Виктор Кондрашин - Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма

• Название: Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма
• Автор: Виктор Кондрашин
• Издательство: РОССПЭН
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8243-1181-5

Книга В.В. Кондрашина посвящена трагическим страницам Гражданской войны в России — крестьянскому повстанческому движению против «военно-коммунистической политики» большевиков. На основе широкого использования разнообразного комплекса источников охарактеризованы его причины, масштабы и последствия для крупнейшего аграрного региона страны — Поволжья. В монографии подробно исследована деятельность Самарского Комуча как «демократической альтернативы» большевизму анализируются причины его несостоятельности, подтверждается закономерность победы большевиков в Гражданской войне, несмотря на огромный размах антибольшевистского крестьянского движения.

---

Обвинение повстанцев в белогвардейщине прозвучало 2 апреля 1919 г. на специально созванном заседании Симбирского губисполкома, посвященном «сенгилеевским событиям». Опять же, не утруждая себя поиском доказательств, участники заседания приняли следующую резолюцию: «Принимая во внимание контрреволюционные лозунги эсеров, которые выкидывались при контрреволюционном движении восставших, а также совпадение восстания с восстанием в Брянске, Самаре и Петрограде, обнаруживается общий план в связи с предпринятым внешним наступлением колчаковских и других войск. Выступление есть следствие задуманного по всей России контрреволюционного выступления»{951}. Подобные оценки тиражировались в многочисленных воззваниях и статьях, публиковавшихся в местной печати{952}.

Подытоживая, можно сделать вывод, что информация о причастности белого движения к «чапанной войне» неубедительна и не подкреплена серьезными аргументами. Из одного источника в другой переходит основанная на слухах история о графе Орлове и генерале Бередичеве. Авторы донесений из района восстания ссылаются на бывших офицеров царской армии и армии Комуча как на агентов Колчака. На заседаниях советских и партийных органов делаются бездоказательные заявления о наличии «белого следа» в крестьянских восстаниях.

Но из этого ряда однотипных документов выпадает донесение командующего 4-й армией Восточного фронта М.В. Фрунзе. Его заявление о наличии белой агентуры в повстанческой среде должно было бы заслуживать доверия, поскольку теоретически Фрунзе мог использовать данные армейской контрразведки и других специальных служб, занимавшихся борьбой со шпионами Колчака в прифронтовой зоне. Особенно актуальным это было в связи с начавшимся наступлением основных сил колчаковской армии.

Однако, на наш взгляд, Фрунзе, скорее всего, был введен в заблуждение должностными лицами, отвечавшими за сбор информации о шпионаже в прифронтовой зоне, которые в свою очередь получили непроверенные сведения от оперативных работников. О вероятности такой версии говорит содержание отчетов военных следователей, находившихся в ведении особого отдела Восточного фронта и направленных в район «чапанной войны» для расследования ее обстоятельств, а также сотрудников политотдела фронта, проводивших агитационно-пропагандистскую работу среди повстанцев. Так, например, в докладе военного следователя особого отдела Восточного фронта Михалевского о поездке в район Симбирск-Инза-Сызрань «для выяснения причин крестьянского восстания» отмечалась «тщательная, чисто военная подготовка некоторых «боевых участников восстания»; дозоры в снежных окопах, патрульная и разведывательная служба и т. д. Это дало ему основание «видеть рука об руку с левоэсерами военных агентов белогвардейских банд, действующих против нас на боевых фронтах». В подтверждение Михалевский привел один конкретный факт: участие в качестве организатора восстания в районе станций Майна, Вири, Чуфарово бывшего штабс-капитана И.П. Самойлова. Он также передал содержание ходивших по селениям слухов о руководителе «Сызранских восстаний» — графе Орлове, бывшем помещике Сызранского уезда, «принявшем новую личину — «представителя бедноты», переодетого в ободранный кафтан и лапти. Михалевский сослался и на «безымянных прапорщика и поручика, действовавших частью в с. Поповке»{953}. Об участии Самойлова в качестве руководителя в восстании в Сызранском уезде Симбирской губернии говорилось и в докладе сотрудника политотдела Восточного фронта Г. Смурова. По его словам, И.М. Самойлов был не штабс-капитаном, а бывшим подпоручиком, работавшим учителем в дер. Вязовка, в районе Инзы{954}.

Какова же в действительности была роль белогвардейских агентов в «чапанной войне»? В ходе анализа материалов колчаковской контрразведки нами не обнаружено ни одного факта ее активности в указанном направлении. Сюжет о крестьянских восстаниях вообще не затрагивался в ее оперативных документах. Все внимание спецслужб было сосредоточено на шпионаже в зоне дислокации воинских частей Красной армии, а также крупных железнодорожных узлах. Тот же результат дало изучение материалов особых отделов армий Восточного фронта, действовавших против Колчака в момент его наступления в Поволжье. Данные материалы содержат немало сведений о деятельности белогвардейской агентуры на территории региона. В частности, для выяснения и установления численности воинских частей Красной армии, находившихся в сельской местности, колчаковская разведка широко использовала не только опытных агентов, но и подростков — под видом нищих и беспризорников. При этом никаких указаний на причастность этой агентуры к конкретным крестьянским выступлениям в этих источниках не обнаружено.

В нашем распоряжении имеется лишь один документ, свидетельствующий о проявленном со стороны колчаковского режима интересе к поволжскому крестьянству в плане его использования для антибольшевистской борьбы. Это ходившее в январе 1919 г. по селениям Самарской губернии воззвание к крестьянам и красноармейцам командира 3-го Уральского корпуса конных стрелков, генерал-лейтенанта Голицына. В нем крестьян призывали «брать оружие и идти против большевиков», а красноармейцев — «не бояться сдаваться», так как их никто не расстреляет за вынужденную службу большевикам.

Воззвание разъясняло крестьянству вред, который принесли ему большевики и советская власть{955}. Других конкретных свидетельств причастности колчаковцев к крестьянскому движению в регионе в рассматриваемый период выявить не удалось.

Ситуация с мифическими личностями — графом Орловым и генералом Бередичевым была прояснена в докладе агитатора политотдела Восточного фронта Н.Г. Петрова, датированном 27 марта 1919 г. Основываясь на своих личных впечатлениях о поездке в эпицентр восстания — с. Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии, он сообщил в политотдел и особый отдел фронта факты, часть из которых уже приведена нами в предыдущем параграфе. Тем не менее, повторим их и дополним интересующей нас информацией. Итак, Н.Г. Петров заявил: «Возможно еще, что часть активных кулаков из округи была между собой в немой стачке, но приемы более организованной (партийной) борьбы им были чужды. К тому же убеждению меня приводит и совершенное отсутствие следов пребывания в Новодевичье посторонних лиц, все были исключительно из местных, вопреки всем газетным сообщениям о каком-то поручике (вероятно, смешивается фамилия Поручиковых), графе Орлове-Давыдове и т. д. Выдвинувшиеся во время восстания руководители Новодевиченского «Штаба» все были исключительно из местных людей»{956}. В данном контексте информацией для размышления может стать тот факт, что Фрунзе больше никогда не повторял высказанные им 17 марта 1919 г. в телеграмме в Центр утверждения о причастности агентов белых к «чапанной войне». Возможно, он изменил свое мнение под влиянием новых фактов, в том числе изложенных в приведенном нами докладе агитатора Петрова. С другой стороны, не исключено, что его телеграмма явилась «данью моде». Командарм следовал «общим правилам игры» и не придавал особого значения достоверности сообщаемой им информации. К 17 марта 1919 г. основные очаги «чапанной войны» были разгромлены. Опасность для фронта со стороны повстанцев миновала. Поэтому исходя из здравого смысла и политической целесообразности, переложить вину за мощнейшее крестьянское восстание на главных врагов советской власти было даже необходимо. В этом было особенно заинтересовано губернское руководство, которое понимало неизбежность серьезной ответственности за неспособность контролировать ситуацию в момент наступления Колчака. Многие губернские начальники входили в состав Реввоенсоветов армий и Восточного фронта. Поэтому корпоративные и политические интересы вполне могли доминировать в момент подготовки текста вышеупомянутой телеграммы. Заручившись авторитетом командарма, местное советское и партийное руководство убивало сразу двух зайцев: снимало с себя ответственность за восстание перед вышестоящими органами и получало серьезнейший аргумент для проведения в крестьянской среде агитационно-пропагандистской работы.

Что же касается бывших офицеров, принимавших участие в крестьянском восстании, то в этом ничего экстраординарного не было. В движении участвовало все мужское население, имеющее военный опыт. А таких, учитывая четырехлетнюю империалистическую войну и, как минимум, один год Гражданской войны, было большинство. И, естественно, что среди них оказалось немало не только бывших рядовых, но представителей младшего командного состава царской, Красной и Белой армий. Причем факт участия в восстании бывших офицеров высшего и даже среднего звена не подтвердился. Это свидетельствует о том, что его участниками были не бывшие помещики-офицеры колчаковской армии, вернувшиеся в свои бывшие имения [как, например, граф Орлов — бывший владелец Усольского имения в Сызранском уезде. — В. К.], а крестьяне, в силу своего сословного положения выслужившиеся лишь до младших офицерских чинов. Будучи офицерами Русской армии и в то же время оставаясь крестьянами по роду своей деятельности, они использовали свой армейский опыт, организуя повстанческие отряды сообразно правилам военного искусства{957}.