Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

• Название: Приключения Ричарда Шарпа. т2.
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Исторические приключения

Ричард Шарп (англ. Richard Sharpe) — вымышленный персонаж, английский стрелок, главный герой цикла исторических романов Бернарда Корнуэлла и снятого по нему телесериала с английским актёром Шоном Бином в главной роли.

Время действия серии — начало XIX в. Шарп участвует во всех войнах Британской империи, начиная с завоевания Индии и включая Наполеоновские войны на Пиренейском полуострове и при Ватерлоо. Он проходит всю карьерную лестницу, начиная с простого рядового и заканчивая полковником.

В первых книгах серии ему приходится бороться с презрением офицеров-джентльменов к выскочке. Вопрос присвоения ему очередного чина каждый раз оказывается спорным, внося дополнительное напряжение в сюжет (такой тип подачи Корнуэлл заимствовал из более ранней серии о том же историческом периоде — саги С. С. Форестера о капитане Хорнблауэре, который участвует в тех же войнах, но только на кораблях, и читатель в каждой книге должен был переживать за повышение главного героя). Ричард Шарп пользуется личным покровительством лорда Веллингтона, которому спас жизнь, и подчас получает задания от английской военной разведки, которая ценит его способности. Помимо занимательных сюжетов, популярность серии обеспечил привлекательный и сильный характер главного персонажа, который отличается не только умом и предприимчивостью, но также и расчётливостью, подчас звериной хитростью и непостижимой везучестью.

Первоначально Корнуэлл рассчитывал написать около 10 романов, но права на экранизацию купило британское телевидение, что увеличило популярность цикла и заставило продолжить серию. Случайность стала причиной необыкновенного успеха сразу же первого телефильма: выбранный на роль стрелка Шарпа актёр Пол Макганн сломал ногу, и на роль в срочном порядке был приглашен опытный актер Шон Бин, известный до того как по работе для британского телевидения («Кларисса», «Любовник леди Чаттерлей») и кино («Караваджо» Дерека Джармена, «Поле» Джима Шеридана, «Лорна Дун»), так и в голливудских проектах («Грозовой понедельник» с Томми Ли Джонсом и Мелани Гриффит, «Игры патриотов» с Харрисоном Фордом). Так случайность привела к тому, что в роли Ричарда Шарпа оказался актер, чья внешность и харизма полностью совпали с книжным образом и стали неотделимы от него. Более того, книги, написанные после начала съёмок, в вопросе подачи главного персонажа несут уже не только авторское видение Шарпа, но и явно обыгрывают черты кинообраза (к примеру, по книге Шарп родился в Лондоне, а у Шона Бина имеется йоркширский акцент, поэтому в одном из романов Корнуэлл позже упомянет, что мальчиком Шарп сбежал в Йоркшир и жил там долгое время).

Книги Корнуэлл пишет не в хронологическом порядке, иногда возвращаясь к «дырам» в биографии своего персонажа. Экранизации романов также не следуют им буквально, подчас перетасовывая и перенося время действия. Несколько серий снято не по книгам, а по оригинальным сценариям.

---

– Разве я не это говорил? Сказать больше было бы ошибкой. – Клерк вернул очки на место. – А сейчас, если вы меня извините, у нас идет война, и у меня есть другие дела!

Приехать в Уайтхолл было ошибкой, понял Шарп позже, но что сделано, то сделано, оставалось только ждать. Разумеется, говорил он себе дюжину раз на дню, они не могут отклонить приказ. Ну, уж, наверное, не после того, как он взял «орла»? И не после того, как он привез золото из горящей Альмейды, не после того, как он бился с лучшими французскими частями в ловушке у Фуэнтес де Оноро? Он мрачно взглянул на зияющую рану в оборонительных редутах Сьюдад-Родриго. Надо записаться в «Отчаянную надежду». Если возглавить ее и выжить, никто не сможет возразить против его капитанства. Он докажет всем, он завоюет чин, и рябые бюрократы в Уайтхолле могут хоть убиться в своей правильной организованности, потому что ничего, ничего не смогут сделать, чтобы лишить его чина. Чтоб они сдохли!

– Ричард Шарп! – тихий голос у него за спиной был полон удовлетворения, и Шарп обернулся.

– Сэр?

– У меня заныли кости[16]! Я знал, что ты снова в армии, - майор Майкл Хоган соскользнул по склону. – Как ты?

– Нормально. – Шарп с трудом поднялся на ноги. Он выбил снег из шинели и пожал теплую перчатку Хогана.

Инженер рассмеялся.

– Выглядишь, как сапожник-утопленник, честное слово, но я рад тебя видеть. – Голос ирландца был густым и теплым. – Как там Англия?

– Холодно и сыро.

– Конечно, это же протестантская страна, - Хоган с легкостью игнорировал морозную сырость испанской провинции. – А как там сержант Харпер? Ему в Англии понравилось?

– Да, особенно пудинг и желе.

Хоган рассмеялся:

– Разумный парень. Передай ему мои наилучшие пожелания.

– Обязательно.

Мужчины смотрели на город. Британские осадные орудия, длинные стальные двадцатичетырехфунтовики[17], еще стреляли, эхо раскатывалось и зарывалось в сугробы, а ядра срывали снег и камни со стен по обе стороны главной бреши. Шарп взглянул на Хогана:

– Это страшный секрет, что мы атакуем ночью?

– Должно им быть. Разумеется, все об этом знают, как всегда. Даже раньше, чем генерал. Ходят слухи, в семь.

– А слухи говорят что-нибудь про Южный Эссекс?

Хоган покачал головой. Он был прикомандирован к штабу Веллингтона и знал все, что планировалось.

– Нет, но я надеялся, что твой полковник одолжит мне твою роту.

– Мою? – Шарп был польщен. – Почему?

– Так, мелочи. В бреши вы мне, ребята, не нужны, но инженеры, как обычно, не справляются, а нужно кое-что затащить на гласис. Нравится?

– Конечно.

Шарп подумал, рассказать ли Хогану о своем желании пойти с «Отчаянной надеждой», но понял, что инженер-ирландец скажет, что он свихнулся, и промолчал. Вместо этого он протянул Хогану подзорную трубу и молча ждал, пока инженер изучал брешь. Хоган проворчал:

– Должно сработать.

– Уверен? – Шарп забрал подзорную трубу, пальцы инстинктивно погладили медную табличку: «В благодарность. АУ. 23 сентября 1803 г.»

– Мы никогда не уверены. Но я не знаю, что еще можно сделать.

Заботой инженеров было сказать, «сработает» ли брешь, когда, на их взгляд, по упавшим камням и обломкам стены сможет забраться атакующая пехота. Шарп посмотрел на невысокого майора:

– Звучит нерадостно.

– Да и с чего бы? Осаду никто не любит.

Хоган, как и Шарп чуть раньше, попытался представить, какие ужасы французы приготовили за брешью. Осада, теоретически, была самым научным из способов ведения войны. Атакующие пробивают укрепления, обе стороны знают, когда бреши «сработают», но все преимущества – на стороне обороняющихся. Они знают, куда и когда будет направлен главный удар, сколько примерно людей вместит брешь. Дальше наука кончается. Нужно большое мастерство, чтобы правильно разместить батареи, проложить траншеи, но когда инженерная наука подготовила брешь, пехоте остается только вскарабкаться на укрепления и умереть среди руин. Осадные орудия свое дело сделали. Они могут стрелять до последнего момента, как стреляют сейчас, но скоро придет время байонетов, и только необузданная ярость сможет провести атакующих через все заготовленные ужасы. Шарпу снова стало страшно лезть в брешь.

Казалось, ирландец читал его мысли. Он хлопнул Шарпа по плечу:

– У меня предчувствие, Ричард, что все будет хорошо. – Он вдруг резко переменил тему. – Что слышно от твоей женщины?

– Которой?

Хоган фыркнул:

– Которой? От Терезы, конечно.

Шарп покачал головой:

– За последние шестнадцать месяцев – ничего. Я не знаю, где она.

Или даже, подумал он, жива ли она. Ее война с французами звалась «герилья», «маленькая война», и бои велись в холмах и скалах неподалеку от Сьюдад-Родриго. Они не виделись с тех пор, как расстались под Алмейдой, и он тосковал, думая о ней. У нее было лицо ястреба, худое и жесткое, темные волосы и глаза. Тереза была прекрасна, как прекрасна шпага: тонкая и жесткая.

После, в Англии, он встретил Джейн Гиббонс, чей брат, лейтенант Кристиан Гиббонс, пытался убить его при Талавере. Гиббонс был теперь мертв, а Джейн – прекрасна, как воплощение мужской мечты: женственная блондинка, стройная, как и Тереза – но на этом сходство кончалось. Испанка могла разобрать винтовочный затвор за тридцать секунд, прикончить человека за пару сотен шагов, часами лежать в засаде, она знала, как убивать француза медленно, чтобы отомстить за изнасилование и убийство матери. Джейн Гиббонс умела играть на фортепиано, могла написать приятное письмо, знала, как пользоваться веером на балу, и находила удовольствие, спуская деньги на модисток в Челмсфорде[18]. Они отличались друг от друга, как сталь и шелк, но Шарп хотел их обеих, хотя и понимал, что мечты эти тщетны.

– Она жива, – мягко произнес Хоган.

– Жива?

– Тереза.

Хоган мог знать. Несмотря на недостаток инженеров, Веллингтон держал Хогана при штабе. Ирландец говорил по-испански, по-португальски и по-французски, мог расшифровать любой вражеский код, поэтому он проводил много времени с партизанами-герильерос или с офицерами Исследовательской службы Веллингтона, в одиночку, не скрываясь, отправлявшимися за линию фронта. Хоган возглавлял то, что Веллингтон именовал «разведкой», и Шарп знал, что если Тереза все еще сражается, Хоган слышал об этом.

– Что ты слышал о ней?

– Не очень много. Она надолго уезжала на юг, одна, но я слышал, что она вернулась. Отрядом руководит ее брат, не она, но ее по-прежнему называют La Aguja.

Шарп улыбнулся. Это он придумал ей прозвище – Игла.

– Зачем она ездила на юг?

– Не знаю, - улыбнулся Хоган. – Взбодрись, увидитесь еще. А если нет, то я с ней закручу!

Шарп покачал головой. Прошло много времени, а она не сделала ни одной попытки найти его!

- Должна быть последняя женщина, сэр, как последний бой.

Хоган зашелся хохотом:

– Боже небесный! «Последняя женщина», балбес ты угрюмый! Ты мне еще скажи, что собираешься принять сан! – он утер слезы. – «Последняя женщина», надо же! Затем он снова посмотрел на город и сказал уже более серьезно:

– Послушай, мне надо идти, а то в штабе Веллингтона решат, что смогут обойтись без еще одного ирландца. Присмотри за собой, ладно?

Шарп улыбнулся и кивнул:

– Хорошо, я обязательно выживу.

– Полезное заблуждение, но ты хоть пришел в себя, - Хоган улыбнулся и потащился сквозь снег в сторону штаба Веллингтона, а Шарп снова повернулся к Сьюдад-Родриго. Выжить. Сейчас не время воевать. Начало года, когда люди с надеждой смотрят в будущее, мечтая о далеких удовольствиях, о маленьком доме и хорошей женщине, и чтобы друзья забегали по вечерам. Зимой армия находится в лагерях в ожидании, пока выйдет солнце, просушит дороги и очистит реки ото льда, но Веллингтон наступал все первые дни нового года, и французский гарнизон Сьюдад-Родриго, проснувшись однажды холодным утром, вдруг обнаружил, что в 1812-м война и смерть пришли раньше весны.

Сьюдад-Родриго был только началом дела. Из Португалии в Испанию ведут две дороги, способные выдержать тяжелую артиллерию, бесконечную череду повозок и поступь батальонов и эскадронов. Сьюдад-Родриго защищает северную из них, и сегодня, когда церковный колокол пробьет семь раз, Веллингтон планирует взять крепость. Затем, как знала вся армия и вся Испания, нужно было захватить и южную дорогу. Чтобы защитить Португалию, чтобы атаковать в Испании, британцы должны контролировать обе дороги, а чтобы контролировать южную дорогу, нужно взять Бадахос.

Бадахос. Шарп бывал там, сразу после Талаверы, но до того, как испанская армия трусливо сдала город французам. Сьюдад-Родриго большой город, но по сравнению с Бадахосом он был ничтожным, стены Сьюдад-Родриго выглядели грозными, но рядом с бастионами Бадахоса их было бы не разглядеть. Мысли Ричарда Шарпа полетели на юг, поплыли вместе с пороховым дымом над Сьюдад-Родриго, над горами, туда, где в тени мощной крепости текли холодные воды Гвадианы.