Т. Горяева - Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.

• Название: Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг.
• Автор: Т. Горяева
• Издательство: РОССПЭН
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8243-1179-2

Объектом данного монографического исследования является сформированная в СССР система всеобъемлющей политической цензуры, «всецензуры» советского типа. В книге показано многообразие форм и методов идеологического и политического контроля, который осуществлялся партийно-государственными органами и институтами цензуры в период с 1917 по 1991 г. Наряду с подавляющими функциями цензуры прямого воздействия — решения о запретах, цензорские вмешательства, отклоненные рукописи и пр., и с использованием всего арсенала идеологического руководства и монополизация всех средств управления, — кадровая, издательская, гонорарная политика, — продемонстрирована и ответная реакция творческой интеллигенции, поведенческие особенности которой выработались в ответ на «дамоклов меч» цензуры. Новаторство исследования заключается и в том, что параллельно с фактами противодействия и сопротивления представлена фактография, отражающая конформизм и компромисс с властью, проявившиеся в период огосударствления различных сфер культурной и общественной жизни: ликвидация литературных группировок и организация Союза советских писателей СССР, создание государственных СМИ и др.

Актуальность книги несомненна и основывается, прежде всего, на острой потребности осмысления нынешнего состояния культуры и ее роли в современном информационном и эстетическом пространстве. Проблемы, поднимаемые и решаемые автором, ставят данное исследование в ряд наиболее востребованных самыми различными категориями читательской аудитории в связи с становлением в России гражданского общества и выработкой механизмов взаимоотношения власти и общества.

---

Данные наглядно демонстрируют, что чаще всего жесткому контролю и запрету подвергались ведомственные и частные издания. Однако эти показатели значительно увеличились бы, но, как указывалось Главлитом, огромная часть литературы вообще не подвергалась цензуре (Госиздат, партийная литература). Поэтому «наиболее сомнительные рукописи передавались этим издательствам и там печатались», что вызывало справедливое недоумение у писателей: «почему у власти две мерки». Главлитом подчеркивалось, что двойственность проявлялась в «бережном воспитательном отношении к писателям», скорее «меценатском отношении некоторых партийных товарищей к обиженным Главлитом писателям», во враждебном изображении Главлита, который «лес рубит без разбора направо и налево», в недостаточном информировании Главлита со стороны партийных органов, дававших весьма противоречивые директивы. Так, например, при разрешении к печатанию беллетристической литературы предписывалось не считать препятствием к этому описание темных сторон современного советского быта в том случае, если эти произведения в целом не были враждебны советской власти{428}. «Педагогический уклон» цензуры заключался в следующих установках: «можно и должно проявлять строгое отношение только по отношению к изданиям со вполне оформившимися буржуазными художественными тенденциями», «необходимо также проявлять беспощадность по отношению к таким художественно-литературным группировкам, которые являются фактическим центром сосредоточения меньшевистско-эсеровских элементов, и бережное отношение к таким произведениям и авторам, которые хотя и несут в себе бездну всяких предрассудков, но явно развиваются в революционном направлении». При этом главной задачей цензуры, как подчеркивалось в постановлении ПБ от 6 мая 1923 г.{429} являлась попытка «свести автора с товарищем, который действительно компетентно и убедительно сможет разъяснить ему реакционные элементы произведения с тем, что если автор не убедится, то его произведение печатается (если нет действительно серьезных доводов против его напечатания), но в то же время появляется под педагогическим углом зрения написанная критическая статья»{430}.

Подводя итоги, П.И. Лебедев-Полянский заключает: «Работа Главлита исключительно трудная. Приходится все время ходить по лезвию бритвы. Сохраняя равновесие, невольно уклоняешься то в одну, то в другую стороны. Все время печатно и устно [нас] упрекали в неразумной жестокости, эта обстановка вынуждала Главлит иногда быть мягче, чем он находил нужным. Но в общем он стоял на позиции, не нарушая культурных интересов страны, не принимая внешне свирепого вида, не допускать того, что мешало бы советскому и партийному строительству. В практическом проведении этой линии Главлит считал, лучше что-либо лишнее и сомнительное выдержать, чем непредвиденно допустить какой-либо прорыв со стороны враждебной стихии. Необходимо:

а) более приблизить Главлит к Центральным партийным органам;

б) передать Главлиту предварительный и последующий просмотр всей литературы, до сих пор изъятой из его ведения»{431}.

Таким образом, руководство Главлита отмечало двойственность и неопределенность в идеологических установках партии, следствием чего были нерешительная, вынужденно «педагогическая» позиция цензуры и потребность непосредственного участия центральных партийных органов в выработке запретительных критериев. Оно высказывало требование более жесткого отношения к писателям без либеральных проявлений, говорили о необходимости введения всеобщей предварительной и последующей цензуры Главлита, без исключения для Госиздата и партийной литературы.

В целях совершенствования управления печатью и издательским делом 23 августа 1926 г. Оргбюро ЦК приняло специальное постановление. В нем констатировалось, что вследствие неразграниченности функций Отдела печати ЦК и советских органов, ведающих вопросами печати, Отдел печати ЦК перегрузился вопросами советского порядка (по линиям организационно-хозяйственной, производственной и финансовой) в ущерб его основной задаче — осуществлению идеологического руководства. Для усиления идеологического руководства печатью, обеспечения хозяйственного регулирования производства и распространения продукции в издательской сфере было признано необходимым размежевать работу Отдела печати и советских органов, ведающих вопросами печати, и уточнить их функции на следующих основаниях: а) вопросы идеологического руководства сосредоточить в Отделе печати ЦК; б) вопросы административного регулирования печати в соответствии с политикой советской власти сохранить за НКП; в) вопросы хозяйственного регулирования производства и распространения произведений печати сосредоточить в соответственно реорганизованном Комитете по делам печати. Для Отдела печати были определены следующие задачи: 1) выявление идеологических запросов рабоче-крестьянских масс и всех прослоек советской общественности; 2) содействие своевременной постановке новых вопросов и проблем и способствование правильному их разрешению в партийной печати; 3) привлечение печати к активному участию в проведении решений партии и наблюдение за правильным проведением печатью (во всех видах) политики партии; 4) осуществление контроля, обеспечивающего идеологическую выдержку и необходимое качество печати и исправление ее недочетов{432}.

Позиция Агитпропа ЦК по отношению к работе Главреперткома основывалась на прекрасной информированности о ситуации в цензурных учреждениях, с одной стороны, и в учреждениях культуры, а также среди драматургов, сценаристов, либреттистов и прочих деятелей культуры — с другой. Поэтому записка заместителя заведующего Агитпропа Мальцева имела реалистичный и информативный характер, в ней были указаны следующие недостатки в работе цензуры: «1) отсутствие проведения на местах директив Главреперткома: там часто ставятся пьесы, запрещенные ГРК, самовольно переделывают их или переносятся из литера “а” в “б” и т. д.; 2) отсутствует ясность организационных взаимоотношений между ГРК, с одной стороны, и коллегией Наркомпроса и Главлита с другой; 3) нет точности в определении функций Главреперткома по отношению к авторам, дающим ему на просмотр свои произведения, и по отношению к театральным постановкам. Неясно, должен ли Главрепертком только запрещать или разрешать те или иные вещи, объясняя мотивы своего разрешения, или же может также указывать, как, по его мнению, нужно исправить; 4) разделенность киноцензуры между Главреперткомом и Художественным советом по делам кино при Главполитпросвете[50]; 5) случайность состава членов ГРК, большинство которых никакого участия в работе не принимает;

6) слабость состава сотрудников Главреперткома в центре и на местах;

7) отсутствие руководства местными уполномоченными ГРК как со стороны органов Наркомпроса, так и партийных комитетов»{433}. При этом предлагались коренная реорганизация работы и проведение курса на идеологизацию и решительную «чистку» репертуара.

После обсуждения этого вопроса на Оргбюро ЦК 23 ноября 1926 г. было принято решение о роспуске Главреперткома в данном составе, о подборе квалифицированных кадров в количестве 7 человек{434}. 20 января 1928 г. на Секретариате ЦК{435} был утвержден новый состав коллегии Главреперткома: Ф.Ф. Раскольников — председатель, Р.Ф. Пиккель, Н.А. Рузер-Нирова, П.А. Бляхин, И.Г. Лазьян — члены коллегии{436}. Также было принято решение организовать Совет по репертуару в составе 30 человек{437}, который в дальнейшем получил название Художественно-политического совета{438}. Его основная деятельность проходила уже в новых условиях развития государственной цензуры театрально-зрелищного репертуара в системе Главискусства, с созданием которого 14 апреля 1928 г. завершился пятый этап истории складывания системы управления цензурой.

Определившаяся тенденция в области идеологического руководства культурой, постоянная неудовлетворенность работой цензурных органов и Наркомпроса привели к созданию еще одного управленческого звена, призванного объединить все виды искусств. Выявленные архивные документы позволяют проследить как в течение шести лет вызревала идея создания Главискусства «для централизации общего идеологического руководства и управления жизнью искусства в РСФСР». Впервые эта идея прозвучала на заседании ГУС НКП 23 октября 1922 г.{439} В дальнейшем этот вопрос ставился и обсуждался на самых различных уровнях. Пожалуй, трудно найти управленческую структуру, которая бы прошла такой тернистый путь с момента своего зарождения. И это вполне объяснимо. Окончательно признать существование государственного органа управления неуправляемым — искусством — было непросто даже для большевиков. Эта позиция отражала еще не сформировавшееся отношение партии к ее роли в руководстве творческим процессом. Создание Главискусства сопровождалось бурной полемикой в самом Наркомпросе РСФСР и на страницах печати. Статья А.В. Луначарского «Нужно ли нам Главискусство?» вызвала дискуссию, в которой приняли участие П.И. Коган, А.И. Свидерский, Н.Я. Марр. Известно, что Н.К. Крупская занимала по этому вопросу отрицательную позицию. Только 14 апреля 1928 г. постановлением СНК РСФСР в составе Наркомпроса РСФСР утверждается специальный «орган идеологического руководства в области литературы и искусства» — Главискусство{440}, который вырабатывал директивы по всем направлениям и областям искусства, а также сообщал «наверх» в ЦК о тревожных симптомах в искусстве. Однако структурное оформление этого органа не было завершено сразу. Долгое время обсуждались положение, на основе которого он должен был действовать, штатное расписание Главискусства, его функции и их разделение. Противоречия, возникшие с самого начала деятельности нового управления, не исчезли и в последствии, что вызывало частую смену его руководства. Главискусство попеременно возглавляли А.И. Свидерский, Ф.Ф. Раскольников, Ф.Я. Кон, М.П. Аркадьев.