Владимир Топилин - Серебряный пояс

• Название: Серебряный пояс
• Автор: Владимир Топилин
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4444-5186-1

Золотая лихорадка на рубеже столетий, захлестнувшая Восточную Сибирь и затянувшая в свои смертельные сети сотни и тысячи людей — геологов, казаков, крестьян, лесовиков, — продолжает собирать кровавую жатву. Каждый новый сезон открывает свежие золотые прииски, куда устремляются охотники за удачей, зачастую — на свою погибель и очень редко — на счастье. Вот и в лето 1904 года, когда разнеслась несть об очередной находке россыпного золота — в Ольховском урочище у ключа Серебряный пояс, меж старателями возник спор: кто первый добудет заветный, проклятый металл? И, как всегда, люди, уходя в тайгу, забыли, кто здесь на самом деле хозяин…

---

— Шагай!

Прежде чем уйти, Наташа какое-то время колебалась, потом спросила:

— Зачем все это, дядя Михаил?

— Нудыть твою… Не женское это дело — все знать. Потом увидишь, — понизил голос медвежатник и отвернулся в сторону.

Наташа ушла к своему костру. Михаил выбил трубочку о корень кедра, стал обувать на ноги походные чуни: пора! Рядом зачихали носами взволнованные собаки. В какой-то момент зверовые кобели взвизгивали, выпрашивая волю, однако Михаил осадил своих верных помощников:

— Сидите пока, не время.

Послушные лайки, недовольно вытягивая поводки, закрутились, но тут же, присмирев, присели.

Анна Семеновна разбудила мужиков на завтрак. Первым из дома вскочил Иван. Припрыгивая по холодной росе босыми ногами, парень закрутил головой, увидел Наташу, сделал едва заметный знак приветствия. Затем, изображая ретивого иноходца, высоко поднимая колени, убежал в тайгу, потом — на речку. Назад он вернулся через несколько минут, бодрый, здоровый, умытый. Ожидая, пока глава семейства Пановых, Григорий Феоктистович, первым сядет за летний стол, Иван присел на чурку около костра.

Завтрак Пановых был недолгим, но сытным. Тяжела старательская доля. Целый день с кайлом да лопатой: не полопаешь — не потопаешь. Самая лучшая еда с утра — густая каша с мясом. Иначе до обеда не доживешь. Звали и Михаила, но тот скромно отказался, ожидая, когда закончится трапеза.

После завтрака все мужики собрались под кедром на пятиминутную планерку. Кто-то собирался выкурить понюшку табака. Другие просто с интересом ждали, что сегодня будет делать медвежатник. От соседних домов пришли соседи-старатели (женщинам присутствовать в мужских разговорах возбранялось). Когда все расселись по кругу, Михаил не полез за словом в карман. Хитро прищурив глаза, он пошел в открытую:

— Григорий! Мне сегодня на день твой Ванька нужен. С конем.

— Что, думаешь медведя бить?

— Думаю.

— А попался ли? А как зря парня в хребет сгоняешь? Ныне каждый час на учете. В Сдвиженье постоянный снег выпадет, не растает, а мы только что на жилку наткнулись.

— Это не беда. Отработает Ванька завтра за двоих.

— Может, кого другого, кто норовистее? Мой Иван всего двух медведев убил. И то случайно, да маленьких. А тут дело такое… Вон, Микишка Лавренов пять штук в петельку спроворил. Ныне за лето двух зверей поймал, весь прииск кормил. Его возьми! А мой сынка не способен на это дело.

— Способен! Еще как способен! — не отступал от своего Михаил. — А что Микишка? Он специально таких медведев ловит: на шкуру ляжешь, ноги и голова не укладываются. Не медведи, а собаки. Он ить специально, муравьятников по следам ищет, которые за пряслами по помойкам шастают. А тут, друг ты мой, у медведицы след, как сковородка. Может так расчесать — голова отлетит. Ну, так что? Каков твой ответ?

— Что спрашиваешь? Знаешь, что не откажу: что попросишь, все будет! Пусть идет и коня берет, — сурово заверил Григорий Феоктистович и почесал пушистую бороду. — Может, еще что надо? Говори, пока мы все здесь.

— Ну, это понятно. Пусть нож возьмет, топор.

— Нож есть. Топор пусть мой возьмет. Тот, что средний, с длинной ручкой.

— Ружье надо. Так, на всякий случай, — наморщил лоб Михаил.

— А вот с ружьем-то накладка будет.

— Что так?

— Ружье-то есть! Не такое, как у тебя, — Григорий Феоктистович с уважением посмотрел на двухствольный штуцер медвежатника. — Но все же… Одноствольное, шомпольное, старое. На весь прииск — одна фузея. Да вот беда, порох есть, свинчатки нет. Две недели назад Ванька последнего глухаря из-под собаки снял. Ни дроби, ни пуль.

— Эх, тоже мне проблему нашел! — усмехнулся Михаил. — Что, не знаешь, как пулю сотворить?

— Как сотворить? — не понял Григорий. — Только что из твоих пуль новые налить? У тебя, однако, шестнадцатый калибр будет. А наша-то фузея восьмого! В нашу одну как раз две твоих войдут.

— Зачем переливать? — загадочно смеется Михаил. — Вы-то здесь, в Сисиме, чем занимаетесь?

— Так, золотишко моем, — не понимая, к чему клонит медвежатник, за всех ответил дед Павел Казанцев.

— Во! — Михаил торжественно поднял палец вверх. Золото моете! Небось самородки попадаются?!

Среди старателей воцарилась тишина. Мужики еще не поняли причины расспросов, переглянулись.

— Дык, как без них-то? — смущаясь, за всех ответил отец Натальи, Шафранов Павел. — Попадаются иногда.

— Нежли под пулю подходящего самородка не будет? — прищурив глаза, засмеялся Михаил.

— Это же какой самородок на одну пулю надо? — наморщил лоб Мамаев Иван.

— Ни много ни мало — десять золотников[1]. В самый раз будет! — тут же ответил Михаил. — Или чуток меньше.

Товарищи опять переглянулись: ну и дела! Это же сорок граммов с лишним! Найти подходящий самородок можно, в общей суме что-то есть, за лето много земли перемыто. Для общего дела ничего не жалко, лишь бы медведя убить. А зверя убить обязательно надо. Иначе скоро в тайгу не выйдешь, людей жрать будет, бабы за дровами ходить боятся. Шафранов Павел задвинул шапку на затылок:

— А что, если несколько малых кусков в ствол забить, как картечь? Ладно ли будет?

— Может, и ладно, — приглаживая бороду, ответил Михаил. — Да только общим куском, одной пулькой останавливающий эффект сильнее. Здесь еще надо прикинуть: болевой шок от удара надежнее. Да и кости ломать надо. Пуля-то, она любую кость разломает. А картечь не всякую!

— Что, мужики? — переглядываясь между собой, наперебой заговорили старатели. — Однако надо посмотреть в общем котле подходящий самородок, — и к Григорию Феоктистовичу: — Что, старшина, есть у нас такой кусок?

— Смотреть надо! — на правах главного на прииске степенно ответил Григорий Панов и закрутил головой по сторонам. — Ванька! Ходи сюда, дело есть!

Иван в это время запрягал коня: не в его правах участвовать в разговорах старших. Тем не менее на зов отца отреагировал быстро, привязал Гнедка к пряслам, поспешил под кедр.

— Пойдешь сегодня с Михаилом Северьяновичем медмедя бить, — сказал, как отрезал, отец.

— А кто на бутаре будет? — удивленно развел руками сын.

— Не твое дело, — в приказном порядке загремел властный начальник артели. — Собирайся! Гнедка под седло! Да сначала принеси из колбы тот самородок. Ну, что на той неделе отмыли.

Иван ушел, но вернулся очень быстро. Он принес в своей ладони продолговатый, корявой формы камень тусклого цвета поздних жаркое — золотой самородок, передал его отцу. Тот, в свою очередь приподняв его на всеобщее обозрение, подержал на открытой руке, передал Михаилу:

— Хватит ли?

— Не знаю, — осматривая камень со всех сторон, ответил медвежатник. — Надыть сначала на обушке обстучать… подправить.

Кто-то из мужиков принес топор, горный молоток. Михаил воткнул жало в чурку, положил золото на железный затылок, стал стучать по нему молоточком, придавая округлую форму. По его спокойствию на лице, равнодушию, уверенности, с какой он выкатывал золотую пулю, можно было догадаться, что подобное изделие мастеру уже приходилось делать. Возможно, не единожды.

Очень скоро под ударами молотка отталкивающего вида камень принял правильную форму увесистого шарика желтого цвета. Медвежатник сделал еще несколько осторожных, правильных ударов, взял золотую пулю пальцами, показал всем и, передавая Григорию, удовлетворенно заключил:

— Готово! Может, немного больше, чем надо, но это даже лучше, с натягом по стволу пойдет!

— Эхма! Хороша котлетка! Однако зверю урон немалый предоставит, если ладно направить, — соглашаясь с ним, подтвердил Григорий и, нахмурив брови, наказал сыну: — Бей по костям, чтобы навылет не прошла. Потом спрошу! Не будет золота — вдвойне отработаешь. Ночью!

Иван согласно кивнул головой: понял! А сам подумал: «Куда лучше стрелять? Ладно, потом у дядьки Михаила по дороге спрошу».

Тут же принесли фузею: старое, длинное, курковое, с граненым стволом, ружье. Возможно, с ним сам Кутузов гонял французов в 1812 году под Москвой. Но для своего ветхого, преклонно-досточтимого возраста фузея выглядела очень даже неплохо. Потому что находилось в хороших руках. Григорий высыпал из мешочка на ладонь горсть черного пороха, прикинул взглядом, посмотрел на мужиков:

— Хватит ли?

— Зело борзо! — подхватил Тишка Косолапов. — Добавь еще жменьку, чтоб с пулей зараз душа вылетела!

— У тебя все так. Сам мал, как заяц, а баба Лушка — конь на телеге не увезет! — урезонил его Григорий.

Старатели засмеялись. Тишка вспыхнул:

— Завидуешь? Зато все мое!

Засыпали в ствол порох. Сверху шомполом затрамбовали пучок еловой бороды. На нее забили пулю. На пенек шептала намазали липкой, пихтовой смолы, налепили капсюль. Григорий потянул ремень ружья — крепкий, не порвется, передал фузею сыну: