Сьюзен Филлипс - Только представьте…

• Название: Только представьте…
• Автор: Сьюзен Филлипс
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-087747-8

Кто бы мог поверить, что хрупкий юноша-подросток, появившийся в Нью-Йорке, чтобы встретиться с отважным северянином Бэроном Кейном, в действительности… девушка? Яростная мстительница-южанка Кит Уэстон, мечтающая Кейна убить.

Кто бы мог поверить в невероятное? Возможно, лишь мужчина, впервые в жизни охваченный подлинной страстью и безошибочным чутьем влюбленного угадавший в ожесточенной, безжалостной Кит свою судьбу…

---

Бэрона Кейна можно было назвать роковым красавцем: рыжевато-каштановые волосы, точеный нос, серебристо-серые глаза. У него был бесшабашный вид человека, постоянно ходившего по краю пропасти. При этом необходимо заметить, что ему приелось все на свете. Вернее, до смерти надоело. Пусть Дора Ван Несс прелестна и не отличается строгостью нравов, все же Кейн откровенно жалел, что пригласил даму на ужин. Сегодня он не в на строении слушать ее трескотню. И хотя знал, что она готова к любовной схватке, намеренно засиделся за бренди. В конце концов, он не какой-то дрессированный домашний песик! И всегда брал женщин на своих условиях! Кроме того, такое бренди следует ценить по достоинству.

У бывшего владельца дома был превосходный винный погреб, содержимое которого вместе с самим особняком перешло к Кейну благодаря его железным нервам и вовремя выпавшей паре королей.

Бэрон вынул тонкую сигару из деревянного хьюмидора[6], оставленного экономкой на столе, отрезал кончик и зажег.

Через несколько часов его ждут в одном из лучших клубов Нью-Йорка, где наверняка затеется игра в покер по высоким ставкам. Но до этого он успеет вдоволь насладиться прелестями Доры.

Откидываясь на спинку стула, он заметил взгляд женщины, устремленный на шрам, уродующий тыльную сторону его правой ладони, – один из многих, полученных во время войны и неизменно возбуждавших любовницу.

– Бьюсь об заклад, Бэрон, ты не расслышал ни единого слова из того, что я произнесла за весь вечер, – кокетливо заметила Дора, проводя языком по губам.

Кейн знал, что женщины считают его неотразимым, но отнюдь не гордился ни своей внешностью, ни столь лестным мнением, считая, что все это вовсе не его заслуга. Всего лишь наследие слабовольного отца и матери, раздвигавшей ноги перед каждым, кто удостаивался ее мимолетного внимания.

Ему было четырнадцать, когда он впервые заметил взоры, бросаемые на него женщинами. Сначала он отвечал на каждый, но со временем ему приелись подобные утехи, да и женщин было слишком много.

– Разумеется, слышал, – лениво обронил он. – Ты привела сотню причин, по которым мне следовало бы работать на твоего отца.

– Он человек влиятельный.

– У меня уже есть занятие.

– О, брось, Бэрон, какое же это занятие? Так, времяпрепровождение.

Бэрон ответил бесстрастным взглядом.

– Ошибаешься. Игра – мой способ зарабатывать на жизнь и безбедно существовать.

– Но…

– Выбирай: или немедленно отправляешься наверх, или я провожаю тебя домой. Не хотелось бы чересчур тебя задерживать.

Дора немедленно вскочила, и уже через несколько минут они резвились в постели. Сжимая в ладонях полные, налитые груди, Бэрон лениво размышлял, почему не чувствует особого удовольствия.

– Сделай мне больно, – прошептала она. – Чуточку. Самую малость.

Он устал причинять и терпеть боль, устал от войны, крови и ужасов, и хотя, казалось, все закончилось, раны так и не зажили. Однако уголки его губ дернулись в циничной ухмылке.

– Все, что прикажет леди.

Позже, снова оставшись один, уже одетый для вечера, Бэрон бродил по комнатам дома, выигранного с помощью пары королей. Что-то в обстановке напоминало ему о жилище, где он родился и рос.

Мальчику было всего десять, когда мать сбежала, оставив его с обремененным долгами отцом в унылом филадельфийском особняке, постепенно разрушавшемся от небрежения и отсутствия денег. Три года спустя отец умер, и дамы – члены благотворительного комитета пришли, чтобы забрать Бэрона в сиротский приют. В ту же ночь он сбежал, не имея ясной цели, не зная куда, придерживаясь исключительно одного направления. Западного.

Следующие десять лет он бродяжил, перебираясь из одного города в другой, и перепробовал десятки занятий: перегонял скот, клал железнодорожные шпалы и рельсы, искал золото, пока не обнаружил, что может найти больше драгоценного металла за карточным столом, чем в ручьях и речках. В то время Запад был новым, неосвоенным пространством, нуждавшимся в образованных людях, но Бэрон не смел никому признаться, что умеет читать. Женщины влюблялись в красивого юношу, чьи словно высеченные резцом скульптора черты и холодные серые глаза обещали тысячи тайн и несказанных наслаждений, но ни одной не удалось растопить лед, казалось навеки сковавший его душу. Те человеческие эмоции, которые укореняются с самых ранних лет и расцветают в ребенке, познавшем любовь, начисто в нем отсутствовали. Сам Кейн не знал, убиты ли они навсегда или дожидаются, пока их разбудят. Не знал и знать не хотел.

Едва разразилась война, он впервые за двенадцать лет пересек Миссисипи в обратном направлении и записался в армию, но не для того, чтобы помочь сохранить Союз, – просто превыше всего ценил свободу и ненавидел рабство в любой форме. Позже он присоединился к обстрелянным ветеранам армии Гранта и заслужил одобрение генерала при штурме форта Генри. К тому времени, когда они добрались до Шило, он уже числился при штабе генерала. Ему удалось дважды избежать смерти: сначала в битве при Виксберге и четыре месяца спустя под Чаттанугой, при атаке на Мишинери-Ридж, в сражении, открывшем войскам Шермана путь к морю.

Газеты пестрели заметками о Бэроне Кейне, провозглашавшими его «героем Мишинери-Ридж» и превозносившими до небес за мужество и патриотизм. После ряда успешных рейдов Кейна через линию фронта репортеры на все лады комментировали фразу генерала Гранта: «Я предпочел бы скорее потерять правую руку, чем Бэрона Кейна».

Но ни газетные писаки, ни сам генерал не подозревали, что Кейн не мог обходиться без риска, как пьяница – без алкоголя. Опасность, как и секс, словно вливала в его жилы свежую кровь, делала его живым и деятельным. Он привык ставить на карту все. Абсолютно все.

Но постепенно поблекло и это. Карты, эксклюзивные клубы, женщины – ничто уже не имело для него значения. Что-то ушло, какой-то стержень сломался, и Бэрон сам не мог понять, в чем дело.

Кит дернулась, как от толчка, и подняла голову. Разбудил ее чей-то незнакомый мужской голос. Девушка не сразу пришла в себя и, машинально вытащив из-за ворота соломинку, вообразила, будто каким-то чудом очутилась дома, в коровнике «Райзен глори», но тут же вспомнила, что постройка сгорела.

– Почему бы тебе не угомониться, Магнус? День выдался нелегким, – увещевал незнакомец. Доносившийся из-за перегородки стойла голос показался ей довольно резким: ни тягучих гласных, ни пришепетывающих согласных ее родины.

Девушка моргнула, пытаясь привыкнуть к темноте. И тут она вдруг сообразила, где находится. Иисусе сладчайший! Да ведь она уснула в конюшне Бэрона Кейна!

Кит оперлась на локоть, досадуя, что не может ничего разглядеть. Та женщина на пароме неправильно объяснила, куда идти, и она сумела отыскать дом только в сумерках. Сначала пряталась под деревьями, но, не обнаружив опасности, обошла дом с задней стороны, перелезла через забор и забралась в открытое окно конюшни, чтобы самолично все проверить. К несчастью, знакомые запахи лошадей и свежей соломы ее сморили, и Кит уснула, забившись в дальний угол.

– Хотите взять утром Саратогу?

А вот это уже другой голос – знакомый мелодичный акцент напоминает речь бывших рабов с южных плантаций.

– Может быть. Что-то случилось?

– Не нравится мне ее нога. Лучше бы дать кобылке передохнуть.

– Будь по-твоему. Я сам завтра посмотрю. Доброй ночи, Магнус.

– И вам того же, майор.

Майор?!

Сердце Кит заколотилось. Значит, тот, кому принадлежит низкий голос с резковатыми нотками, и есть Бэрон Кейн?

Она подкралась к окошку и перегнулась через подоконник, но увидела лишь его спину. Майор вошел в ярко освещенный дом и исчез. Слишком поздно! Ей не удалось взглянуть ему в лицо. Целый день пропал зря!

На какое-то мгновение предательский комок застрял в горле. Что же она наделала, дура безмозглая! Испортила все, что могла. Глухой ночью, одна в незнакомом городе янки – и едва не попалась с поличным в первый же день!

Кит судорожно сглотнула и решительно попыталась взять себя в руки, для чего нахлобучила потрепанную шляпу на самый лоб. Нет смысла плакать над тем, чего уж не вернуть. Сейчас главное – выбраться отсюда и найти место для ночлега. Завтра она возобновит наблюдение с более безопасного расстояния.

Девушка схватила узел, подобралась к двери и прислушалась. Кейн уже в доме, но где этот таинственный Магнус?

Она осторожно приоткрыла дверь и выглянула. Свет, пробивавшийся из щелей между занавесок, падал на открытое пространство рядом с конюшней и каретным сараем. Кит выскользнула наружу и прислушалась, но во дворе было тихо и безлюдно. Она знала, что железные ворота в высоком кирпичном заборе заперты, так что придется удалиться тем же путем, каким пришла. Беда только, что придется перебегать через двор.

Поежившись от неприятного предчувствия, Кит набрала в грудь воздуха и пустилась бежать. И почти сразу же поняла: что-то неладно. В ночном воздухе, не перебиваемый больше запахом конского пота, плыл тонкий аромат сигарного дыма.