Ольга Тартынская - Верь мне и жди

• Название: Верь мне и жди
• Автор: Ольга Тартынская
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-054872-9, 978-5-9713-9942-1, 978-985-16-6597-2

Ольга — жена известного музыканта, кумира тысяч и тысяч девушек…

У нее есть все — деньги, роскошь, комфорт. Но жизнь со звездой вовсе не так легка, как пишут об этом в глянцевых журналах…

Николай, муж Ольги, смотрит на свой брак лишь как на «тихую пристань» в минуты неудач и разочарований.

Он даже не считает нужным скрывать от Ольги свои многочисленные случайные связи с поклонницами, не желает иметь детей, ввязывается в скандальные истории.

Банально — скажете вы?

Действительно, сколько раз мы все читали похожие истории в книгах и даже наблюдали их в жизни.

Не спешите делать выводы.

В романе Ольги Тартынской все не так просто.

Ведь иногда хочешь добиться одного, а получаешь совсем другое…

---

— Я вижу.

Вот как! Я с удивлением посмотрела на него.

— У меня на лице написано, что со мной что-то случилось? — Я разозлилась почему-то.

Гошка опустил глаза и поскучнел.

— Нет, ты ответь! — несло меня. — Из чего же это видно?

— Злишься вот, похудела, побледнела.

— У меня на работе проблемы, — сказала я и чуть не разрыдалась.

Вот бы насмешила.

— Забастовка графоманов? Вам нечего печатать? Страна исписалась, фонтан иссяк?

Я с сожалением посмотрела на резвящегося юношу.

— Размечтался.

Однако злость испарилась, появилась усталость. И чего я прицепилась к мальчишке? Он не виноват в том, что я обманулась, поверила миражу, как какая-нибудь соплячка. Бог с ним…

— Тогда что? — наседал Гошка.

Тут я дрогнула.

Любимый, я обещала, что буду писать здесь честно, как на духу. Ты должен знать обо мне все, я этого хочу. Так вот. В этот момент мне вдруг захотелось припасть к Гошкиной надежной груди, плакать и жаловаться. Я так устала от одиночества и неразделенности чувств! Гошка тотчас уловил мое настроение. Он полудурашливо, полусерьезно предложил:

— Исповедуйся, дочь моя, и тебе станет легче. Неожиданно для себя я сказала:

— Пойдем погуляем?

Гошка с сожалением посмотрел на духовку, однако мужественно согласился. Но я не зверь же, сперва накормила голодного юнца, потом уж потащила гулять. Мы прошлись до Девички, побродили по парку, потом пересекли Садовое кольцо, поднялись по Пречистенке к храму Христа Спасителя. Был поздний вечер, оранжевый свет фонарей сообщал уют старинным улочкам моего любимого района, народ уже весь рассеялся. Душа понемногу исцелялась. Гошка не мешал мне растворяться в чудесных городских пейзажах. Каждый дом здесь я знаю наизусть, его историю, судьбу…

Мы присели у Энгельса передохнуть, созерцая дивный вид, раскрывающийся в перспективе.

— Так что у тебя случилось? — спросил наконец непривычно притихший Гошка. Я всю дорогу не давала ему слова молвить, рассказывала о людях, живших здесь в девятнадцатом веке, о Булгакове и его героях, населявших здешние места.

— Личная драма, — уклончиво ответила я на Гошкин вопрос.

Он удивился:

— Неразделенная любовь?

— Что-то в этом роде.

Гошка ревниво нахмурился:

— И кто же сей счастливец? Я думал, тебя, кроме Краскова, никто больше не интересует. Ну разве еще Булгаков.

Знал бы он! Мне не хотелось продолжать этот рискованный диалог и дразнить Гошку тоже не хотелось.

— Будь ты постарше… — многозначительно вздохнула я, надеясь отвлечь собеседника от лишних расспросов.

Попала в точку. Гошка вдохновился:

— Вот беда — постарше! Зачем тебе постарше? Тебе-то сколько лет? Вот так, по-настоящему, как кажется?

Я поняла, что он имеет в виду внутренний возраст. Смутилась:

— Ну… лет восемнадцать, не больше.

— А мне уже двадцать два! И кто здесь старше?

Я пожалела, что коснулась запретной темы. Что-то дрогнуло внутри. Наступила чудесная тихая ночь, заснеженная Москва засыпала, влажность сменилась легким морозцем… Я посмотрела на притихшего взволнованного Гошку и опять подумала невольно: «А что, если…» Тотчас оборвала себя, не додумав.

— Что-то я замерзла, пойдем назад, — и направилась в сторону дома.

Отправив Гошку к метро, я медленно поднялась на свой этаж.

— Ты где была? — донеслось до меня с лестничной площадки. — Я уже второй раз приезжаю.

Хорошо, что я держалась за перила, иначе бы упала. И от неожиданности и оттого, что это был ты…

— Гуляла, — не сразу ответила я. Руки так дрожали, что я не могла попасть ключом в замочную скважину.

— Одна? Ночью? — удивился ты и «догадался»: — Это у тебя хобби такое — по ночам гулять?

Я уже взяла себя в руки и посмотрела на тебя с укором:

— Нет, так получилось. И не одна я была. С… подругой.

Не знаю, зачем я солгала, просто вырвалось. Не хотелось объяснять про Гошку: все не важно, когда ты рядом. А ты, кажется, почувствовал фальшь. Внимательно посмотрел на меня, придержав за плечи.

— Что с тобой? Ты мне не рада? Не надо было неожиданно приезжать?

Мы вошли в квартиру, и только тогда я выдохнула:

— Ну что ты говоришь!

Мне хотелось только одного: броситься тебе на шею и замереть. Наверное, нужно было так и сделать, но я не решилась. Ты был смущен и несколько замешкался, снимая теплую куртку и шарф, будто раздумывал, стоит ли оставаться. Если б ты ушел, что бы со мной было?

Я быстренько прошла на кухню, чтобы разогреть мясо, каким кормила давеча Гошку. Бросила на сковородку мороженые овощи, включила чайник. Ты стоял у окна и курил в форточку. Идиллия. Будто и не расставались. У меня было столько вопросов, упреков, недоумения! Но ты молчал, и я молчала. Я исподтишка смотрела на твой профиль с тонким изогнутым носом, с губами, вытянутыми в трубочку, когда ты выдыхаешь дым. На тебе белый свитер и черные вельветовые джинсы, густые волосы коротко стриженны, высокий лоб открыт. Ты чуть-чуть сутулишься всегда, даже на сцене. Каждая черта, каждое твое движение мне знакомы до трепета.

— Я хочу тебе верить, — наконец произнес ты.

— Вы можете мне верить, — ответила я твердо.

Ты сел в свой угол и задумался. Усталость старила твои черты, но такой ты мне еще дороже. Не хотелось больше ничего знать, слышать, выяснять. Не звонил, подвесил и исчез, измучил неопределенностью — пусть! Сейчас ты здесь, и больше мне ничего не надо! Хотя нет, лукавлю: я страстно желаю, чтобы ты остался со мной. Но ведь желать этого все равно что просить небесное светило спуститься на землю.

Ты молча жевал, а я смотрела, как ты ешь. Я чувствовала, что ты готовишься сказать мне что-то важное. Ждала и боялась. Каков будет приговор? Ты встретил равную себе, из твоего небесного круга? Ты опамятовался, отрезвел и убедился в иллюзорности бегства от одиночества? Да еще таким оригинальным путем. Прошло достаточно времени, чтобы взглянуть на вещи реально.

— Ты не передумала? — спросил ты, и я вздрогнула:

— Что?

— Идти за меня. — Ты вытер салфеткой блестящие губы и подбородок и посмотрел в ожидании.

— Нет-нет, — поспешила я и смутилась.

— Хельга, ты меня не обманешь? — Твои глаза опять напомнили собачьи, мудрые и грустные.

Я отрицательно качнула головой, не в силах произнести ни слова.

— Я обо всем договорился: венчаемся в церкви Николая Чудотворца в подмосковной деревеньке. Там же и распишемся.

Я слушала тебя и думала, почему не умираю от счастья. Самый момент. Сердце больно билось, руки тряслись, и я спрятала их под стол. Тем временем наше соглашение обретало деловой, житейский характер. Ты рассуждал:

— Жить будем пока по отдельности, но это временно. Заработаю еще немного — куплю хорошую квартиру.

— Мою можно продать, — вклинилась я в твои расчеты, но тотчас одумалась. Если продадим мою квартиру, куда я вернусь в случае чего?

В случае чего? Значит, я до конца не верила в серьезность и надежность происходящего. Однако ты отмахнулся от моего предложения:

— Нет, твое — это твое. Пусть будет.

— Тогда, может, пока мы будем жить здесь, ведь вам… тебе здесь нравится?

— Да, но мне надо работать… Хотя… — ты огляделся, — там видно будет.

Мы помолчали, допивая чай. Ты опять курил, а я приходила в себя. Спросила немного погодя:

— Я могу позвать в церковь подруг? И как мне одеться?

Ты рассеянно обернулся:

— Как? Да как хочешь!

Увидев мое лицо, поспешил добавить:

— Ну, я не претендую на классическую невесту: в фате и кринолине. Не по возрасту вроде бы. Ты реши сама, как лучше, ладно? А что касается подруг, то я бы не хотел никого постороннего там. С моей стороны тоже никого не будет. Решено?

Я хотела воскликнуть: «Ну почему?!» Я ведь впервые выхожу замуж, а сколько мечталось об этом! О том, за кого выхожу, и говорить нечего. Не стала спорить, покорно кивнула в ответ. Отныне я во всем подчинялась тебе. Ты так хотел, а я любила тебя до беспамятства…

Однако ты тер покрасневшие глаза, и я поняла, что пора стелить постель.

— Спать? — спросила для верности — вдруг ты решишь ехать к себе.

— Да хорошо бы. Устал зверски. Полотенце дашь?

Ты отправился в душ, а я стояла посреди комнаты с поминутно замирающим сердцем и думала, как мне стелить: вместе или порознь? И постелила порознь, как и в прошлый раз. Тебе — на диване, себе — на раскладном кресле. Наши лежбища заняли почти всю комнату. Ты вернулся посвежевший, с мокрыми волосами, в расстегнутой рубахе. Оглядев диспозицию, весело ухмыльнулся, но ничего не сказал. Я погасила верхний свет, оставив включенным лишь торшер возле моего кресла. Ушла в душ, дав тебе возможность раздеться и лечь без свидетелей. Скажу честно: надеялась, что, пока я намываюсь не спеша, ты уснешь и тогда не возникнет никакой неловкости перед моим укладыванием в постель. Господи, как я боялась всего! Какая была закомплексованная!