Катерина Снежинская - Подчини волну!

• Название: Подчини волну!
• Автор: Катерина Снежинская
• Издательство: СИ
• Жанр: Любовное фэнтези

Их нет. Он упорно ищет «свою» пулю, она просто существует. И для того чтобы научиться жить и найти в себе силы отпустить призраков, им нужно быть рядом. Это сложно — гораздо сложнее, чем может показаться. Но жизнь того стоит. Поверьте, они точно знают.

---

— Профессор, — поднял руку все тот же дотошный пацан. — Я понимаю, эксперименты запретили. Но что сделали с уже живущими акшара?

— А вот тут мы подходим к той самой морально-этической проблеме, о которой я говорил. До того, как гнойник недовольства генномодифицированных людей созрел, они считались такими же гражданами, как и все. Заговорщиков и зачинщиков, естественно, покарали по закону. Но где гарантии, что поймали всех? Где гарантии, что те акшара, которые не участвовали в бунте, никогда не устроят новый заговор? Куда девать оставшихся? Понятно, что к силовым структурам их допускать нельзя даже близко! А для иной деятельности они, в полном смысле этого слова, не созданы. И что делать? Всех убить? Изолировать? Но ведь это самый натуральный геноцид!

— И что же предприняли власти? — не отставал «ботан».

— Кто знает, что было сделано на самом деле, — развел руками профессор. — Считается, что каждый акшара в течение всей своей жизни находился под наблюдением. Их более или менее успешно социализировали. А потомства они иметь не могли — эксперименты-то, посвященные наследственности, были в зачаточном состоянии. Но, так или иначе, а акшара служат нам постоянным напоминанием о том, насколько опасны и неоправданы попытки взять на себя роль Бога!

* * *

Вейр, открыв дверь смотровой, обернулась к Каркуну.

— Я ничего не знаю о физиологии акшара. Я понятия не имею, чем и как вы отличаетесь от людей…

— Зашибись! — отзывался «темный», стоящий с боку от нее. — Сколько времени прошло, а мы все «нелюди».

— Простите, — вполне искренне извинилась доктор, действительно не собирающаяся никого унижать, — я имела в виду, генномодифицированные люди…

Один из мужчин, занесший раненного внутрь, заглянул ей через плечо, нависнув сверху, как скальный выступ. И медленно, как показалось доктору, нарочито медленно, отправил в пасть пару подушечек жвачки. Говорил он также медленно:

— Детка, иногда лучше жевать, чем говорить…

— Оставьте ее в покое, — прокаркал хриплый, — дамочка, сделайте все, что можете. И — Дева Непорочная! — хватит тянуть время. Мое терпение не резинка… — он кашлянул, будто смутившись, — не резиновое оно.

И вот только тут Вейр стало страшно. Не до потери сознания и дрожащих рук. Но под ложечкой противно и тоненько засосало. Она осознала, что сам процесс перехода от жизни к смерти ее не пугает. Против него доктор ничего не имела. А вот ждать, когда это дело будет запущено — страшно. И еще до нее дошло, что ожидание может стать и болезненным. Вот этот самый громила, старательно пытающийся быть вежливым, может сделать его очень болезненным.

Доктор вытерла о юбку взмокшие ладони и шагнула в смотровую, старательно глядя перед собой. Как и всякий нормальный человек, ожидание она приятным не считала. Как и боль.

Проектировщики кресла, хоть и современного, с контролируемыми размерами, все-таки, рассчитывали на детей, а не на здоровенных мужиков, сравнимых ростом с баскетболистами. И раненый свешивался с него, как осьминог со стола шеф-повара — все конечности в стороны. Впрочем, пожалуй, ему было все равно. Когда находишься без сознания, не до удобства.

А вот тот факт, что он не приходил в себя даже тогда, когда его таскали, настораживал. Первое правило оказания экстренной помощи: осмотри тех, кто молчит. Если у пострадавшего хватает сил орать, то, скорее всего, ничего серьезного с ним не случилось. А вот если он лежит в «отключке» — дело плохо.

Раздеть парня, конечно, никто не удосужился. Пришлось Вейр самой и кресло в кушетку раскладывать, и инструменты из автоклава доставать. Пальто на пациенте она просто распахнула. Потому что сшито оно была из материала, здорово смахивающего на натуральную кожу — ножницы его не брали. А вот водолазку под ним доктор просто разрезала. Ткань была мокрая насквозь. Видимо, кровил раненый изрядно.

Стянув к бокам лоскуты, Вейр цокнула языком. Интуиция, имеющаяся у каждого хорошего врача, с самого начала приговаривала, что ничего хорошего она не увидит. Но реальность превзошла все ее ожидание. Одна пуля сидела у парня в плече — оттуда кровь и натекла в рукав. А две — в животе, пониже ребер. И вот это было совсем плохо.

— Все, что я могу — это перевязать. Приостановить кровотечение, обезболить пожалуй найду чем. Но ему надо к хирургу и срочно, — врач подняла голову, глядя прямо на командира и пытаясь всем своим видом убедить, что она говорит правду, только правду и ничего кроме правды. — Могу помочь при транспортировке. У меня есть закись азота. Я, конечно, не анестезиолог, но, думаю, с дозировкой справлюсь.

— Что такое закись азота? — прокаркал хрипун.

— Наркоз. Мы его используем для хирургической стоматологии… — Вейр потерла лоб, — веселящий газ.

— Действуйте, — кивнул головой командир.

Пистолет он свой так и не убрал, продолжая похлопывать им по бедру. И доктору казалось, что именно от этого навязчивого движения у нее начинает мерзко, тошнотворно ломить висок.

Но кое-как с работой она справились. Конечно, пациент не применил осложнить ей жизнь. Когда она заливала пластырем последний тампон, парень вдруг резко, как манекен, открыл глаза, вздохнул судорожно, толчками пропихивая в горло воздух. И схватил Вейр за руку.

— Не уходи, — даже не сказал, а потребовал он. Абсолютно ясным и четким голосом. Словно это не в нем три дырки было. — Не уйдешь?

Доктор молчала, ненавязчиво пытаясь освободить запястье, которое сжало, будто тисками. Как успокаивать умирающих террористов, у нее опыта не было.

— Я тебя не вижу.

Парень с силой, которой Вейр от него не ожидала, потянул доктора на себя. Ей пришлось опереться рукой на край кресла, чтобы не упасть на раненного.

— Бес… Не уйдешь? — снова потребовал он.

Глаза у него были желтые — нечто среднее между темным медом и янтарем — не слишком человеческий цвет. На правом нижнем веке синела колючая вязь татуировки. Напряженно хмурящиеся брови зажали на лбу складочку. А вот губы с запекшейся корочкой, очерченные четко, как у модели, были, почему-то, расслаблены.

— Н-нет, — пролепетала доктор и, спохватившись, добавила увереннее. — Я никуда не денусь.

— Хорошо, — вздохнул парень и отключился, забыв выпустить ее руку.

Пришлось разжимать его пальцы самостоятельно.

Упаковав в сумку ампулы и баллон с газом, доктор, похвалив себя за предусмотрительность, прихватила с собой и кислородную подушку, которую держала в кабинете на всякий случай. Жаль, что ее предусмотрительность не распространилась на носилки. А все простыни у нее были бумажные. Вес такого бугая они бы не выдержали.

— Док, вообще-то, вы можете остаться, — кашлянул Каркун. — Нам не надо, чтобы у вас неприятности были. Так, конечно, безопаснее. Но если хотите, то…

Вейр кивнула, а потом решительно помотала головой, вешая на плечо свою сумочку и подхватывая импровизированную укладку. Чувствуя себя при этом полной и окончательной идиоткой.

Утешаться приходилось только мыслью о том, что она, как врач, обязана помочь пациенту. Ну, еще тем, что под «остаться» бугай вполне мог подразумевать ее хладный труп с аккуратной дырочкой во лбу.

И только шагнув за порог смотровой, доктор вдруг вспомнила:

— Камеры…

Все-таки, смешны выверты человеческого сознания. Вроде бы, приготовилась к смерти и даже сама вызвалась сопровождать громил. А вот камеры ее напугали. Точнее, напугало то, что запись может свидетельствовать о ее добровольной помощи преступникам. А за пособничество террористам по головке не гладят. Хотя в данном случае стоило думать отнюдь не о законе.

— Какие камеры, детка? — насмешливо ответит парень с татуировкой на пол лица, ненавязчиво подпихивая ее вперед. — Нет тут никаких камер, и не было никогда.

Вейр снова кивнула, постаравшись перебирать ногами быстрее. За широкими шагами этих дылд поспеть было совсем не просто.

И только выйдя из здания, доктор оглянулась. Залитая теплым светом приемная скрывалась за закрывающимися тонированными стеклянными дверьми, словно уплывая от нее. И только веселый ослик на вывеске продолжал улыбаться. Ему и дело до Вейр не было.

Но долго любоваться ей не дали. Бесцеремонно нагнув голову, хрипун впихнул Ли на заднее сиденье потрепанной, будто только что вытащенной со свалки машины.

И на этом нормальная, обыденная и привычно-тоскливая жизнь ее закончилась.

Глава вторая

Скука справлялась с нервозностью куда лучше психологов и всех новейших препаратов вместе взятых. Это дома Вейр могла провертеться ночь напролет, да так и не заснуть. А в холодном, узком, с низкими потолками коридоре, больше напоминающем бункер, чем больницу, почти задремала.

В этом «госпитале» не были ничего, напоминающего стандартную клинику. Отсутствовали журнальные столики с научно-популярными журналами. На стенах не висели агитационно-разъяснительные панели о вреде курения. А в углах было пусто без торговых и кофейных автоматов.