Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам

• Название: Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам
• Автор: Эдуард Филатьев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-4425-0013-4

О Маяковском писали многие. Его поэму «150 000 000» Ленин назвал «вычурной и штукарской». Троцкий считал, что «сатира Маяковского бегла и поверхностна». Сталин заявил, что считает его «лучшим и талантливейшим поэтом нашей Советской эпохи».

Сам Маяковский, обращаясь к нам (то есть к «товарищам-потомкам») шутливо произнёс, что «жил-де такой певец кипячёной и ярый враг воды сырой». И добавил уже всерьёз: «Я сам расскажу о времени и о себе». Обратим внимание, рассказ о времени поставлен на первое место. Потому что время, в котором творил поэт, творило человеческие судьбы.

Маяковский нам ничего не рассказал. Не успел. За него это сделали его современники.

В документальном цикле «Главная тайна горлана-главаря» предпринята попытка взглянуть на «поэта революции» взглядом, не замутнённым предвзятостями, традициями и высказываниями вождей. Стоило к рассказу о времени, в котором жил стихотворец, добавить воспоминания тех, кто знал поэта, как неожиданно возник совершенно иной образ Владимира Маяковского, поэта, гражданина страны Советов и просто человека.

---

Призывая изгнать «бога и алкоголь», Маяковский, вроде бы, выступал против религии и пьянства. Но в это же самое время он готовился призвать «рабочую общественность» к изгнанию других нежелательных субъектов, мешавших «выстроить социализм» (ведь фамилии прототипов отрицательных персонажей его новой пьесы тоже начинались с букв «Б» и «А»),

В эти же сентябрьские дни в Москву из Парижа неожиданно приехали супруги Воловичи, Захар и Фаина. Напомним, что Захар Ильич работал резидентом ОГПУ, а его жена Александра Осиповна (Фаина) ему помогала.

Бенгт Янгфельдт:

«Их часто видели среди гостей в Гендриковом…»

А 19 сентября в дневнике Лили Брик появилась запись о том, что Маяковский…

«…уже не говорит о 3-х месяцах по Союзу, а собирается весной в Бразилию (т. е. в Париж)».

Отсутствие каких бы то ни было документальных свидетельств о том, что же помешало Маяковскому осенью 1929 года поехать туда, куда он рвался всё лето, заставило Бенгта Янгфельдта признать:

«Из всех неясных моментов биографии Маяковского самые загадочные обстоятельства связаны с его несостоявшейся поездкой в Париж».

Попробуем в этих «загадочных обстоятельствах» разобраться.

Неожиданное событие

История, завершившаяся отменой поездки Маяковского в Париж, началась за два года до этой отмены – в тот самый момент, когда страна Советов принялась в массовом порядке снимать членов Объединённой левой оппозиции со всех занимаемых ими постов. Осенью 1927 года политбюро ЦК ВКП(б), состоявшее к тому времени уже сплошь из сторонников Сталина, постановило снять видного оппозиционера Христиана Георгиевича Раковского с поста полномочного представителя СССР во Франции. Вместо него в Париж было решено направить полпреда в Японии Валериана Савельевича Довгалевского. Тот предложил, чтобы вместе с ним поехал и его советник Григорий Зиновьевич Беседовский. Члены политбюро не возражали, и в октябре 1927 года Довгалевский с Беседовским, утверждённые на свои посты высшим партийным ареопагом (что для той поры было событием невероятным), прибыли в Париж. Это им представлялся Маяковский в два своих последних приезда в столицу Франции.

В Париже в то время жил и бывший секретарь Сталина Борис Георгиевич Бажанов, сбежавший из СССР и написавший потом в своих «Воспоминаниях»:

«Через некоторое время после моего прибытия в Париж, прошедшего тихо и незаметно, произошла громкая история с бегством из парижского полпредства Беседовского. Полпред СССР во Франции Довгалевский был в очень долгом отпуску по болезни, и на посту полпреда его заменял советник посольства Беседовский. В один прекрасный день, спасаясь от ареста в посольстве, он бежал, перепрыгнув через стенку сада посольства. В течение месяца пресса с восхищением смаковала небывалый случай – посол спасается бегством из собственного посольства, прыгая через стенку. Осталась только для всех неизвестной причина этого бегства – Беседовскому самому рассказывать об этом было невыгодно, а знавшее всё английское правительство предпочло промолчать».

Слова Бажанова («через некоторое время после моего прибытия в Париж») звучат довольно неопределённо. Между тем в Париж он прибыл летом 1928 года, а «громкая история» с Беседовским произошла через год – осенью 1929-го. Кроме того, следует учесть, что в тех событиях Бажанов никакого участия не принимал, получая всю информацию из парижских газет. Поэтому в его рассказе есть небольшие неточности, которые мы будем выправлять, добавляя подробности, открывшиеся уже в последующее время.

Григорий Зиновьевич Беседовский был на два с половиной года моложе Владимира Маяковского и имел солидный дипломатический опыт – работал в Австрии, в Польше, в Японии. В предыдущей книге мы приводили его высказывания о Петре Войкове.

Побег Беседовского из полпредства историки связывают с ситуацией, сложившейся в тот момент в СССР, и с международной обстановкой.

Как известно, в конце двадцатых годов прошлого века Советский Союз приступал к осуществлению первого пятилетнего плана. Однако воплотить его в жизнь было не так-то просто – замыслы были грандиозные, но для их осуществления требовались большие денежные средства. Откуда их было взять?

Беседовский, хоть и заглядывал в СССР в основном наездами, потом написал (в книге «На путях к термидору»):

«Я видел кругом хозяйственный развал. Я видел такую политику Сталина, сжимавшую в кольце крестьянское хозяйство и вместе с ним всю экономику Советской России. Внутри страны уже почти не оставалось никаких надежд на то, что удастся миновать новой вспышки военного коммунизма, ещё более острой по своим проявлениям и ещё более невыносимой психологически… Для меня представлялось ясным, что нажим на крестьянство вырастает в результате той нелепой линии на быструю индустриализацию России, какая была взята правительством Сталина».

Эти слова свидетельствуют о том, что дипломат Беседовский разделял взгляды некоторых советских вождей, которых уже начали называть «правыми уклонистами».

Впрочем, среди тех, кто общался с занимавшими ответственные посты большевиками, находились люди, кто на бедствия, которые могла принести сталинская политика, внимания не обращал.

Борис Бажанов:

«Около посольства СССР в Англии и Франции вращался крупный авантюрист Боговут-Коломиец, устраивая Советам всякие коммерческие, банковские и прочие дела. Размах у него был большой. В это время развёртывался мировой кризис в форме экономической катастрофы. Боговуту пришла в голову идея: предложить английскому правительству дать Советам колоссальный заём.

Советы в это время начинали свои пятилетние планы индустриализации, но были сильно стеснены отсутствием средств для закупки нужного заграничного оборудования. Боговут хотел, чтобы англичане давали Советам в течение ряда лет нужные для индустриализации машины и материалы в форме долгосрочного займа; при этом английская тяжёлая промышленность имела бы работу и выходила из кризиса; Советы же, со своей стороны, должны были обязаться прекратить революционную работу в английских колониях, и, в особенности, в Индии.

Но Боговут никакого призвания к филантропии не чувствовал и хотел устроить этот заём так, чтобы всё шло через него и чтоб он получил один комиссионный процент, что, принимая во внимание огромную сумму займа, делало бы его большим миллионером до конца его дней. Но сам он провести эту комбинацию не мог и уговорил Беседовского принимать в ней участие».

Здесь Бажанов не совсем точен. Настоящая фамилия «крупного авантюриста» звучала несколько иначе. Например, парижская газета «Возрождение», назвав его немного по-другому, написала о нём, как о…

«…загадочной фигуре, впервые появившейся в эмиграции в Константинополе после врангелевской эвакуации. Ещё тогда Боговут-Коломийцев не скрывал своих “симпатий” к большевикам и отзывался о них:

– Что такое большевики: люди, как люди.

И при этом добавлял с крайним цинизмом:

– Если жиды могут наживаться на большевиках, то русский дворянин и подавно.

Боговут-Коломийцев в прошлом, действительно, из дворянской семьи и был женат на представительнице очень старой уважаемой русской фамилии».

Этот Боговут-Коломийцев в другой парижской газете («Последние новости») опубликовал статью, в которой откровенно признался:

«И, правда, до 1927 года был советским агентом».

Эти выходившие во Франции газеты Борис Бажанов представил так:

«В то время (1928–1929 годы) в Париже выходили две эмигрантские ежедневные газеты – “Возрождение” и “Последние новости”. Обе были антибольшевистскими, но сильно отличались политической линией. “Возрождение” была газета правая и непримиримо враждебная коммунизму. “Последние новости” была газета левая. Руководил ею бывший министр иностранных дел революционного Временного правительства Милюков, столп русской интеллигенции, человек политически бездарный. Газета из номера в номер уверяла читателей, что в Советском Союзе идёт эволюция к нормальному строю, что большевики уже в сущности не большевики, что коммунизм, если ещё не совсем прошёл, то быстро проходит и т. д. Всё это было совершенно неверно и крайне глупо».

Что же касается настоящей фамилии «крупного авантюриста» Боговута, то писалась она несколько иначе – Багговут-Коломийцев, звали его Владимир Петрович, и он был довольно хорошо знаком с Леонидом Борисовичем Красиным, первым полпредом СССР в Великобритании.

В 1928 году советский полпред во Франции Валериан Довгалевский, как мы уже упоминали, был болен и лечился в Москве. Замещал его Григорий Беседовский.