Василиса Савицкая - За ширмой

• Название: За ширмой
• Автор: Василиса Савицкая
• Жанр: Зарубежное современное
• ISBN: 9786177434589

«В сборнике рассказов „За ширмой“ писательница и психолог Василиса Савицкая с одной ей присущей глубиной и сопереживанием рассказывает удивительные истории об эмоциях людей. О ненависти и любви, об изменах, предательстве, разочаровании, о терпении и надеждах, о понимании и помощи друг другу. О том, как чувства уродуют или украшают человеческую жизнь. У каждого в жизни бывают сложные моменты. Жизнь не всегда бывает проста. Иногда те люди, которые кажутся сильными, чаще всего оказываются самыми чувствительными. А те, которые проявляют заботу о других, чаще всего сами нуждаются в заботе больше всего на свете. С людьми, которые открыто проявляют свою доброту, не всегда обходятся лучшим образом. Иногда люди улыбаются, но, если присмотреться глубже, можно увидеть какую боль они испытывают в глубине души, там за ширмой… В каждом рассказе, даже самом грустном, есть маленькая частичка добра, которая показывает, что в этой жизни действительно важно. Ни один рассказ не оставит вас равнодушным. Рассказы „Никто“, „Никому не нужный Ваня“, „Сон“ заняли первые места в международном литературном конкурсе „Великий странник молодым“»

---

В отражении было нечто. Спутанные нечесаные несколько дней волосы, бледная кожа, проваленные глаза на фоне бледности выпирали яркими темными пятнами. Все это дополнял растянутый серый свитер и такие же растянутые спортивные штаны.

– Скажи честно, ты в таком образе и дальше собираешься пребывать?

Я молчала, чисто интуитивно понимая, что выгляжу не комильфо, но сил еще было не достаточно, чтобы резко менять все в себе и на себе. Я же только начала принимать «любой результат».

– Снимай, – менторским тоном прорычала она. От резкой вибрации ее голоса я, как ребенок, стала беспрекословно стягивать с себя одежду. Стоя беспомощно в нижнем белье, я смотрела на нее, не произнося ни слова.

– У меня просто нет слов. – Она покрутила меня перед собой, рассматривая и в фас, и в профиль. – Тебя убить мало, посмотри, какая у тебя шикарная фигура, что ж ты творишь?! Это же преступление – носить эти рыбацкие ужасные серые свитера на такое тело.

И она резким движением стянула с себя кофту и протянула мне.

– Меряй! Ничего, что с чужого плеча, я аморфное создание, не потею и не воняю, так что надевай. У тебя в гардеробе все равно бесполезно рыться.

Я покорно натянула кофту, машинально застегнув ее под горло.

– Да что ж ты делаешь, – закричала Тоска, чуть не плача. Одним движением она расстегнула до предела пуговицы, и я заметила, как роскошно в этом декольте показалась моя грудь. Следом за кофтой на меня налезла ее юбка, подчеркнув, как оказалась, такие же красивые бедра, туфли тоже сели идеально. Усадив меня в кресло, Тоска стала доставать из сумки какие-то предметы, среди которых я различила разного формата расчески, все остальное было мне не знакомо.

Через полчаса перед зеркалом стояла не я. Понять, кто это и что тут делает, было сложно. За всю свою жизнь так я не выглядела никогда.

– Ну что, нравится? – довольно потирая руки и жмурясь от удовольствия, спросила она.

– Ну да… – Я не отрывалась от зеркала. Но то, что было внешне, не шло ни в какое сравнение с тем, что было внутри. Уверенность и наполненность. Вибрации наполнялись положительной энергией, которую я сама и излучала. Мне стало все равно, что он не отвечает, мне стало все равно, что у меня какие-то проблемы, неважно, бытовые или на работе. Все это было мелко и поправимо. Главное – меня устраивал любой результат, так как любой результат был для меня лучшим!

– Ну, я пошла.

Я обернулась. Тоска стояла возле двери в моем растянутом свитере и таких же растянутых штанах. Она улыбалась. Улыбка довольного кота, добившегося своего.

– Как? Ты уже уходишь?

– Я больше тебе не нужна. Дальше двигайся сама, у тебя все получится. Помни: «любой результат». А мне нужно переодеться, не могу же я ходить в этом рванье. Через пару кварталов живет стервочка, она откровенно зажралась, надо ее присадить немного тоской зеленой, как раз у нее и гардероб отличный, мой размер. – И Тоска ехидно растянула рот в улыбке.

– Так ты не только помогаешь, ты еще и вредишь? – в недоумении спросила я.

Она подошла ко мне вплотную и обняла.

– Я помогаю… Всегда и всем. Просто всем нужна разная помощь. Все на контрасте. Но «любой результат» – правило едино для всех!

Она поцеловала меня в лоб и растворилась…

P. S. Моя презентация прошла на ура. Проект утвердили, премия и контракт были у меня в кармане. Веселые и радостные, мы ехали в кафе отметить победу. Игорь сидел с боку, все время глядя на меня и улыбаясь.

– Вась, а сколько все-таки тебе дали за этот проект денег? – Катька всунулась между нами.

– Много, Кать, много, – улыбнулась я, глядя на дорогу. – Но какая разница сколько? Меня устраивает любой результат…

Любовь

– Я не могу больше идти, оставь меня. Или давай бросим эту глупую затею?

– Нельзя. Нельзя бросать, что ты! Вера от меня отказалась, ты тоже хочешь оставить меня одну? Идем дальше, пожалуйста, без тебя мне точно не справиться.

– Прости, но я честно не могу. Если б с нами была Вера, было бы легче. Но ее нет, а я на нуле. Пойми, без нас тебе действительно никак.

– Нет. Я все-таки попробую. Я должна.

Она поцеловала на прощанье ее в лоб и двинулась дальше. Надежда осталась где-то позади, несмотря на то, что она сдавалась последней…

Колкий снег нещадно бил в лицо. Ветер вздымал одежду, пробирая до костей. Закутавшись в шерстяной платок, она брела навстречу ветру, с трудом справляясь с его порывами.

Растрепанные волосы, рваная одежда, уставшие глаза и полное отсутствие в них веры и надежды. Она была похожа на нищенку, просившую подаяние. При виде нее люди шарахались в стороны. Кто-то отворачивался, не сказав ни слова, даже не пытаясь ее услышать, кто-то из вежливости делал вид, что слушает, но не слышал. Она бродила по улицам в поисках того, кто же все-таки обратит на нее внимание, поймет, примет, впустит. Но все были глухи, слепы и равнодушны…

…Статный мужчина лет пятидесяти сидел в роскошной машине, явно кого-то поджидая. Чтобы скоротать время, он листал бульварную газетенку, просматривая объявления о знакомствах. Несмотря на достигнутый статус, положение в обществе и в кошельке, возраст и выросший солидный живот, он был одинок. Юные нимфы в его жизни сменяли другу друга, как цветные стекла в калейдоскопе. Их лица не запоминались, душа не болела, самооценка поднималась. Одинокое существование не вызывало и малейшего дискомфорта. Ну и что, что ужин дома не накрыт, ресторанов полно! Ну и что, что обнять дома некому, зато проституток – одна другой краше! За полкопейки задушат в объятиях.

Она подошла к машине и тихо постучала в окно.

– Я милостыню не подаю, – не дав сказать ей и слова, буркнул он, нажал кнопку, и стекло поползло вверх.

– А я не за милостыней.

Стекло остановилось, подождало минуту и опустилось на пару сантиметров вниз. На нее уставились пустые сытые глаза.

– Видите, там? – Она слегка повела головой в сторону, и он проследил за ее движением. – Женщина гуляет с собакой.

– Вон та бабушка? – не понимая сути дела, уточнил он.

– Нет, это женщина. Ей еще и сорока нет. Просто она не очень ухожена. Быт заел, денег не хватает, проблемы на работе. А так она ничего, если присмотреться.

– А зачем? – все так же пусто, без интереса прозвучал его голос.

– А она любит вас. Очень. Давно уже. Подойти боится, сказать смелости не хватает. Так, издалека наблюдает, вздыхает. Но она очень хорошая хозяйка, борщ у нее вкуснее, чем в лучшем ресторане. И нежная она очень. По вечерам могла бы вам массаж головы делать. Ведь вам часто голова болит, правда? А у нее ручки волшебные. Вы просто присмотритесь.

Он на секунду задержал внимание на той, с золотыми ручками, и перевел взгляд на нее.

– Да не хочу я присматриваться. Она старуха… Облезлая, неухоженная. Зачем мне ее ручки? Вы скажите еще в душу к ней заглянуть.

– Почему бы и нет? У нее очень добрая и светлая душа. Она любит поэзию и собак. И вас она любит.

– Нет. Не нужна мне ее поэзия. Я жду свою «душу», – сказав последнее слово, он громко расхохотался. – Видите, бежит к машине душа моя. Посмотреть приятно: ноги от ушей, грудь, как у Памелы… Что еще нужно?

– Она вашу боль головную себе не возьмет. Только купюры из кошелька. Вы разве не понимаете?

Он оторвал взгляд от длинноногой грудастой блондинки и пристально посмотрел на нее. На какое-то мгновение ей показалось, что в его глазах мелькнуло осознание, даже, возможно, боль, такая… еле уловимая, на уровне подсознания. Но это длилось долю секунды.

– Нет. Пусть лучше тянет купюры, пока есть, – и он опять раскатисто заржал.

– А когда закончатся? Что вы будете делать? Вы же станете не нужны этим длинноногим. А тут любовь. Искренняя, светлая, настоящая. Она не закончится параллельно с исчезновением денег.

Она все же пыталась, без веры и надежды, пробить его мозг, покрытый непробиваемым шлемом самодовольства и цинизма, но в его глазах была бездонная непробиваемая пустота.

– А на кой мне любовь эта? Что я с ней делать буду? Там, где любовь, там ответственность, обязательства. Зачем мне жизнь усложнять? И вообще, дамочка, вы мне изрядно надоели. Может, вы сумасшедшая?! – он нажал кнопку, и стекло медленно поползло вверх. В этот момент длинноногая нимфа как раз запрыгнула в машину, мотор заревел, и они скрылись за поворотом, где не было ни ответственности, ни обязательств.

Она посмотрела им вслед, взглядом полным тоски и печали. Еще больше сгорбившись, побрела дальше.

Плач ребенка привлек ее внимание. Она пошла на шум. Ветер дул в лицо, застилая глаза. Слезы текли непрерывным потоком, то ли от ветра, то ли от боли, которой внутри уже не хватало места. Возле большого магазина в ярком свете витрин она увидела семейную пару. Он кричал своей спутнице резкие слова, обвиняя ее во всех своих бедах. Ни прохожие, шарахающиеся от его криков в сторону, ни мужское достоинство, которое у него обязательно где-то было, его не останавливали. Слова, закрашенные черным цветом, слетали с уст и ударялись о ее лицо осколками. Она молчать в ответ не хотела. С перекошенным ртом, как ракеткой отбивают теннисный мяч, била по каждому его слову, отбрасывая их обратно. Рядом стоял малыш трех лет и плакал взахлеб. Его глаза были наполнены слезами и страхом.