Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Благословлённые Тьмой, проклятые Светом

• Название: Самый лучший демон. Благословлённые Тьмой, проклятые Светом
• Автор: Катерина Снежинская
• Издательство: СИ
• Жанр: Любовное фэнтези

Война не синоним страха, крови и боли. Это просто другая жизнь. Но и в ней есть место дружбе, верности, рождению детей. И любви, конечно же, любви. Ну а кто-то может раскрыть в себе новые таланты и, например, стать пророком. Но, главное, только пройдя через огонь, можно избавиться от всего лишнего и наносного. Поняв, наконец, что действительно важно, а чем можно и пожертвовать.

---

Спрашивать, будет ли демон есть, Арха не стала. И без того понятно: он не только усталый, не выспавшийся и злой, но и голодный. Впрочем, злым он и сытый не переставал быть.

Проворно накрывая на стол, лекарка выглянула в сени. Но ничего, кроме чёрного носа бравого защитника, сунутого между дверью в хлев и притолокой, там не обнаружила.

— А где Шхар? — осторожно поинтересовалась ведунья, ломая свежий каравай.

Почему-то гвардейцы, пользующиеся в столице десятком разных вилок за одним обедом, тут предпочитали ломанный, а не резанный хлеб.

— На улице остался, — отозвался Ирраш.

Арха искоса глянула на шавера, который, никого не стесняясь, успел уже раздеться, оставшись только в брюках и сапогах. К виду полуголых демонов она тоже успела привыкнуть. Ну, почти успела.

— А, может… — начала лекарка неуверенно.

— Не может! — отрезал демон, усаживаясь за стол.

— Ну, можно я ему хоть воды дам? — возмутилась Арха.

— Воды дай, — согласился Ирраш, подтягивая к себе тарелку и обхватывая её ладонью, как будто у него еду кто-то отобрать собирался, — если тебя Тьма ничему не учит.

— Учит, — огрызнулась ведунья. — Например, тому, что мучить кого-то — последнее дело.

Шавер в ответ неопределённо хмыкнул. В данный момент философские диспуты о гуманизме его не занимали. Ирраш уплетал кашу с таким энтузиазмом, что даже уши шевелились.

Лекарка вздохнула, выбирая миску побольше и наполняя её свежей водой. Она и молока бы не пожалела, но Ирраш его скорее в окошко выплеснул, чем разрешил брату дать. Воровато оглянувшись и стащив с кухонного стола остатки копчёного окорока, Арха вышла во двор. Странно, но он тоже пустовал. Лишь у забора копалась неосторожно забрёдшая соседская курица. Сделала она это абсолютно зря. В доме ведуньи хватало желающих побаловаться курятиной.

— Шхар, — тихо позвала Арха, едва удержавшись, чтобы не добавить «кис-кис», — Шхар, иди сюда.

Прошлогодние сухие лопухи, только подсвеченные зеленью новых побегов, зашуршали, но из них никто так и не вылез. Девушка могла поклясться: никого там и не было — просто тень от покосившего старого сарая.

— Шхар, он разрешил. Иди сюда, — ещё тише сказала ведунья, ставя миску на землю.

Кошачья голова показалась совсем не там, где лекарка ожидала её увидеть. Шавер низко пригнул лобастую морду к земле, глядя на девушку снизу вверх. Гладкая, бархатисто-матовая кожа на носу морщилась. Но не в оскале. Скорее уж это стоило назвать виноватой миной.

— Пей, — Арха подтолкнула миску к морде, положила окорок рядом. — Немного, конечно, но что смогла. Я вечером ещё принесу.

Девушка поднялась с корточек, повернулась, собираясь уходить. При ней Шхар никогда не ел и ни пил. И в целом ведунья его понимала. Облик-то у демона был истинным, а вот разум почти прежним оставался. Неприятно, наверное, когда другие наблюдают, как ты водичку лакаешь. Но шавер лекарку остановил, прихватив подол зубами.

— Что?

Кот носом поддел её ладонь, сунув морду под руку. Для этого ему пришлось пригнуться. Горбатые лопатки «кисы» торчали выше плеча Архи. Тихо звякнул амулет на ошейнике, утыканном вывернутыми внутрь шипами. Эта металлическая побрякушка и не давала шаверу принять нормальный вид.

Арха погладила шкуру, которая и на ощупь оказалась бархатной, словно покрытой короткими мягким подпушком. И, не удержавшись, почесала за круглым ухом. Шхар тихонько заурчал, как будто внутри его большого тела камнепад начался.

— Эх ты… — вздохнула ведунья, — Ну вас, с ваши демоническими заморочками. Ладно, придумаем что-нибудь.

Шхар аккуратно, едва коснувшись, лизнул руку лекарки. Язык у него был тёплый и странно сухой.

— Арха! Ты где, роза моего разбитого сердца? — завопили от калитки. — Ты нас не ждала, а мы припёрлись!

— Вот обязательно так орать? — буркнула ведунья под нос. — Наверное, в самом Горколе уже знают, что вы припёрлись. Иду! — проорала она ничуть не тише развесёлого Шая.

Шхар шумно вздохнул и попятился, опять прячась под лопухами. С остальными демонами он предпочитал не встречаться вовсе.

Глава вторая

Не надо мне как лучше. Оставьте как хорошо.

Из наблюдений старого ловеласа

Арха, лёжа на плече у Дана и ткнувшись носом ему в шею, улыбалась, сама толком не понимая, чему. Наверное, просто оттого, что ей было очень хорошо. И спокойно, уютно. Он здесь, рядом. Под ладошкой гулко, размеренно бухает сердце. От чуть влажной кожи пахнет мускусом и лимонной водой. Руки демона — большие, твёрдые, надёжные, как каменное кольцо — обнимают за плечи, прижимая к такому же твёрдому и очень горячему боку. И тень его рогов, сливаясь с едва шевелящимися тенями кустов за окном, темнеют над кроватью.

В доме тихо — дом спит. Только на улице возится Ир, трётся мохнатым боком о брёвна стены. Может, псу снилось, как он кошек гоняет. А, может, беспокоило соседства с шавером, так за весь вечер и не вылезшим из-под лопухов.

Тихо, деликатно шорхнула о порог дверь, скрипнули ступеньки крыльца. Шваркнуло огниво, затрещал трут, и за тёмным оконным стеклом проплыло облачко, похожее на маленького призрака. Это Адин вышел выкурить трубочку. Ему-то что не спится?

— А ты чего не спишь? — как будто мысли её прочитав, шепнул Дан.

Губы демона шевельнулись рядом с виском, тёплое дыхание щекотно приподняло прядки. Арха в ответ только плечами пожала. Повертела головой, то ли ластясь, потёршись, как кошка. То ли устраиваясь поудобнее. Хотя плечо хаш-эда, впадина под ключицей, как будто для неё самой Тьмой созданы были. Затылок уютненько устраивался в ямке, а щека и подбородок лежали на крутой выпуклости груди — никакой подушки не надо.

— Не хочу. Мне так хорошо сейчас. Жалко спать.

Демон промолчал. Арха подумала, что вовсе ничего не ответит. Но и объяснять не хотелось. Как такое объяснишь? Это чувствовать надо. Просто чувствовать полное, безграничное, не имеющее конца счастье. Которое действительно переполняет тебя, густой медвяной волной перетекает за край. Заливает постель, дом, луг за забором — до самой кромки леса, до горизонта.

И знаешь, что это мгновение вечно не продлится, закончится. Да и не надо растягивать его на вечность. Оно ценно именно таким — коротким, острым, даже чуть болезненным. Но просто заснуть, превратить его в обыденность, жалко. Пусть уж оно будет столько, сколько отмерено.

— Если б я только сказать мог, как хорошо мне, — тихо-тихо признался демон. — Пытаюсь слова подобрать, а не могу. Пустые они какие-то.

Арха улыбнулась, слушая, как раскатисто и ровно, словно барабан, отбивающий ритм, бьётся сердце Дана.

— Давно хотел сказать тебе, но всё не к случаю приходилось. Я раньше понятия не имел, что такое счастье, — демон усмехнулся в темноте, повозился, почесал затылок о шероховатую стену. Смутился, наверное. Подобные признания ему нелегко давались. А он, бедный, даже пятерню в шевелюру сейчас запустить не мог — руки Архой заняты. — Не сказать, что я об этом вообще когда-нибудь задумывался. Знаешь же, весь этот романтичный бред…

«О да! — съехидничал здравый смысл ведуньи. — Мы в курсе: всю Тьмой отпущенную сентиментальность ты в своём письме потратил. И теперь от тебя цветочного лепесточка не дождёшься!».

— Только вот эти восемь месяцев… В общем, теперь-то я знаю: есть оно, счастье. Оно не какое-то глобальное. Нельзя сказать, например: «Я был счастлив со вторника по четверг». Или что с тобой я всегда счастлив. Сама знаешь, всякое бывает.

Он потёрся носом о макушку Архи. Ведунья, затаившись у него подмышкой, молчала. Конечно, гордость после эдаких-то слов немедленно взыграла. Почти нестерпимо захотелось ответить: «О да! Бывает всякое! Вот помнишь, как ты?..». Потому что, действительно, без колдобин не обходилось.

А демон не извинялся никогда и ни при каких обстоятельствах. Конечно, если речь не об их лордском этикете шла, когда извинения стоили не больше сотрясаемого воздуха. И обычно все эти «колдобины» просто замалчивались. Разошлись по разным углам — точнее, демон отбывал в очередную разведку — а потом как будто ничего и не случилось.

Но лекарка молчала, понимая, что пойди она на поводу своей гордыни — и шансов услышать подобные признания будет ещё меньше, чем извинения.

— Счастье оно из кусочков состоит. Когда ты мне навстречу бежишь. Когда на стол накрываешь с таким серьёзным видом, будто оперируешь. Когда ты спишь рядом. Когда… Ладно, это мы опустим, у нас серьёзный разговор, — Дан снова усмехнулся в темноте, а кончики ушей Архи сами собой вспыхнули горячим — ведунья прекрасно поняла, что именно он имел в виду. Ну, неконкретные вещи, а общий смысл уловила. — Даже когда ты уши прижимаешь, злясь — это тоже счастье. Я эти кусочки, как скряга коплю, между прочим. А потом перебираю, перебираю… Дурак?