Бернард Корнуэлл - Саксонские Хроники

• Название: Саксонские Хроники
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

«Саксонские хроники» — литературный цикл из десяти книг, написанный английским писателем и репортером Бе́рнардом Ко́рнуэллом с 2004 по 2016 год.

Цикл повествует о борьбе между саксами и норманнами (датчанами и норвежцами) за Британские острова. Действие цикла происходит с 866 примерно по 956 год (в последних книгах год не указывается).

После ухода римлян с островов в пятом веке, Британия оказалась раздробленной на множество мелких королевств. Проникновение северных народов на Британские острова вызвало волну кровопролития, затяжных войн и разорения.

---

— Wyrd bið ful aræd, — сказал я.

От судьбы не уйдешь. Она держит нас, подобно упряжи. Я считал, что навсегда покинул Уэссекс и сумел улизнуть от Альфреда, — и вот пожалуйста, я снова в его дворце.

Он вернулся в полдень, окруженный перестуком копыт и шумной суматохой, которую поднимали вокруг него слуги, монахи и священники. Два человека понесли королевскую постель обратно в его спальню, в то время как монах катил бочку, набитую документами, которые, очевидно, нужны были Альфреду во время его однодневного отсутствия. Какой-то священник торопливо нес покров от алтаря и распятие, а двое других — реликвии, сопровождавшие Альфреда во всех его путешествиях.

Потом появились королевские телохранители — во дворце и его окрестностях только они одни носили оружие. И наконец мы увидели самого Альфреда, окруженного группой что-то говоривших ему священников.

За то время, что мы не виделись, он не изменился: все такой же тощий, бледный, ученый. Ему что-то горячо втолковывал какой-то священник, и Альфред согласно кивал, слушая его. Король был одет просто, черный плащ делал его похожим на клирика. Вместо королевского обруча на голове лишь шерстяная шапка. Он вел за руки Эдуарда и Этельфлэд, которая, как я заметил, снова держала деревянную лошадку брата. Малышка больше скакала на одной ножке, чем шла, поэтому то и дело оттаскивала отца от священника, но Альфред не возражал, ибо страстно любил своих детей.

Потом Этельфлэд потянула его в сторону уже нарочно, пытаясь затащить на траву, туда, где мы с Рагнаром встали, чтобы приветствовать короля. Альфред поддался дочери, позволив ей подвести себя к нам.

Мы с Рагнаром опустились на колени. Я молчал и не поднимал головы.

— Утреду сломали нос, — сообщила Этельфлэд отцу, — и плохой человек, который это сделал, теперь мертв.

Рука короля запрокинула мою голову, и я уставился в бледное узкое лицо с умными глазами. Король заметно осунулся, небось страдал от очередного приступа острых болей в животе, которые превращали его жизнь в вечную муку. Альфред разглядывал меня со своим обычным суровым видом, но потом ухитрился выжать из себя подобие улыбки.

— Не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя, господин Утред.

— Я перед тобой в долгу, мой господин, — смиренно произнес я. — И благодарю тебя.

— Встаньте, — велел Альфред, и мы с Рагнаром встали.

— Я скоро освобожу тебя, господин Рагнар, — сказал король, взглянув на датчанина.

— Спасибо, мой господин.

— Но через неделю здесь будет праздник. Мы возблагодарим Господа за то, что закончили строительство нашей новой церкви, а также официально отпразднуем обручение этой юной леди с господином Этельредом. Я соберу витан и попрошу вас обоих остаться до тех пор, пока прения не подойдут к концу.

— Да, мой господин, — сказал я.

По правде говоря, я хотел лишь одного: поскорее отправиться в Нортумбрию, но я был обязан Альфреду своим освобождением и вполне мог подождать неделю-другую.

— А теперь, — продолжал король, — мне нужно сделать кое-какие дела… — Он замолчал, словно испугавшись, что сболтнул лишнее. — Дела, — туманно продолжил он, — в которых вы двое можете оказаться мне полезными.

— Да, мой господин, — повторил я.

Альфред кивнул и пошел прочь.

Ну, теперь нам оставалось только ждать. Город в преддверии праздника был полон народа. То было время встреч. Все те, кто возглавлял армию Альфреда при Этандуне, были сейчас здесь, и эти люди с радостью меня приветствовали. Виглаф из Суморсэта, Харальд из Дефнаскира, Осрик из Вилтунскира и Арнульф из Суз Сеакса — все они явились в Винтанкестер. Теперь они стали могущественными людьми, великими владыками — те, кто стоял рядом с королем в ту пору, когда он, казалось, был обречен.

С другой стороны, Альфред не наказал тех, кто бежал из Уэссекса. Вилфрит все еще был олдерменом Хамптонскира, хотя в свое время и уплыл во Франкию, чтобы спастись от нападения Гутрума. Альфред обращался с Вилфритом с преувеличенной вежливостью, однако между теми, кто остался, чтобы сражаться, и теми, кто трусливо бежал, все еще пролегал невидимый рубеж.

Город заполонили и артисты. Тут были, как всегда, жонглеры и мастера ходить на ходулях, рассказчики историй и музыканты, но самым большим успехом пользовался мрачный мерсиец по имени Оффа, который странствовал со стаей дрессированных собак. Это были всего лишь терьеры, которых обычно используют для истребления крыс, но Оффа обучил их танцевать, ходить на задних лапах и прыгать через кольцо. Одна из собак даже каталась верхом на пони, держа поводья в зубах, а остальные псы обходили толпу с маленькими кожаными ведерками, собирая со зрителей деньги.

Оффу даже пригласили во дворец. Меня это удивило, потому что Альфред не любил легкомысленных развлечений. Вообще-то король предпочитал богословские диспуты, но сейчас велел, чтобы псов привели во дворец. Я решил, что таким образом он хочет развлечь своих детей.

Мы с Рагнаром тоже явились на это представление, и там я встретил отца Беокку.

Бедный Беокка. Он прослезился от радости, увидев, что я жив. Его волосы, некогда рыжие, теперь сильно поседели. Священнику перевалило за сорок, он был уже стариком; на его косящем глазу появилось бельмо. Бедняга с детства хромал, а его левая рука болталась, как плеть. Окружающие вечно насмехались над его увечьями, хотя никогда не рисковали издеваться в моем присутствии. Беокка знал меня всю жизнь, потому что в свое время был священником моего отца и моим первым учителем. Он искренне любил меня, хотя частенько и не понимал, но при этом неизменно оставался моим другом. Беокка был хорошим священником и умным человеком. Альфред сделал его одним из своих капелланов, и он был счастлив оказаться на королевской службе.

Теперь Беокка, словно в бреду, глядел на меня сияющими глазами сквозь пелену слез.

— Ты жив, Утред! — сказал он, неуклюже обнимая меня.

— Меня трудно доконать, святой отец.

— Да, так и есть, так и есть, — повторял он, — хотя в детстве ты был чрезвычайно слабым ребенком.

— Я?!

— «Из заморышей заморыш» — так всегда говорил твой отец. И только потом ты начал расти.

— И уже не остановился, так?

— Ну до чего же умно придумано! — сказал Беокка, глядя, как два пса ходят на задних ногах. — Мне очень нравятся собаки, — продолжал он. — А ты должен обязательно поговорить с Оффой.

— Зачем?

Я посмотрел на мерсийца, который, щелкая пальцами и свистя, подавал команды собакам.

— Этим летом он был в Беббанбурге, — пояснил Беокка. — И сказал, что твой дядя перестроил главный зал. Теперь он стал больше. А Гита умерла. Бедняжка Гита! — Беокка перекрестился. — Она была хорошей женщиной.

Гита была моей мачехой. После того как отец погиб при Эофервике, она вышла замуж за моего дядю, став, таким образом, соучастницей узурпации Беббанбурга. Я никак не отреагировал на известие о ее смерти, но после представления, когда Оффа и две его помощницы уложили кольца и взяли собак на поводки, нашел мерсийца и заявил, что должен с ним поговорить.

Оффа был странным человеком. Высоким, как я, мрачным, проницательным, и что самое удивительное — христианским священником. Так что на самом деле к нему следовало бы обращаться «отец Оффа».

— Но мне наскучила церковь, — сказал он, когда мы сидели в «Двух журавлях» и я угощал его элем, — и наскучила моя жена. Ох, до чего же она мне надоела!

— Поэтому ты ушел?

— Я ушел, танцуя, — ответил Оффа. — Ушел вприпрыжку. Я бы улетел, если бы Господь дал мне крылья.

С тех пор он вот уже двенадцать лет путешествовал, странствуя по британским землям саксов и датчан. И везде его встречали приветливо, потому что он приносил с собой смех, хотя сейчас, честно говоря, произвел на меня впечатление довольно мрачного человека.

Беокка оказался прав. Оффа и впрямь побывал в Нортумбрии, да и глаза имел чрезвычайно зоркие. Теперь я понял, что Альфред пригласил его во дворец вовсе не затем, чтобы посмотреть на собак. Оффа явно был одним из его шпионов, приносившим ко двору короля восточных саксов новости, собранные по всей Британии.

— А теперь расскажи, что происходит в Нортумбрии, — попросил я.

Оффа скорчил гримасу и уставился на потолочные балки.

Посетители «Двух журавлей» развлекались тем, что ставили на балке зарубку всякий раз, как снимали одну из шлюх таверны, и, похоже, сейчас Оффа вознамерился сосчитать эти зарубки. На такие подсчеты могла уйти целая вечность. Потом он хмуро посмотрел на меня и сказал:

— Новости, мой господин, — это товар вроде эля, шкур или услуг шлюх. Они покупаются и продаются.

Он подождал, пока я выложу на стол монету. А потом долго смотрел на эту монету и отчаянно зевал. Пришлось достать еще один шиллинг.