Джеффри Хоскинг - История Советского Союза. 1917-1991

• Название: История Советского Союза. 1917-1991
• Автор: Джеффри Хоскинг
• Издательство: ВАГРИУС
• Жанр: История
• Год: 1994
• ISBN: 5-7027-0034-1

“Культура осознает себя на границе, выходя за собственные пределы” — любил повторять один из самых мудрых методологов гуманитарного знания Михаил Бахтин. Эти слова полностью приложимы и к Истории.

История Государства Советского еще не написана. Ее еще предстоит создать. Однако ясно, что без выхода за пределы своего эгоцентризма мы обречены оставаться в плену стереотипов и миров, прочно живущих в нашем сознании: Вот тут-то и может помочь жесткий взгляд поверх барьеров известного английского историка Джеффри Хоскинга.

Для растущих поколений отечественных историков этот труд, без сомнения, окажется подспорьем на пути к пониманию противоречивой судьбы России, приведшей к рождению загадочной для всего мира советской души.

И если, познакомившись с исследованием Джеффри Хоскинга, новый Карамзин, Ключевский или Соловьев в будущем с большей зоркостью приступят к созданию летописи Советского Союза для школ, то появление в свет этой книги будет оправдано.

Вот почему я с чистой совестью рекомендую книгу Джеффри Хоскинга “История Советского Союза. 1917–1991” для политологов, специалистов в области гуманитарного знания, учителей истории.

А.Г. АСМОЛОВ, член совета по социальной политике при президенте Российской Федерации, вице-президент общества психологов Российской Академии наук, заместитель министра образования Российской Федерации

---

Возможно, наиболее весомым вкладом союзников было снабжение белых оружием, амуницией и боевой техникой, без чего последние вряд ли могли бы бросить сколько-нибудь осмысленный с военной точки зрения вызов коммунистам. С другой стороны, они никогда не вводили в дело количество людей, достаточное для того, чтобы сыграть решающую роль в исходе войны; но, помогая в той мере, в какой они помогали, союзники делали белых уязвимыми для обвинений в отсутствии патриотизма, в том, что они поощряют вмешательство иностранцев во внутренние дела России. Они также дали коммунистам безупречные основания для уверенности, что, как Ленин и предупреждал их, империалисты готовы сокрушить молодое Советское государство. Интервенция союзников заложила фундамент для многих мифов.

Белые в любом случае были способны представлять серьезную угрозу Советской республике. Особенно выделяются два кризисных момента. Первый относится к августу 1918 года, когда чехи и другие силы белых захватили Казань на Волге. Она находится на расстоянии около четырехсот миль от Москвы, но юная Красная Армия не была готова противопоставить им сколько-нибудь значительные силы, так что столица оказалась очень уязвима. Троцкий, бывший тогда военным комиссаром, бросился на своем, ставшем потом знаменитым, бронированном поезде собирать силы для защиты города Свияжска на подступах к Москве. Ему удалось это сделать и отбить Казань. Именно тогда он издал приказ: “Я предупреждаю: если подразделение отступит, будут расстреляны сначала комиссар, а потом и командир”. Этот кризис послужил решающим импульсом для создания полномасштабной Красной Армии, а также для объявления красного террора (см. ниже).

Второй момент, когда казалось, что красные могут быть побеждены, относится к осени 1919 года. Добровольческая армия, ставшая наконец под командованием генерала Деникина грозной силой, воспользовалась восстанием казаков против красных для того, чтобы завоевать большую часть южной территории и Украину, а к октябрю продвинулась до Чернигова и Орла (последний находится менее чем в двухстах милях от Москвы). В то же время генерал Юденич, используя в качестве базового балтийский регион, двинулся на Петроград и к октябрю дошел до его окраин. В обоих случаях Красная Армия приняла вызов и смогла отбросить атакующих назад.

Таким образом, белых постигла окончательная неудача. Отчасти, как уже говорилось, это произошло вследствие отсутствия политического единства: по крайней мере им не удалось выступить в качестве центра для всего многообразия антибольшевистских сил. Им не удалось даже привлечь на свою сторону достаточно большое число последователей из народа, хотя и рабочие, и крестьяне все больше разочаровывались в большевистском правлении по мере его претворения в жизнь. Политические программы белых были неопределенными и не отвечали имевшимся потребностям; так, они ничего не делали для того, чтобы убедить крестьян, что в случае победы белых у них не отберут землю, которую они получили в 1917 году. Им не удалось предложить рабочим надежного статуса для профсоюзов, фабричных комитетов и других новых представительных органов, возникших в 1917 году. Реально единственной их последовательной политической идеей была “Россия единая и неделимая”, что, конечно же, отталкивало представителей нерусских национальностей, которые в ином случае вполне могли бы поддержать белых, поскольку национальная политика большевиков начала проявляться в действии.

Все это не имело бы большого значения, если бы белые не демонстрировали народу всем своим поведением, что они более справедливые и ответственные правители, нежели большевики. Но это было не так. Отвечая за расквартировывание и снабжение продовольствием в районах, где они сражались, белые реквизировали и мародерствовали менее систематично, но навряд ли менее безжалостно, чем большевики. Они никогда не прославляли террор как систему правления, но тем не менее часто его применяли. Более того, белые генералы то и дело теряли контроль над своими подчиненными, так что, хотя Колчак и Деникин сами были морально безупречны, они оказались не в силах удержать свои армии от совершения эксцессов. Как писал своей жене сам Колчак, “многие белые не лучше большевиков. У них нет совести, нет чувства чести или долга, только циничный дух соревнования и наживы”. Этим способом нельзя было выиграть гражданскую войну, особенно если противники — такие мастера политической пропаганды.

Создание Красной Армии — один из самых явных примеров того, как коммунисты выворачивали наизнанку лозунги революции. Большевики пришли к власти, разрушив старую армию. Когда они думали о том, что могло бы ее заменить, им виделось нечто вроде вооруженной народной милиции по образцу Красной гвардии. Именно это и сделало принадлежащую левым коммунистам программу “революционной войны” против германцев такой логичной и привлекательной. Даже еще некоторое время после того, как Ленин обеспечил провал этой идеи в Брест-Литовске, режим оставался лишь при очень маленькой новой армии, так называемой Рабоче-Крестьянской Красной Армии, построенной по принципу, провозглашенному большевиками в 1917 году: там не было ни знаков отличия, ни званий, и командование каждым подразделением осуществлялось выборным комитетом, в чьи задачи входило и избрание офицеров. Военная дисциплина признавалась лишь в боевых условиях, и даже тогда командиры подразделений должны были действовать без права карать за непослушание смертью.

Однако эта структура долго не просуществовала. Во время неразберихи, царившей на брест-литовских переговорах, Германия возобновила на некоторое время свое наступление. Это послужило жестоким напоминанием о беспомощности и донкихотстве новой русской армии. Троцкий решил ее ликвидировать и построить заново на более традиционных принципах. Он учредил Верховный Военный Совет под руководством царского генерала Бонч-Бруевича для выполнения задачи создания новой армии. По всей территории, контролируемой красными, была раскинута сеть военных комиссариатов для набора рекрутов, сначала на добровольных началах, а затем, после чешского мятежа, в качестве принудительной воинской повинности. Подразделения Красной гвардии и милиции большей частью были расформированы как ненадежные, из каждого из них было взято лишь по несколько членов партии для создания ядра вновь сформированных и традиционно устроенных полков. Но кому же командовать новыми подразделениями? У партии не было под рукой достаточного количества людей с необходимой военной подготовкой и опытом для командования войсками в условиях современных военных действий. При поддержке Ленина Троцкий обратился к офицерам старой царской армии, по крайней мере, к тем, кто не ушел служить белым. Их знаки отличия и звания не были восстановлены, но в остальных отношениях им дали дисциплинарные полномочия, к которым они привыкли, вплоть до права карать смертью за неподчинение. Никаких глупостей типа “солдатских комитетов” больше не существовало: они были попросту отменены, а на смену им пришли “политические комиссары”. Они назначались с одобрения партии и должны были находиться рядом с офицерами (некоторые из них, по крайней мере сначала, неохотно стали служить красным) для обеспечения их лояльности, передачи политических указаний и поднятия уровня политического сознания среди призванных на военную службу. Комиссар явным образом не был подчинен офицеру, а был ему равен, обладая при этом правом казнить офицера, если тот совершит предательство по отношению к Красной Армии.

Методы Троцкого вызвали волну критики как внутри партии, так и вне ее. Во ВЦИКе меньшевик Дан воскликнул: “Так появляются Наполеоны!”, в то время как внутри партии так называемая “военная оппозиция” призывала вернуться в принципу милиции и сместить старорежимных офицеров. Как бы то ни было, Троцкий создал эффективную военную организацию под предельным контролем партии. Учитывая, в какой спешке она создавалась и как велики были стоящие перед ней задачи, Красная Армия воевала исключительно хорошо, и можно признать, что моральный дух в ее рядах был выше, чем в каком-либо ином слое населения России. Конечно же, войска получали лучшее питание, чем практически кто-либо еще в то время, и служба в Красной Армии была замечательным способом продвижения в новом обществе. Сотни тысяч рабочих и крестьян в Красной Армии вступали в партию, и некоторые из них по этой причине заняли позднее высокие и ответственные посты в новом обществе. Троцкий действительно делал все от него зависящее, чтобы солдаты Красной Армии получали специальную подготовку и продвигались на командные посты по возможности быстрее. К концу гражданской войны эти новые выдвиженцы составляли две трети офицерского корпуса; некоторым суждено было прославиться во время второй мировой войны. Все это сильно сказалось на социальной структуре партии.