловатое тело саблей. Его кости были крепкими, но плоть легко от них отходила. Он на глазах слабел от кровопотери, а в определённый момент не выдержал его череп. Голова лопнула, забрызгав меня с ног до головы своим содержимым - какой-то жижей, совершенно не похожей на мозг.

Я отшвырнул бездыханное тело и огляделся. Отсюда надо выбираться. Я закрыл глаза и с трудом призвал крупицы Света, что ещё теплились во мне - Тень нужно развеять. Это заняло много времени, должно быть, минуты...

Я вновь оказался в обычном мире. Израненный, в лохмотьях, с одной саблей. Я стоял посреди бури. Свей одним ударом разрубил жреца от макушки до паха, правая половина его тела упала на меня, словно какой-то сломанный манекен, свалив с ног. Я ударился виском об острый камень, в рот набилась кровавая грязь. Кто-то наступил на мою голую ступню, едва не раздавив её. Я призвал Тень, но ту ещё рассеивал Свет.

А над нашими головами всё быстрее и быстрее поднимался чёрный столп. Зависнув над тремя или четырьмя кварталами, он замер на секунду, после чего по всей его поверхности прошла дрожь...

...Столп лопнул, заливая всё Скверной.

Мир будто замер. Низко стелился чёрный дым, его запах, смешанный с запахом крови и грязи, щекотал ноздри. Из соседней улицы вытекал целый поток кипятка, смывающий и разбрасывающий осквернённых. Голем, составленный из булыжника мостовой и кирпичей, размазывал по стене двух зомби, уже окончательно превратившихся в кровавую кашу, но каменного воина это не останавливало. С одной стороны баррикады толпились воины, с другой на неё ползли упорные и бесстрашные осквернённые. Жрец вышагивал по свободному участку улицы к засевшим за домом кастерам, его руки были по локоть в крови, а в правой он держал кусок сердца, от которого отрывал острыми зубами кусок за куском. Я стонал, пытаясь призвать хоть крупицу Тени на свою защиту, и та откликалась, но слишком медленно - я чувствовал, как под одеждой появляется доспех, но полупрозрачный, способный разрушиться от одного неосторожного чиха.

Я выставил вперёд руку с раскрытой ладонью, будто пытаясь защититься от чёрного потока, льющегося в мою сторону. Секунда, и он захлестнул меня с головой, отбросил к баррикаде, размазал по камням, продержался несколько секунд и схлынул, оставив после себя чистую мостовую с обглоданными костями. Эта Скверна разъедала мертвечину, но живым пришлось куда хуже. Я с трудом поднялся, чувствуя горький вкус за зубах, голова шла кругом.

Впервые за долгое время я был абсолютно спокоен. Даже умиротворён.

Я взлетел на баррикаду и вцепился скрюченными пальцами в первую попавшуюся цель. Мои выросшие клыки впились в шею жертвы, я чувствовал как твёрдая мёртвая плоть поддаётся, наполняя мой рот свернувшейся кровью и мерзким склизким мясом, и сжимал челюсти всё сильнее. Пасти Комка сняли с жреца, попавшего под мою яростную атаку, лицо, выдрали ему левую руку, но тот, будто очнувшись, начал отбиваться. Крепкие пальцы вцепились мне в волосы. Рывок чудовищной силы оторвал мою голову от шеи жертвы. В моё солнечное сплетение уткнулось что-то твёрдое, кажется, локоть неестественно вывернутой левой руки, и надавило так, что я почувствовал, как хрустят рёбра и выгнувшийся позвоночник. Жрец отлепил меня от своего тела и швырнул в ближайшую стену. Удар пришёлся на левую руку, с громким щелчком моё плечо вылетело из сустава, а из предплечья высунулся острый осколок кости, похожий сейчас на окровавленный клык. Я кулём повалился на камни, но сразу же вскочил на ноги. Плевать мне было на всё, я должен был убивать.

"Нет, так не пойдёт", - сказал мне Комок.

Я на миг остановился. Этот ублюдок всё ещё во мне. И никто не может знать, насколько сильно я ненавижу его. Я вытащил из "кармана" саблю, с трудом вытянул вперёд левую руку, намереваясь отрубить её, но чёртов жрец помешал, ещё одним ударом отравив меня на мостовую. Сабля со звоном отлетела куда-то в переулок, и я, даже не пытаясь подняться, вцепился в руку зубами, стараясь её отжевать.

"Придётся тебя подвинуть, Палач".

Я зашипел в ответ, чувствуя, как собственная кровь придаёт мне силы.

Это было куда больнее любого удара. Боль, пронзившая всё моё тело, от макушки, до самых пяток, каждую жилку, каждую нервную клетку. Боль, заставляющая моё тело выгибаться, глаза вылезать из орбит. Боль, остановившая моё сердце на миг, убившая способность мыслить.

Она ушла, и я почувствовал, что нахожусь в клетке. В тюрьме из плоти. Холодной камере пыток, которую ещё недавно именовал собственным телом.

- Так не пойдёт, - сказал Комок моими губами.

Кость захрустела, становясь на место. Одно из щупалец удлинилось и выхватило откуда-то из-за угла саблю.

- Вы должны сражаться, - произнёс Комок и, наклонившись, прыгнул в самую гущу бойни. - Иначе Мать погибнет.

Он забрал у меня тело, но вернул способность мыслить. С нарастающим ужасом я наблюдал за тем, что происходило в драке, и чувствовал всепоглощающее отчаянье, усиленное ощущением того, что я не мог контролировать своё тело.

Я услышал знакомый полукрик-полувой-полусмех. Если бы тело сейчас не контролировал Комок, мои волосы встали бы дыбом. В прошлый раз подобные звуки издавал один клан лидер, сейчас другой. Это были абсолютно разные люди с разными целями и жизненными приоритетами. Их объединяло одно - безумие берсеркера, поддавшего действию Скверны.

Комок нашёл Свея глазами. Король людей стоял на груде тел и с хохотом рубил на куски Крыса, который, уже имея несовместимые с жизнью раны, пытался ткнуть своим коротким клинком берсеркеру в глаз. Окровавленный меч взвился в воздух последний раз и опустился, верхняя часть тела Крыса отлетела в строну, а нижняя - всё, что ниже пупа - повалилась на камни. Свей завыл ещё раз и спрыгнул со своей баррикады, чтобы в два удара превратить полдюжины осквернённых в дёргающиеся обрубки.

- Они слишком слабы, - сказал мне Комок, - все ваши игроки. Ты единственный, кто мог бы сопротивляться, но у тебя не было сил.