Екатерина Алленова - Валентин Серов

• Название: Валентин Серов
• Автор: Екатерина Алленова
• Издательство: Белый город
• Жанр: Визуальные искусства
• Год: 2000
• ISBN: 5-7793-0226-Х

При сопоставлении первых шедевров Серова - Девочки с персиками или Девушки, освещенной солнцем - с поздними, последними работами (портретом Иды Рубинштейн или Похищением Европы) может показаться, что произведения, которые разделяет менее четверти века, написаны разными художниками, или, точнее, художниками, принадлежащими к различным эпохам. Но, в сущности, так оно и было. Если собственная биография Серова небогата событиями, то само время было ими столь богато, что многие даты жизни художника ознаменованы «поворотами» или «переломами» в художественном мире и в собственном серовском творчестве.

---

Девочка с персиками. 1887

Холст, масло. 91 х 85 см

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Там, где звучат «разговоры об искусстве», звук имени «Серов» и Девочка с персиками связаны по принципу условного рефлекса. Это значит,что Серов в искусстве и искусство в Серове именно в этом произведении явлены во всей полноте.

Какие же свойства этого произведения обеспечили ему такую репутацию или, лучше сказать, легенду? Известно, что оно исполнялось, когда в памяти художника были живы впечатления о живописи старых мастеров, вынесенные из заграничного путешествия в Вену и Италию. «Писал я больше месяца и измучил ее, бедную, до смерти, - вспоминал Серов, - уж очень хотелось сохранить свежесть живописи при полной законченности - вот как у старых мастеров». В этом вроде бы простом суждении,«свежесть живописи при полной законченности», скрыт вовсе даже не простой парадокс: «свежесть» - это трепет подверженного исчезновению, ускользающего, незавершенного мгновения, тогда как «законченность» - это буквально то, что приведено к концу, остановлено. И, стало быть, чтобы их осуществить вместе и одновременно, требуется воссоединение противоположно направленных усилий. Первая сторона этого единства обычно относится «по ведомству» импрессионизма (хотя неизвестно, какие конкретно образцы импрессионистической живописи Серов к тому времени знал). Импрессионистическими здесь являются свободная вибрация мазка, тонкослойная фактура, насыщенность световыми рефлексами, обилие фрагментарно изображенных предметов, впечатление как бы случайно кадрированного пространства. Вместе с тем формат холста близок квадрату; самое темное пятно - бант с цветком - отмечает геометрический центр квадрата, так что гвоздика буквально «пригвождает» фигуру к самой неподвижной точке изобразительного поля; фигура «прислонена» к вертикали, точно обозначающей середину от правой кромки холста до вертикали дверного проема. Далее можно отметить, как приближены к правильным прямым линии, очерчивающие силуэт розовой блузы, - фигура вписана в треугольник, устойчиво поставленный на прямую линию, обозначенную положенной на стол рукой, а эта линия строго параллельна горизонтали обрамления. Хитроумие мастера состояло в том, что это сопряжение противоположного произведено незаметно, образует гармоничное согласие: все обдуманное, сочиненное служит тому, чтобы создать иллюзию естественного распорядка жизни. Но соединенным как раз и оказалось абсолютно противоположное: прелесть преходящего мгновения со всеми признаками этой мгновенности (включая саму юность) - и непреходящая, существующая вне времени «эстетика числа», абстракция математического расчета. Тем самым художник осуществил мечту и главный парадокс новоевропейской фаустовской культуры - он «остановил мгновение». И если, по крылатому слову Пушкина, «гений - парадоксов друг», то первое произведение художника - воистину проблеск гения и вполне достойно своей славы.

Яблоки на листьях. 1979

Государственный историко-художественный и литературный музей-заповедник «Абрамцево»

Заросший пруд. Домотканово. 1888 Холст, масло. 70,5 х 89,2 см Государственная Третьяковская галерея, Москва

Картина Заросший пруд создавалась одновременно с Девушкой, освещенной солнцем. Первоначальное название картины - Сумерки. Этот пейзаж Серов писал, когда выдавались пасмурные дни и нельзя было работать над портретом Марии Симонович. Художник закончил его, лишь когда начали появляться желтые листья и летний вид сменился осенним.

Пейзаж с похожим мотивом и таким же названием написан в 1879 году Василием Поленовым. Поленов, вместе с Саврасовым, был в русской живописи главным мастером «лирического пейзажа», посвященного «поэзии тихих уголков русской природы». Мягкий рассеянный солнечный свет, песчаная дорожка, приветливо «приглашающая» к прогулке по лесу, женская фигурка, примостившаяся на укромной скамейке в глубине картины, - все это создает у Поленова атмосферу мечтательной тишины, свойственной лирическому направлению передвижнического пейзажизма.

Серов шутливо называл свой Заросший пруд «Добиньи-Руссо», указывая, таким образом, на взятый им совершенно иной образец пейзажной живописи (французские художники Шарль Добиньи и Теодор Руссо были характерными представителями барбизонской школы). Но характер живописи в серовском пейзаже не вполне совпадает и с указанным им самим «первоисточником»: пейзажи барбизонцев, с их световоздушным маревом, предвосхищали живопись импрессионизма; Серов же здесь (как и в Девушке, освещенной солнцем) гораздо ближе не к импрессионизму, а к Сезанну.

Неподвижная, тяжелая, без малейшей ряби вода, напоминающая жидкую ртуть, кроны деревьев, словно впаянные в небесную твердь, - все кажется сотворенным из единой субстанции, словно оледеневшим или замершим в волшебном сне. «Вообще от картины веет каким-то безжизненным холодом», - заметил один из критиков. Это не уютный лес для прогулок и мечтаний, а чаща, которая могла бы окружать замок спящей красавицы, где ветви деревьев нельзя раздвинуть, а можно разве что разрубить мечом. Подобная сгущенная атмосфера «странного места» спустя два года будет с той же убедительностью передана Левитаном в картине У омута.

Портрет художника Константина Алексеевича Коровина. 1891 Холст, масло. 111,2 х 89 см Государственная Третьяковская галерея, Москва

Серов и Коровин были неразлучными друзьями - Савва Мамонтов прозвал их «Коров и Серовин», - несмотря на различия в темпераменте и характере, привычках и образе жизни. «Серов, неизменно аккуратно одетый, тщательно причесанный, был всегда обаятелен и на вид угрюмо-серьезен, а Коровин отличался непостоянством, в достаточной степени легкомыслием, малоприятной “художественной” небрежностью в костюме. “Паж времен Медичисов” - прозвал его Серов за вечно торчащую у него между жилетом и брюками белую рубашку. Серов был выдержанного, стойкого характера и очень определенного образа мыслей, Коровин же метался, как былинка по ветру: сегодня он на похоронах Баумана... дает сто рублей в кассу революционеров, а завтра с излишней почтительностью заискивает перед директором императорских театров», - вспоминал Всеволод Саввич Мамонтов, сын знаменитого мецената.

Художник Константин Алексеевич Коровин на берегу реки. 1905

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Другой мемуарист, князь Сергей Щербатов, писал о Коровине так: «Невозможно себе представить более русского человека, чем Коровин, со всеми русскими прелестями, очарованиями и недостатками. С его блестящей талантливостью, острым умом, наблюдательностью, с его поистине феноменальной силой темперамента, веселостью, доходящей до экзальтированности, восторженностью перед красивым явлением в любой области искусства, как и в природе, с его живостью и жизненностью, яркостью восприятия всех явлений жизни, - Коровин был одним из наиболее “красочных”, ярких людей, которых мне приходилось встречать. Если делить людей на “колоритных” и “бесцветных”, то “живописность” и “колоритность” Коровина были поразительны. В этом была и до глубокой старости сохранившаяся большая прелесть его — несравненного, талантливого рассказчика, балагура и веселого сотрапезника».

Коровин, который обычно в два- три сеанса заканчивал свои работы, часто досадовал, что Серов чересчур долго «копается» с картинами и «засушивает» их. Но здесь Серов, словно подчиняясь темпераменту друга, пишет размашисто, этюдно, яркими пятнами цвета при великолепной воздушной серебристости общего тона, намеренно стилизуя портрет под живопись самого Коровина. Этой манерой письма передан и «вихлястый», по выражению Серова, характер Коровина, и его «артистическая небрежность»; в то же время Коровин изображен здесь как именно творческая личность, человек искусства: «В небрежно написанной фигуре К. Коровина никто не угадает банкира или ростовщика. Конечно, художника выдают аксессуары, в виде палитры, этюдов, но и без них вы узнаете жреца искусства, ленивого, беспечного, великого в минуты вдохновения и неустойчивого в обычных отношениях жизни», - отозвался о портрете один из рецензентов.

Портрет княгини Зинаиды Николаевны Юсуповой. 1902 Холст, масло. 1 81,5 х 133 см Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Княгиня Юсупова принадлежала к одному из богатейших аристократических семейств России. Современники были единодушны в отзывах о ней. «Зинаида Николаевна останется для всех ее знавших совершенным типом очаровательной светской женщины... Всякий, кто к ней приближался, невольно подпадал под ее очарование». «Она была не столь красива, сколь прелестна с седеющими с ранних лет волосами, обрамлявшими лицо, озаренное лучистыми серыми глазами...» «Она была не только умна, воспитанна, артистична, но была также воплощением душевной доброты... И наряду с этими исключительными качествами она была сама скромность и простота».