Бернард Корнуэлл - Саксонские Хроники

• Название: Саксонские Хроники
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

«Саксонские хроники» — литературный цикл из десяти книг, написанный английским писателем и репортером Бе́рнардом Ко́рнуэллом с 2004 по 2016 год.

Цикл повествует о борьбе между саксами и норманнами (датчанами и норвежцами) за Британские острова. Действие цикла происходит с 866 примерно по 956 год (в последних книгах год не указывается).

После ухода римлян с островов в пятом веке, Британия оказалась раздробленной на множество мелких королевств. Проникновение северных народов на Британские острова вызвало волну кровопролития, затяжных войн и разорения.

---

Он говорил смиренно, сотрясаясь от нахлынувших чувств. Даже слезы выступили на глазах. Внезапно он широко распростер руки и обратил лицо к небу.

— Да поразит меня сей же миг Всевышний, если я лгу!

Я выхватил Вздох Змея, клинок громко и отрывисто лязгнул по горловине ножен.

— Лорд Утред! — в тревоге воскликнула Этельфлед. — Нет!

— Я собирался выполнить работу за твоего бога, — сказал я, — и поразить его. Ты меня остановишь?

— Господь сам уладит свои дела, — едко заявила Этельфлед и повернулась к датскому священнику. — Отец Гарульд, ты уверен, что ярл Хэстен христианин?

— Да, госпожа. Он проникся раскаянием и радостью при крещении.

— Хвала Господу, — прошептал отец Цеолнот.

— Довольно! — оборвал их я. В руке я сжимал Вздох Змея. — Почему наши люди еще не в форте?

— Они там будут! — ядовито процедил Цеолнот. — Таков уговор!

— Уговор? — голос Этельфлед звучал настороженно, она, очевидно, подозревала, что священники превысили полномочия, когда заключили договор без её согласия.
— О чем вы договорились? — спросила она.

— Ярл Хэстен, — осторожно начал Цеолнот, — хочет присягнуть тебе на верность во время пасхальной мессы. Он желает, чтобы радость воскрешения Господа нашего освятила этот акт примирения.

— Плевать я хотел, что он собрался ждать праздника Эостры, — сказал я, — поскольку мы займем форт немедленно!

— Форт передадут на Пасху, в воскресенье, — ответил Цеолнот. — Таков уговор!

— На Пасху? — переспросила Этельфлед, и любой знакомый с ней мог уловить в голосе недовольство.

Она не была глупа, но оказалась не готова отмести надежду на то, что Хэстен в действительности христианин.

— Это послужит поводом к примирению, — уговаривал её Цеолнот.

— А кто ты таков, чтобы заключать подобное соглашение? — спросил я.

— Такое дело следует решать христианам, — упорствовал Цеолнот, поглядывая на Этельфлед в надежде на поддержку.

Этельфлед же посмотрела на меня, потом на Хэстена.

— Почему бы нам не занять форт немедленно? — спросила она.

— Я условился... — робко начал Цеолнот.

— Госпожа, — прервал его Хэстен, подползая ближе на коленях, — я искренне желаю крестить всех своих людей на Пасху. Но есть упорствующие. Мне нужно время, отцу Гарульду нужно время! Нам нужно время, чтобы убедить тех немногих упрямцев в спасительной милости Господа нашего Иисуса Христа.

— Лживый ублюдок, — процедил я.

Мгновение все молчали.

— Клянусь, это правда, — смиренно добавил Хэстен.

— Когда он произносит эти слова, — обратился я к Этельфлед, — можешь быть уверена, что он лжет.

— И если нас навестит отец Цеолнот, — продолжил Хэстен, — а лучше, отец Леофстан, и станет проповедовать нам, то снизойдет на нас милость и благословение, госпожа.

— С радостью... — начал Цеолнот, но умолк, когда Этельфлед подняла руку. Мгновение она молчала, не сводя взгляда с Хэстена.
— Ты предлагаешь массовое крещение? — спросила она.

— Всех моих людей, госпожа! — с жаром подхватил Хэстен, — все узрят Божью благодать и станут твоими слугами.

— Сколько человек, ты, дерьма кусок? — спросил я Хэстена.

— Лишь малое число, лорд Утред, упорно придерживается язычества. Человек двадцать, может, тридцать. Но с Божьей помощью мы и их обратим!

— Сколько человек в форте, жалкий ты ублюдок?

Хэстен замялся, но понял, что колебаться не стоит, и улыбнулся.

— Пятьсот восемьдесят, лорд Утред.

— Так много! — возликовал отец Цеолнот. — То будет свет, озаряющий язычников! — взмолил он Этельфлед. — Представь себе, госпожа, массовое крещение язычников! Мы сможем крестить их в реке!

— Лучше бы тебе их утопить, — пробормотал я.

— И госпожа, — Хэстен, не вставая с колен, сцепил руки и не сводил глаз с Этельфлед. Его лицо лучилось доверием, а голос звучал искренне. Хэстен был лучшим лгуном, что я встречал на своем веку. — Я бы пригласил тебя в форт! Помолился бы там вместе с тобой, госпожа, вознес бы хвалу Господу вместе с тобой! Но малая часть моих людей непреклонна. Они могут воспротивиться. Я прошу лишь немного времени, чтобы милость Господня коснулась этих закоснелых душ.

— Вероломный подонок, — прикрикнул я на Хэстена.

— И чтобы убедить тебя, — смиренно продолжил Хэстен, игнорируя меня, — я клянусь тебе в верности сейчас, госпожа, в это самое мгновение!

— Хвала Господу, — прошамкал отец Цеолберт.

— Есть одна небольшая загвоздка, — сказал я, и все взоры обратились ко мне. — Он не может присягнуть тебе на верность, госпожа.

Этельфлед испытующе посмотрела на меня.

— Почему?

— Потому что он уже присягнул на верность другому, госпожа, и тот лорд еще не освободил его от клятвы.

— Я освободился от клятвы ярлу Рагналлу, когда поклялся служить Всевышнему, — возразил Хэстен.

— Но не от клятвы, принесенной мне, — заметил я.

— Но ты ведь тоже язычник, лорд Утред, — с хитрецой ответил Хэстен, — а Иисус Христос освободил меня от всех клятв язычникам.

— Воистину, воистину! — захлебываясь поддакнул отец Цеолнот. — Он очистился от скверны, госпожа! Отверг дьявола и козни его! Новообращенный свободен от всех клятв, принесенных язычникам, так учит нас церковь.

Этельфлед еще колебалась. Наконец, она взглянула на Леофстана.

— Ты еще не высказался, отец.

Леофстан слегка улыбнулся.

— Я обещал лорду Утреду не вмешиваться в его дела, если он не станет вмешиваться в мои, — он примирительно улыбнулся отцу Цеолноту. — Я радуюсь обращению язычников, но что касается судьбы крепости, увы, то не в моей власти. Кесарю кесарево, госпожа, и судьба Эдс-Байрига — дело кесарево, а точнее — твое.

Этельфлед коротко кивнула и указала на Хэстена.

— Ты веришь этому человеку?

— Верю ли я ему? — нахмурился Леофстан. — Могу я задать ему вопрос?

— Спрашивай, — приказала Этельфлед.

Леофстан прохромал к Хэстену и встал перед ним на колени.

— Дай мне твои руки, — тихо сказал Леофстан и подождал, пока Хэстен послушно повиновался. — Теперь поведай мне, — мягко продолжал Леофстан, — во что ты веруешь?

Хэстен сморгнул слезы.

— Верую в Господа единого, отца Всевышнего, творца небес и земли, — едва слышно шептал он, — в единого отца Иисуса Христа, единородного Сына Божия, сына Отца, Бога Богов, Светоча Светочей! — голос его стал громче, когда он произносил последние слова, но потом Хэстен стал задыхаться. — Я верую, отец! — взмолился он, и слезы вновь оросили его лицо. Он мотнул головой. — Лорд Утред прав, прав! Я был грешником. Нарушал клятвы. Оскорблял небеса! Но отец Гарульд молился за меня, молился, и моя жена молилась, и хвала Господу, я уверовал!

— Воистину хвала Господу, — сказал Леофстан.

— Рагналл знает, что ты христианин? — сурово спросил я.

— Необходимо было держать его в неведении, — смиренно ответил Хэстен.

— Почему?

Леофстан по-прежнему держал Хэстена за руки.

— Меня изгнали, и я укрылся на острове Манн, — ответил на мой вопрос Хэстен, глядя при этом на Этельфлед, — и именно на том острове отец Гарульд меня обратил. А ведь нас окружали язычники, они убили бы нас, если б прознали. Я молился! — он взглянул на Леофстана. — Я молил наставить меня! Остаться ли мне и обратить в истинную веру язычников? И Господь ответил: приведи в Мерсию последователей своих и предоставь свои мечи в услужение Христа.

— Услужение Рагналла, — отрезал я.

— Ярл Рагналл потребовал служить ему, — Хэстен вновь обратился к Этельфлед, — но я узрел в этом Божью волю! Господь открыл перед нами дорогу с острова! У меня не осталось кораблей, лишь вера в Иисуса Христа и Святую Вербургу.

— Святую Вербургу! — воскликнула Этельфлед.

— Моя дорогая жена молится ей, госпожа, — невинной овечкой ответил Хэстен. 
Каким-то образом льстивому выродку удалось прознать, что Этельфлед поклоняется гусиному пугалу.

— Лживая сволочь, — рявкнул я.

— Он искренне раскаивается, — настаивал Цеолнот.

— Отец Леофстан? — спросила Этельфлед.

— Мне хочется верить ему, госпожа! — искренне ответил Леофстан. — Хочется верить, что моему рукоположению будет сопутствовать чудо! Что на Пасху мы узрим радость обращения языческих орд в услужение Иисусу Христу!

— Это чудо Христово! — прошамкал беззубыми деснами отец Цеолберт.

Этельфлед все еще колебалась, не сводя глаз со стоящих на коленях мужчин. Отчасти она наверняка понимала мою правоту, но ею руководило унаследованное от отца благочестие. И готовность Леофстана поверить. Леофстан был её ставленником. Этельфлед убедила архиепископа из Контварабурга рукоположить Леофстана, писала епископам и аббатам, восхваляя его искренность и горячую веру, жертвовала серебро храмам и церквям, чтобы склонить их в пользу Леофстана. Церковь предпочла бы более красноречивого человека, способного увеличить земли епархии и вытянуть больше денег из знати северной Мерсии, но Этельфлед желала святого.