Артем Веселый - Реки огненные

• Название: Реки огненные
• Автор: Артем Веселый
• Жанр: Русская классическая проза

---

Кованый,

стройный,

затянутый в оснастку

сила

не корабль, игрушка, хоть в ухо вэдень.

Топали по зыбким деревянным мосткам.. Топали, уговаривались.

- Бухай, да не рюхай.

- Не бойсь, моря не сожгем.

- Расспросы-допросы.. Как да што? Партейные ли вы коммунисты? Лей в одно: так и так, мол, оно хошь и не гармонисты, а все-таки парни с добром. Нефть и уголь и золотые горы завоевали, сочувствуем хозяйственной разрухе и так далее.

- Не подморозим, сверетеним.

- Бултыхай: "служим за робу".

- Для них не жалко "последнее из штанов вытряхнуть...

Замусоренная бухта круто дышала перегаром угля, ржавым железом и сливками нефти.

Синий вечер.

Кровью затекало закатное око. Качелилось море в темно-малиновых парусах.

У трапа волчок.

Шапка матросская,

под шапкой хрящ,

ряжка безусая,

лощ, прыщ,

стручок зеленый.

- Вам куда, товарищи?

- Как куда? - упер Мишка руки в боки. - Имеешь ли данные нас допрашивать?

- То есть, я хотел...

- Козонок.

- ..... - и Ванька шутя попытался вырвать у парня винтовку.

Тот зашипел, как гусь перед собаками, вскинул винтовку на изготовку и чуть испуганно:

- Чего надо?

Братки в рев:

- Ах ты, лярва!

- Мосол!..

- Моряк, смолено брюхо!.. Давно ли из лаптей вывалился?

- На! Коли! Бей!

И давай-давай гамить. От их ругани гляди-гляди мачты повалятся, трубы полопаются Завопил волчок:

- Вааааахтенныи!.. Товарищ вааа...

Подлетел вахтенный начальник:

- Есть!

Вахнач такой же сморчок: из-под шапки чуть знать, клеш ему хоть под горлом застегивай, на шее свистулька, цепочка медная, кортик по пяткам бьет.

- Кто тут авралит? Ваши документы.

- Почему такое, бога мать...

- Штык в горло, имеет ли данные?

* * *

В это же время в боцманской каюте старик Федотыч мирно беседовал с выучениками машинной школы Закроевым и Игнатьевым. Завернули они к нему на деловую минутку да и застряли: любили старика, ласковее кутенка было сердце в нем.

Бойкими гляделами по стенам, по цветным картинкам.

- Товарищ боцман, а это што за музыка?

Гонял Федотыч иголку, бельишко латал, - зуд в руках, без дела минутки не посидит, - гонял боцман иголку и укачивался в зыбке воспоминаний.

- Это, хлопцы, англейский город Кулькута, в расчудесной Индии помещается... Город ничего, великолепный, только жалко, сляпан на деревенскую колодку: домов больших мало.

Оба-два:

- И чего торчим тут? Сорваться бы поскорее в дальнее...

- Расскажите нам, Лука Федотыч, что-нибудь из своих впечатлений.

Обметан быльем, глаз старика легок.

- Впечатлениями заниматься нам было не время... Неделю две треплет-треплет тебя, бывало, в море: моги-и-и-ила... Бьет и качает тебя море, как ветер птицу... Ну ж, дорвешься до сухой пути - пляши нога, маши рука, г-гу-ляй!.. Мокни, сердечушко, мокни в веселом весельице... Раздрайкаграздрайка, бабы-бабы...

Оба парня в думе, ровно в горячей пыли:

- Эх-ба...

- А волны там большие бывают?

Отложил боцман работу, плечо развернул, кремнистым глазом чиркнул по молодым лицам, перемазанным олеонафтом и жирной копотью.

- Дурни...

Помолчал, пожевал губами, строго и торжественно поднял руку.

- Окиян...

Обмяк старый боцман:

- Местечки там есть глыбиной на сотню верст... Можа, и больше, убедительно сказать не могу, сам не мерил, зйающие люди сказывали... Одно слово: окиян...

Молодые языки россыпью смеха, молодые языки бойки:

- Ого.

- Эге.

- Страны, народы... Интересно, комсомольцы у них теперь есть?

- Понятно, - подсказал Закроев. - Тянет ветер от нас, ну и там волну разводит...

Старик разохотился, свое высказывает:

- Этого не знаю и врать не хочу... А бабы вот у них е-е-есть... Прямо, надо сказать, проблинатические бабы: за милу душу уважут, так уважут чуть уползешь. В наших некультурных краях ноги на нет стопчешь, а таких баб не сыщешь...

И год пройдет, и два пройдет, и пять годов пройдет, а она тебе, стерва, все медовым пряником рыгается...

От хорошей зависти зачесался Закроев, ровно его блохи закусали: сосунок, волос густой, огневой отлив - метелка проса спелого, по дубленому лицу сизый налет, в синеющих глазах полынь сизоперая. Пахло от Закроева загаром, полынью и казенными щами.

Наслушался парень, защемило в груди, разгорился:

- Хренова наша службишка... Сиди тут, как на цепи прикованный...

- Хуже каторги...

Старик на растопыренных клешнях разглядывал латки, выворотил подсиненные голодовкой губы:

- Не вешай, моряк, голову...

- Да мы ничего...

- Разве ж не понимаем, разруха. Ничего не во пишешь, разруха во всероссийском масштабе.

- Про берег думать забудь... О марухе, о свате, о брате, о матери родной - забудь... К кораблю льни, его, батюшку, холь...

Так-то, ребятушки, доживете и вы, все переглядите, перещупаете... А пока вникай и терпи. Служба, молодцы, ремесло сурьезное. Где и так ли, не так ли - молчок... И навернется горька солдатская слеза - в кулак ее да об штанину, только всего и разговору. Дисциплинка у вас форменная, это верно, да и то сказать, для вашей же пользы она: жир лишний выжмет, силой нальет.

Игнатьев сказал, ровно гвоздь в стенку вбил:

- Дисциплина нам нет ништо, с малых лет к ней приучены.

- Советские начальники ваше деликатное обращение уважают. Чуть што, счас с вами за ручку, в приятные разговоры пустятся, выкают... С матросом и вдруг за ручку, это дорогого стоит... Эх, коммунята вы, коммунята, ежли бы знали, сколько мы, старики, бою вынесли...

- И мы, Лука Федотыч, не из робких... И мы мяты, терты, на всех фронтах полыскались.

- Ну мы-ста, да мы-ста, лежачей корове на хвост наступили, герои, подумаешь! Говорено - слушайте, жевано - глотайте.

- Вари-говори.

- Послушать интересно.

- Д-да, так вот еще на памяти, дай бог не забыть, в ту Кулькуту, в индейскую землю, довелось мне плавать с капитаном Кречетовым. Ох и лют же был, пес, не тем будь помянут, беды,,. В те поры я еще марсовым летал. В работах лихой был матрос, а вот, поди ж ты, приключилось со мной раз событие:

не успел с одного подчерку марса-фал отдать... Подозвал меня Кречетов и одним ударом, подлец, четыре зуба вышиб... Строгий был капитан, царство небесное... А то еще помню...

В дверь стучок.

В дверь вахнач.

- Лука Федотыч, на палубе безобразие.

- Лепортуй.

Вахнач доложил.

- Ежли пьяны, гнать их поганым помелом! - приказал боцман.

- Никак не уходят, вас требуют.

- Меня?

- Так точно.

- Кто бы такие?.. Пойти взглянуть...

На палубе свадьба галочья вроде.

Мишка в обиде, Ванька в обиде:

- Штык в горло...

- Собачья отрава... Ччырнадцать раз ранен.

И прочее такое.

Боцман баки огненные взбил и неторопливо грудью вперед:

- В каком смысле кричите?

Ванька зарадовался,

Мишка зарадовался:

- Федочч!..

- Родной!..

И старик узнал их. Заулыбался, ровно сынам своим.

По русскому обычаю поцеловались и раз, и другой, и третий.

- Баа... Ваньтяй... Бурилин...

- Жив, Федочч?.. А мы думали, сдох давно...

- Каким ветром вынесло?.. Ждал-ждал, все жданки поел.

Волчок с недовольным видом отшагнул, пропуская на корабль горластых гостей.

4

В каюте обрадованный Федотыч с гостями.

Помолодели ноги, и язык помолодел, игрив язык, как ветруга морской. Легкой танцующей походкой старого моряка боцман бегал по каюте вприпрыжку и метал на кон все, что нашлось в запасце. Не пожалел и японского коньяку бутылочку заветную, которая сдавна хранилась в походной кованой шкатулке.

- Раздевайтесь, гостечки желанные, раздевайтесь, милости просим...

Дружки стаскивали рванину.

- Скрипишь, говоришь?

- Ставь на радостях пьянки ведроСтарик забутыливал и тралил закусками стол.

- Скриплю помалу... Раньше царю, теперь коммуне служить довелось. Чего ты станешь-будешь делать?.. Живешь, землю топчешь, ну, знач, и служи... Давненько не залетывали, соколики, давненько...

- Не вдруг.

- Сквозь продрались.

- Подсаживайся, братухи, клюйте... Корабли по сухой пути не плавают.

Ваньку с Мишкой ровно ветром качнуло:

- Нюхнем, нюхнем, почему не так, взбрызнем свиданьице.

- Пять годков, можно сказать...

Искрились стаканчики граненые, вываливались пересохшие

языки: ну, давай...

- Ху-ху, - заржал Ванька и закрутил башкой, - завсегда у тебя Лука Федочч, была жадность к вину, так она и осталась.

И нет ничего в бутылке, а все трясешь, выжимаешь, еще капля не грохнет ли...

- И капле пропадать незачем... Ну, годки, держите... Бывайте здоровеньки... Дай вам бог лебединого веку, еще, может, вместе послужить придется...

Чокнулись,

уркнули,

крякнули.

- Мало... Тут на радостях ковшом хлестать в самый раз!

- Пока ладно. Счас кофею сварю. Где были, соколы?

- Ты спроси, где мы не были?

- Пиры пировали, дуван дуванили...

Кофей в кружки, старик в шепоток:

- На троицу подъявлялся тут Колька Галчонок, из-под Кронштадту чуть вырвался... По пьянке ухал, что вы с Махно ударяли?