Жоэль Шарбонно - Испытание

• Название: Испытание
• Автор: Жоэль Шарбонно
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 978-5-17-090958-2

Война превратила большую часть планеты в обугленные развалины. Строительство будущего – удел немногих избранных нового поколения, которым выпала честь восстанавливать землю. Но чтобы войти в избранный круг, кандидаты должны пройти Тестирование – и это их единственный шанс на высшее образование и достойную карьеру.

Маленсия Вейл – девушка из отдаленной колонии, попав в столицу Соединенного Содружества, надеется пройти Тестирование и стать образцовой студенткой Университета. Однако при выполнении заданий ее ждет сущий кошмар: ложь, подлость, предательство. Но хуже всего то, что ей придется усомниться в чувствах самого дорогого для нее человека…

---

Когда я выхожу на площадь, Зандри уже исчезла, но Томас и Малахия не спешат уходить. Мы смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Томас первый, к кому возвращается дар речи, что неудивительно. Со своей широкой улыбкой, от которой замирает сердце, он смотрит мне в глаза и произносит:

– Наверное, нам пора по домам. Завтра важный день.

Знаю, он прав. Пора поторопиться, чтобы сообщить родным, что утром я покину отчий дом и уже не вернусь.

Глава 3

Я открываю дверь, и меня встречает хохот моего семейства. На дальней стене красуется приветственный плакат. Кухонный стол заставлен тарелками с хлебом, мясом, сладостями – праздничным угощением в честь моего выпуска. Теперь это также и проводы.

– Вот и она! – кричит Зин при виде меня. – Говорил вам, на свой праздник она не опоздает! Тем более на пирог с корицей!

Отец оборачивается с улыбкой. Но, увидев у меня на плече пустой рюкзак, он становится серьезным. В его глазах появляются понимание и грусть.

– Тебя выбрали для Испытания!

Смех мигом стихает, улыбки гаснут, все взоры обращены на меня. От меня ждут подтверждения. Как ни обрадовало меня избрание, горло перехватывает рыданием. Я обреченно киваю. Выпускники Университета отправляются туда, куда их пошлет Соединенное Содружество, туда, где больше всего требуются их знания и мастерство. Если я успешно пройду Испытание, то мои шансы вернуться домой практически нулевые.

Первыми приходят в себя близнецы. Не успеваю я опомниться, как оба стискивают меня в объятиях (у нас это называется «гамбургер») и наперебой орут слова поздравления. Следующим меня обнимает Хеймин – менее бурно, но не менее искренне. Потом наступает мамина очередь. Когда она обнимает меня, у нее дрожат руки, зато на губах улыбка гордости. Она спрашивает, что мне можно взять с собой и когда отъезд. У меня почти нет времени, чтобы ответить, и я не замечаю, как Зин выскальзывает из комнаты. В следующий момент раздается стук в дверь – это пришли мои подруги.

Как я рада их видеть, особенно Дейлин! Возможность проститься с каждой – настоящее счастье. Мой рассказ об Испытании и об остальных избранниках сопровождается их счастливыми криками и слезами. Больше всех радуется и одновременно горюет Дейлин. Она пытается замаскировать свою печаль широкой улыбкой, но я замечаю, что на протяжении вечера она то и дело отходит в тень, подальше от меня и от остальных, которых всегда считала моими подругами, а не своими. Мне за нее страшно. Моим родным будет меня, конечно, не хватать, но все-таки они остаются вместе. А у Дейлин теперь вообще никого нет.

Поэтому когда мама сообщает собравшимся, что вечеринка подошла к концу, первая, с кем я спешу проститься, – это Лайен Мэддоуз. Она не визжит от восторга и не ищет моего внимания, а просто тихо стоит у двери, дожидаясь моих братьев, которые проводят девочек домой. Мы с Лайен не очень близкие подруги. Всегда здороваемся, завидя друг дружку, но редко вместе обедаем или болтаем после уроков. Но нас кое-что связывает, потому я ее и пригласила. Знаю, что она помнит это «кое-что». Надеюсь, эта память означает, что я могу рассчитывать на ее помощь.

Девчонки визжат и громко болтают у меня за спиной, а я обнимаю Лайен. Она готова отпрянуть от удивления, но сдерживается. Я шепчу ей на ухо:

– После моего отъезда Дейлин будет нуждаться в подруге. Можешь за ней приглядеть? Постарайся, чтобы ей не было одиноко. Пожалуйста!

Лайен отвечает мне объятием. Я буквально чувствую, как она взвешивает мою просьбу. Ее ответ еле слышен, но я от облегчения и от признательности близка к слезам. Дейлин не останется одна.

Лайен уходит, не оглянувшись, а я прощаюсь с остальными. Дейлин не торопится, она уйдет последней. Мне видно, как она борется со слезами, когда обещает присоединиться ко мне в Тозу-Сити на следующий год.

– Я постараюсь учиться как никогда раньше. У них не будет лучших вариантов, придется выбрать меня.

Только голос Лайен, позвавшей ее снаружи («Дейлин, ты идешь?»), не позволяет моему сердцу разорваться, когда моя лучшая подруга скрывается из виду. Лайен понимает опасность темноты и одиночества. Четыре года назад я не позволила темноте проглотить ее, случайно увидев, как она, стоя на краю глубокого оврага за колонией, готовится спрыгнуть вниз. Я отвлекла ее разговором. Про ее отца, работающего на правительство в Тозу-Сити, про мать, ненавидящую жизнь в Пяти Озерах и вымещающую на дочери разочарование и злость. Насколько я знаю, Лайен никому, кроме меня, не показывала шрамы, оставшиеся у нее от нанесенных матерью побоев. Мой отец и магистрат колонии постарались, чтобы мать Лайен уехала к ее отцу в столицу, а Лайен взяла к себе другая семья в нашей колонии, и у девочки опять появились причины улыбаться. Очень надеюсь, что теперь Лайен поделиться улыбкой с Дейлин.

После ухода братьев, отправившихся провожать моих подруг, дом кажется непривычно просторным. Я помогаю родителям вымыть посуду и навести порядок в главной комнате. Наш нынешний дом достаточно велик. Кроме гостиной у нас есть еще две комнаты. Та, что справа, принадлежит родителям, та, что слева, – братьям и мне, хотя Зин и Хеймин – такие храпуны, что я перешла спать в гостиную, где наваливаю перед камином одеяла. Сейчас я улыбаюсь. Отъезд в Тозу-Сити на Испытание означает, что я снова смогу спать в нормальной постели.

Пока мы работаем, мама болтает о том, что даст мне с собой и как мне следует вести себя в городе. Много раз она прерывает свою работу и заливается слезами: все-таки я – первый ее ребенок, покидающий дом. Отец в такие моменты помалкивает, хотя я вижу, что ему есть что сказать.

После того как вся посуда вымыта и убрана, отец говорит мне:

– Не хочешь пройтись?

Мама готова что-то возразить, но он говорит:

– Знаю, Сие надо собираться, но, когда мальчики вернутся, начнется кавардак. Я хочу провести с дочерью несколько спокойных минут.

Мама всхлипывает, у меня сжимается сердце, и я ныряю с отцом в темноту.

Он берет меня за руку, и мы бредем вокруг дома, направляясь в сад. Над нами появляются луна и звезды. Они еле видны. Говорят, когда-то небо было чистым и в безоблачную ночь звезды сияли, как алмазы. Может, так и было, но мне трудно это представить.

За домом отец нажимает на рычаг электропитания. Сначала раздается гул, потом двор один за другим озаряют огни, освещающие наши розы, маргаритки, огород за домом. Растительностью занимаются отец и братья, а свет – моя работа. В колонии строгие правила экономии энергии, в нашем районе электричества вырабатывается мало. Большая часть жилищ обходятся вовсе без электричества, если жители не умудряются вырабатывать его самостоятельно. Делать это пытаются немногие, людям вполне хватает свечей и костров. Несколько лет назад я решила принять вызов и уговорила отца позволить мне поэкспериментировать с лишними оросительными трубами, с остатками медной оплетки и прово́дки. У мамы я выпросила стеклянные банки, немного соли (у нас она на вес золота) и разного другого барахла и приступила к работе. Результат – гирлянда из пятнадцати ламп, питаемых энергией от моих солнечных панелей, накапливаемой за день. Теперь я сумела бы создать гораздо более совершенную систему, но отец настаивает, чтобы мы пользовались этой. Моя разработка освещает уже третий по счету двор, и я гадаю, как скоро мы переселимся в очередной раз. Но быстро вспоминаю, что, когда придет время переселяться, меня здесь уже не будет, придется семье обойтись без меня.

Папа усаживает меня на дубовую скамью – подарок Хеймина маме на день рождения – и садится рядом. Я жду, что он скажет.

От стрекота кузнечиков впору оглохнуть, ветви у нас над головой шелестят на ветру. Издалека, оттуда, где уже сгустилась тень, доносится вой волков, другое ночное зверье тоже начинает подавать голоса.

Мне кажется, что проходит целая вечность, прежде чем папа берет и крепко сжимает мою руку. Когда он начинает говорить, мне приходится наклониться, чтобы расслышать его слова.

– Кое о чем я тебе никогда не рассказывал. Надеялся, что уже не придется. Даже теперь не уверен, что это необходимо…

Я выпрямляю спину, готовясь к неизвестности:

– Это связано с Испытанием?

Отец никогда не рассказывал о том, как сам проходил Испытание и как учился и жил в Университете, несмотря на то, что я засыпала его вопросами. Я чувствую, как крепнет близость между нами: скоро у нас с ним появится общий опыт. Но новое ощущение длится всего минуту.

– Жаль, что тебя выбрали.

Эти слова звучат как пощечина. Я пытаюсь выдернуть руку, но он не отпускает меня. Его взгляд устремлен в темноту, но выражение лица свидетельствует о том, что он ничего не видит. Я догадываюсь, что он напуган, и сразу забываю свою обиду. Папа пытается поймать мой взгляд, и мне становится тревожно.

– Мои родители и я сам мечтали, чтобы меня отобрали для Испытания. Наша семья едва сводила концы с концами. Омаха была одной из самых многолюдных колоний Содружества. Людей многовато, ресурсов в обрез. Еды на всех не хватало. Бывали даже случаи смерти от недоедания. Мои родители верили, что я смогу помочь в решении проблем, в восстановлении нарушившегося баланса. А я хотел, чтобы они получили от правительства деньги, выплачиваемые семьям кандидатов на Испытание, компенсацию за выбывшие рабочие руки. Отчасти я разделял веру своих родителей, тоже верил, что смогу помочь, и хотел попытаться.