Анатолий Белов - Через костры и пытки

• Название: Через костры и пытки
• Автор: Анатолий Белов
• Издательство: Детская образовательная литература
• Жанр: История
• Год: 1985

Книга о выдающихся мыслителях прошлого — «борцах и мучениках науки». Читатель узнает о жизни Гипатии, Сервета, Рамуса, Ванини и др. Форма художественной биографии позволяет автору, не отступая от фактов истории, изложить материал увлекательно и интересно.

---

Особенно жаркие страсти разыгрались в пустынях, где жили монахи, расставшиеся с «миром» ради спасения души в обещанном христианскими проповедниками загробном царстве христовом. Им, монахам, пренебрегшим соблазнами жизни земной, церковь в первую очередь обещала ключи от райского блаженства. И за эти посулы люди отказывались от дома, от семьи, от друзей, от всех жизненных радостей ради грядущего счастья на небесах.

Клавдий Турон вел спор с двумя монахами. Были они оба уже немолоды, грязные и оборванные, подчеркивая тем самым пренебрежение к телу своему и одеждам. Взывая к голосу рассудка, он доказывал, что вся христианская догматика так зыбка, что не способна выдержать столкновения с мало-мальски убедительными доводами разума.

Монахи твердили свое, то и дело осеняя себя крестным знамением.

Он опять взывал к голосу разума.

— Но почему же тогда мудрейшие из мудрых не знали и не знают вашего Христа? — выдвинул он еще один аргумент. — Почему Гипатия, ученость которой известна всем, слава о которой дошла до самого Рима, не приняла вашей веры? Или вы, темные, оказались мудрее ее?

— Чернокнижница! — выкрикнул один из монахов. — Дьявол, дьявол сидит в ней! Дьявол-искуситель! Она погибнет сегодня, дочь сатаны! Да свершится справедливый суд христовый руками верных его чад.

Клавдий Турон не сразу понял смысл слов монаха, а когда они дошли до его сознания, почувствовал, как у него похолодело сердце. Гипатии угрожает опасность. Эти безумцы способны на все. Скорее туда, к ней, предупредить, спасти…

Он метался по городу, разыскивая Гипатию, и не мог найти ее. Дома ее не было с утра. В музее она не появлялась. Он бросился в магистрат. Префект Орест, почтительно относившийся к Гипатии, развел руками: он не видел ее уже несколько дней и очень сожалеет, ибо каждая встреча с достойнейшей и мудрейшей из всех женщин обогащает душу и разум его.

Клавдий Турон нервно тер лоб: где она может быть? И вдруг его осенило. Ну конечно же, как он не сообразил раньше! После полудня она нередко проводила время в библиотеке.

Подбегая к украшенному колоннадой белому зданию, он понял, что опоздал. На мраморных ступенях бесновалась толпа.

Он пытался пробиться ближе и не мог. Толпа заполнила узкий проулок, который вел к библиотеке, стонала, вопила, выла.

А в центре ее он увидел черный плащ Гипатии. Несколько грязных оборванцев волочили ее по земле, а она, бессильная вырваться из цепких рук, сомкнув губы и прикрыв глаза, была, как всегда, спокойна, только мертвенная бледность легла на ее лицо.

— Дьяволица! Дочь сатаны! Чернокнижница! — слышалось в толпе.

Клавдий Турон заметил чернобородого предводителя толпы в рубище. Он что-то кричал, указывая на другой конец улицы, и толпа хлынула за ним, увлекая за собой Гипатию.

Клавдий Турон рванулся за ней, но чья-то властная рука остановила его.

Как в тумане, он увидел перед собой незнакомого человека в белой тоге.

— Одумайся, безумец. Ей уже не помочь, а себя погубишь. Они опьянели в предвкушении кровавой пищи.

И тогда гордый римлянин Клавдий Турон, который никогда не знал слез, заплакал.

Он закрыл лицо руками и зарыдал, не в силах сдержать себя.

Толпа уже исчезла из виду. Ослепленная религиозным фанатизмом, она покатилась, сокрушая все на своем пути, к храму Кесарион, волоча за собой ту, которую намечено было принести в жертву всеблагому христианскому богу. Там, на ступенях Кесариона, фанатики, с налитыми кровью глазами, выламывали ей руки, осыпали ее тело тяжелыми ударами. Разъяренные мракобесы сорвали с женщины одежду, сдирали кожу устричными раковинами…

Рядом высилось мраморное изваяние Христа, на котором были высечены слова: «Я всегда один и тот же — и ныне, и присно, и во веки веков». Сын божий, кроткий и любвеобильный, мудрый и справедливый, равнодушно взирал, как уже бездыханное тело женщины обезумевшие убийцы жгли на костре…

7

— Боже, не оставь заботой своей душу несчастной жертвы…

Епископ Кирилл молился за несчастную жертву. Все видели, как искренне он переживал гибель Гипатии. И кому в голову могло прийти, что это по его наущению нитрийские монахи разносили по городу слухи, будто в Гипатию вселился дьявол, будто она ведьма и использует злые чары свои против христиан. Кто мог подумать, что предводитель толпы, чтец Петр, звавший к расправе над колдуньей и чернокнижницей, как-то связан с епископом александрийским.

Церковь осталась в стороне от кровавого преступления, чистой и незапятнанной.

Остался в стороне и епископ Кирилл. Более того, он был впоследствии причислен церковью к лику святых.

Церковные авторы, составляя житие «выдающегося борца за православие и великого учителя церкви», создали образ доброго и незлобивого иерарха, который «мягко и осторожно подходил к тем, кто по своей простоте и неведению впадал в ложное мудрствование». Он-де вынужден был вести борьбу с еретиками и иудеями, которые убивали христиан. Сердобольный защитник несчастных и обиженных, он являл собою пример образцового христианского пастыря.

В дореволюционных изданиях жития Кирилла Александрийского упоминается и о Гипатии, которая, оказывается, отличалась «христианской мудростью» и особенной любовью к Христу. Это будто бы и послужило причиной зверской расправы над нею, которую учинили «ненавидевшие мир мятежники». Что за «мятежники», это так и осталось неразгаданным. Так церковные сочинители переписали историю, с легкостью расправившись с историческими фактами.

Церковь попыталась превратить Гипатию в святую великомученицу. Правда, ей было дано другое имя: к лику святых оказалась причисленной неведомая никому Екатерина Александрийская. Но в основу жития великомученицы легла реальная биография Гипатии. В житии повествуется о том, что в IV веке в Александрии жила мудрейшая из женщин Екатерина, занимавшаяся философией, математикой, астрономией. Она была красива и добродетельна и всю мудрость мира нашла в христианской вере.

Император Максимиан, прибывший на языческое празднество в Александрию, пытался переубедить ее. Он созвал 50 ученейших мужей империи, но та «взяла верх над мудрецами, так что они сами уверовали в Христа». Она не отказалась от христианства под угрозой колесования и приняла мученическую смерть, оставшись верной христианской религии.

Церковные сочинители вынуждены были лишь сместить время. Святая великомученица Екатерина, как повествуют церковные авторы, жила якобы на столетие ранее Гипатии. Ведь стать великомученицей она могла лишь тогда, когда христианство еще не было объявлено государственной религией. После же того, как она стала государственной, гонения на христиан прекратились.

Но не мифическую Екатерину Александрийскую, а Гипатию хранит в своей памяти история. Образ мудрой и добродетельной женщины неизменно привлекал к себе внимание писателей и поэтов. К нему обращались Вольтер и Леконт де Лилль. Гипатии посвятил роман английский писатель Чарлз Кингсли.

Трагедия, разыгравшаяся более полутора тысяч лет назад в Александрии Египетской, — одно из черных деяний христианской церкви в начале ее пути. А имя Гипатии — одно из первых в длинном списке мучеников науки, который лежит на совести христианства.

Узник монастырской тюрьмы

Время действия — XIII век.

Место действия — Англия.

1

Над Европой стояла ночь. Ночь средневековья. Мрачнейший период в человеческой истории, о котором итальянец Бартоли образно писал: «Как будто разум окутался саваном, чтобы сойти в могилу, где он оставался много веков. Свет мысли погас».

Христианство, некогда преследовавшееся римскими властями, став при императоре Константине государственной религией империи, набирало силу. Оно распространилось вначале в Италии, Греции, Великобритании, Франции, Германии, потом в других странах. Крушение империи не поколебало устоев религии, к тому времени властвовавшей над умами множества людей.

На долгие годы в Европе утвердилось господство христианства во всех областях духовной жизни. Под контроль церкви попала наука, ставшая служанкой богословия. Философию заменила схоластика, которая занималась доказательством, обоснованием, утверждением «истин» христианской религии. В крупнейших университетах Европы ученые мужи, облаченные в мантии, вели нелепые споры о том, чем питаются ангелы и сколько чертей может поместиться на ногтях у человека.

Церковь зорко следила за тем, чтобы никто не помышлял отступить от религиозных догматов, стремилась к тому, чтобы христианские представления вошли в плоть и кровь каждого человека. И горе было тому, кто осмеливался думать по-иному. Французский писатель Анатоль Франс справедливо замечал, что в те мрачные годы «счастливому единодушию паствы несомненно способствовало также обыкновение… немедленно сжигать каждого инакомыслящего».