Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т2.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

— Вы встречали ее прежде, майор Вонн?

— Нет.

— Вам она понравится. — Палач рассмеялся. — Но она не в женском монастыре.

— Нет?

Еще больше вина было предложено Шарпу. Палач довольно улыбался.

— Она здесь.

— Здесь?

— Я услышал, что вы едете, англичанин, и я подумал, что я помогу вашему генералу, если позволю вам поговорить с нею. У нее есть много что сказать вам о вашем противнике. Я хотел подождать, спросите ли вы о ней, и если бы вы не спросили, тогда я удивил бы вас!

Шарп улыбнулся.

— Я скажу моему генералу о вашей помощи. Он захочет вознаградить вас. — Он изо всех сил пытался не выказать своего волнения и испуга. Мысль об Элен во власти этого животного была ужасна, мысль о том, что он может забрать ее отсюда, обнадеживала, но он не осмеливался показать это. К тому же к нему постоянно возвращалась пугающая мысль, что она ничего не знает, что для нее смерть ее мужа такая же тайна, как для Шарпа, и все же, если надеялся восстановить свое звания и спасти свою карьеру, он должен задать ей эти вопросы. — Вы приведете ее в эту комнату?

— Я дам вам комнату, чтобы поговорить с ней, англичанин.

— Я благодарен вам, Matarife.

— Отдельная комната, майор! — El Matarife засмеялся и сделал непристойный жест. — Возможно, когда вы увидите ее, вам захочется чего-то большего, чем поговорить?

Приступ смеха El Matarife был прерван криком снаружи таверны и звуком шагов. Дверь черного хода распахнулась, и кто-то кричал, что El Matarife должен выйти как можно быстрее.

Палач направился к двери, Шарп следом за ним, комната была полна мужчин, кричащих, чтобы принесли факел, Шарп выглянул и увидела свет у сломанного навеса, который использовался как конюшня. Мужчины бежали к навесу с факелами, и Шарп пошел с ними. Он протолкался через толпу и остановился в дверном проеме. Его чуть не вырвало, столь внезапен был шок, и его следующим побуждением было выхватить палаш и вырезать эти животных, которые толпились в маленьком дворике вокруг него.

Девушка висела под навесом. Она была обнажена. Ее тело было испещрено узором из мерцающих ручейков крови, крови достаточно свежей, чтобы еще блестеть, и все же не настолько свежей, чтобы продолжать течь.

Она повернулась на веревке, которая стягивала ее шею.

El Matarife выругался. Он ударил человека, который утверждал, что девушка совершила самоубийство.

Тело замерло, тонкое и белое. На бедрах и на животе между ручьями крови темнели синяки, которая спускались к ее лодыжкам. Ее руки были тонкими и белыми, ногти сломаны, но все еще со следами красной краски. В волосах была солома.

Люди кричали все разом. Они заперли девушку здесь, и она, должно быть, нашла веревку. Голос El Matarife перекрыл другие голоса, он проклинал их — проклинал за их глупость, за их небрежности. Он обернулся к высокому англичанину.

— Они — дураки, señor. Я накажу их.

Шарп заметил, что впервые Палач назвал его señor. Он смерил взглядом лицо, которое когда-то было прекрасно.

— Накажите их хорошенько.

— Я накажу! Я накажу!

Шарп отвернулся.

— И похороните ее по-христиански!

— Да, señor. — Палач пристально вглядывался в англичанина. — Она была красива, да?

— Она была красива.

— Золотая Шлюха. — El Matarife медленно выговорил эти слова, как если бы произнес эпитафию. — Вы не сможете поговорить с нею теперь, señor.

Шарп посмотрел на висящее тело. На грудях были царапины. Он кивнул и сказал как можно спокойнее.

— Я поеду на юг этой ночью.

Он отвернулся. Он знал, что люди El Matarife наблюдают за ним, но он не покажет виду. Он крикнул Ангел, чтобы тот вывел лошадей.

Он остановился за милю от маленькой деревни. Память о повешенном, поворачивающемся теле была болезненна. Он думал о своей мертвой жене, о крови на ее горле. Он думал о пытках, которые вынесла мертвая женщина в конюшне, о последних ужасных минутах ее жизни. Он закрыл глаза, чувствуя дрожь во всем теле.

— Мы возвращаемся теперь, señor? — Шарп услышал печаль в голосе Ангела из-за того, что их миссия обернулась неудачей.

— Нет.

— Нет?

— Мы идем в женский монастырь. — Они видели монастырь перед закатом — это здание, казалось, висевшее на краю плато. — Мы поднимаемся туда сегодня вечером.

Он открыл глаза, обернулся в седле и посмотрел назад. Никто не следовал за ними от таверны.

— Мы идем в женский монастырь? Но она мертва!

— Они называли шлюху золотой. — Голос Шарпа был злобным. — Золотой из-за ее волос, Ангел, а не из-за денег. Кем бы ни была та девушка, она не была маркизой.

Но кем бы ни была девушка с черными волосами, та, чье тело висело, окровавленное и бледное, в конюшне, она была мертва — и недавно мертва, и Шарп знал, что девушка умерла, потому что он спросил о маркизе. Она умерла для того, чтобы Шарп уехал из этой долины спокойный, убежденной, что маркиза мертва. Он ударил каблуками, разворачивая Карабина, и поехал к темной горе. Он чувствовал комок в горле, потому что неизвестная девушка была мертва, и он обещал ее духу, что всюду, где только можно, будет мстить за нее. Он ехал в гневе, он поднимался к женскому монастырю Поднебесье и планировал спасение и битву. 

Глава 11

Словно наступила зима — так холодно и туманно было на плато. На такой высоте туман превращается в низкое облако, грозящее дождем. Только мокрые листья немногих чахлых берез доказывали, что лето не совсем чуждо этому возвышенному, странному, пугающему месту.

Шарп не спал. Он планировал сражение, которое, он понимал, будет неизбежно, как только El Matarife обнаружит, что он не миновал стражей у двух мостов. На рассвете он разведал край плато, рассматривая сквозь туман крутые склоны горы.

Шарп не велел Ангелу идти с ним до самой плоской вершины горы. Он оставил мальчишку в тылу — с обеими винтовками и тщательно продуманными инструкциями.

Ангел был взволнован.

— Это — святое место, señor.

— Доверься мне, Ангел, просто доверься мне.

Шарп поднялся на плато с двумя лошадями, опасаясь, что ужасное, отчаянное предприятие, которое он запланировал, может оказаться бесполезным. Он будет драться с партизанами, он оскорбит церковь — и все ради женщины, у которой нет ответов, которые спасут его карьеру и откроют тайну Хогану.

Ангел пожелал ему удачи, но мальчишка был обеспокоен.

— Мы должны драться с ними, сеньор?

Он говорил о партизанах.

— Чтобы победить Францию — да.

Это была ложь — или, по крайней мере, Шарп не знал, была ли это правда. И все же Ангел, который доверял англичанам, поверил ему.

Теперь, когда в сумраке рассвета стала видна мокрая трава на плато и серые облака, цепляющиеся за чахлые деревья, Шарп скакал к женскому монастырю. Он был один на этом плоскогорье.

Женский монастырь Поднебесье заслужил свое название. Он было построен на самой высокой точке этой горной гряды, и казалось, что здание лишь каким-то чудом удерживается на краю пропасти. Монастырь был построен в те дни, когда мусульмане гнали христиан на север, когда молитвы христиан должны были возноситься на возвышенных местах, которые могли быть защищены христианскими мечами. Стены женского монастыря не имели окон. Они были серыми как скалы, залитые дождем, — настоящая крепость для женщин. В ее похожих на тюремные стенах была только одна дверь.

Шарп постучал и пождал. Он постучал снова, затем стал барабанить в дверь камнем, выбивая искры из железных гвоздей с квадратными шляпками, которыми были сколочены толстые доски. Он слышал, как стук разносится по всему зданию, но никто не откликался.

Он ждал. Туман плыл вдоль плато. Лошади, привязанные к большому камню, наблюдали за ним. Капли дождя блестели на седлах, словно бисер.

Он пнул дверь, выругался, затем нашел камень побольше, которым он грохотал по дереву, словно батарея полевой артиллерии в бою. Раздался щелчок.

В одном из двух полотнищ двери был маленький ставень, защищенный ржавой железной решеткой, и этот ставень отодвинулся в сторону. Он увидел глаз, уставившиеся на него. Он улыбнулся и сказал самым вежливым тоном.

— Я приехал, чтобы увидеть маркизу де Казарес эль Гранде и Мелида Садаба.

Глаз мигнул, ставень скользнул на место, и больше ничего не произошло. Он ждал.

Внутри большого здания стояла тишина. Ни грохота отодвигаемых засовов на дверях, ни шагов или голосов, звучащих вдалеке. На мгновение он усомнился не был ли глаз за ставнем видением, столь тихим было серое здание. Оно, казалось, спало здесь в течение тысячи ничем не отмеченных лет, и его стук был преступлением против Вечности.

Он нашел еще больший обломок скалы, который ему пришлось держать двумя руками, он принес его к двери, аккуратно размахнулся и ударил в то место, где сходились два полотнища. Он молотил им снова и снова, видя как от левого полотнища отлетают щепки с каждым ударом, и звук ударов был ужасен, отдаваясь эхом по всему монастырю, и он задавался вопросом, что подумает Патрик Харпер, если узнает, что его друг ломился в женский монастырь. Шарп почти слышал, как тот говорит с ольстерским акцентом: «Боже, храни Ирландию!»