Бернард Корнуэлл - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

Конфликт между Англией и Францией в XIV веке вылился в Столетнюю войну, в Европе свирепствуют грабежи и насилие. Пасхальным утром 1342 года в английскую деревню Хуктон врываются арбалетчики под предводительством человека, который носит «дьявольское имя» Арлекин, и похищают из храма реликвию – по слухам, это не что иное, как Святой Грааль… Сын погибшего в схватке настоятеля, молодой лучник Томас, не подозревая, что с Арлекином его связывают кровные узы, клянется отомстить за убитых и возвратить пропажу, за которой отправляется во Францию. Однако власти предержащие не намерены уступать простолюдину святыню – она может даровать победу в войне. Скитаясь в поисках сокровища по некогда плодородным, а ныне выжженным землям, герой оказывается в царстве Черной смерти – чумы. Он вступает в схватку с религиозными фанатиками, спасая от костра красавицу Женевьеву, и тем самым наживает новых врагов, которые объявляют на него охоту…

Обаятельный герой и погоня за мистическим мечом - таков замечательный новый роман искусного рассказчика из Британии, действие которого достигает кульминации во время битвы при Пуатье в 1356 г.

Продолжает бушевать Столетняя война и в самых кровавых битвах ещё предстоит сразиться.

По всей Франции закрываются врата городов, горят посевы, страна замерла в тревожном ожидании грозы.

Снова под предводительством Чёрного Принца вторглась английская армия, победившая в битве при Креси, и французы гонятся за ней.

Томасу из Хуктона, английскому лучнику по прозвищу «Бастард» велено разыскать утерянный меч Святого Петра, оружие, которое по слухам дарует любому своему владельцу неизменную победу.

Когда превосходящие силы противника устраивают английской армии ловушку близ города Пуатье, Томас, его люди и его заклятые враги встречаются в небывалом противостоянии, которое перерастает в одну из величайших битв в истории.

Битва при Азенкуре — одна из ярчайших военных побед Англии. Увековеченная Шекспиром в хронике «Генрих V», неравная битва столкнула малочисленное измученное английское войско с полнокровной французской армией. В центре битвы оказывается один из тех простых воинов, чьими силами достигается небывалая победа: лучник Николас Хук сражается за своего короля, страну и любимую женщину…

Захватывающий роман о войне воспринимается одновременно как блестящее историческое исследование и великолепный плод творческой фантазии — лучшее творение Бернарда Корнуэлла, автора признанных мировых бестселлеров «Саксонские хроники», романов о стрелке Ричарде Шарпе и многих других книг.

Перевод: группа “Исторический роман“, 2014 год.

Над переводом работали: Sam1980, gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva, madey_tt, ink0909, WorthlessMen, tamika, georgestaunton, Alsenok, musegirl, SpStray и virigor.

Редакция: gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva и Sam1980.

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Огромное спасибо gojungle за её незаменимый вклад в развитие проекта! Без неё перевод не был бы реализован.

---

– Да, милорд.

– Молодец! – сказал граф и похлопал Томаса по спине. – А теперь иди и здравствуй!

Вернее было бы сказать: «Иди и умри!» Отправляйся, дурачок, сам не знаю куда и зачем! Томас не верил в существование Грааля. Ему очень хотелось, чтобы Грааль существовал, хотелось верить тому, что говорил отец, да только отец временами впадал в безумие, а иной раз мог и подшутить. Однако Томас имел собственную цель, он хотел стать командиром лучников не хуже Уилла Скита. Лучником, вот кем! А дурацкое поручение давало ему возможность приблизить свою мечту, собрав под своим началом отряд. Итак, он отправляется на поиски Грааля, а там посмотрим!

Он направился в английский лагерь, нашел место, где стояли лучники, и ударил в барабан сбор. Для всех настанет мир, а Томас соберет людей, чтобы отправиться на войну.

Часть первая ЧЕРТОВА КУКЛА

 Граф Бера был набожный и ученый шестидесятипятилетний старик. Он любил повторять, что вот уже сорок лет безвыходно живет в своих владениях. Главной твердыней графства был могучий замок Бера, стоявший на известняковом холме над одноименным городком, обтекаемым почти со всех сторон излучиной реки, которая и делала земли Бера столь плодородными. Здесь в изобилии произрастали оливки, виноград, груши, сливы, ячмень и женщины. Граф любил все это. Он был женат уже в пятый раз, каждая новая жена была моложе предыдущей, но ни одна так и не одарила его ребенком. Более того, он не произвел даже незаконнорожденного потомства от служанок, хотя, Господь свидетель, отнюдь не по недостатку рвения и старания.

Отсутствие детей граф воспринимал как Господню кару, а потому на старости лет окружил себя священниками. В городке имелся собор и восемнадцать церквей, с полным причтом из епископа, каноников и целой оравы священников, не говоря уж о доминиканской обители у восточных ворот. Граф одарил город двумя новыми церквями и выстроил на западном холме, за рекой и виноградниками, женский монастырь. У себя в замке он держал капеллана и за большие деньги приобрел пучочек соломы, устилавшей ясли новорожденного младенца Иисуса. Граф заказал для соломы хрустальный ларец в золотой оправе, украшенный самоцветами, поместил дарохранительницу на алтарь замковой часовни и молился перед ней каждый день, но не помог даже этот святой талисман. Его пятой жене было семнадцать лет, она была пухленькая и свежая, но такая же бесплодная, как и прежние.

Поначалу граф заподозрил, что его надули с приобретением этой священной соломы, однако графский капеллан клятвенно заверил его, что реликвия прислана из самого папского дворца в Авиньоне, и предъявил скрепленное собственноручной подписью Его Святейшества свидетельство, что солома сия воистину служила постелью младенцу Иисусу. Тогда граф показал свою жену четырем именитым докторам, все четыре светила пришли к заключению, что урина ее прозрачна, телесное устройство и потребности – здоровые. После этого граф решил прибегнуть к собственным познаниям. У Гиппократа он вычитал, что на способность к зачатию благоприятно влияют соответствующие картины, и велел украсить спальню жены изображениями Богоматери с младенцем. Супруги ели красные бобы, постоянно держали свои покои в тепле, но ничто не помогало. При этом граф точно знал, что его вины тут нет. Он сам посадил в двух горшочках ячмень, поливал один мочой новой жены, а другой – своей собственной, и семена в обоих горшочках взошли. По словам лекарей, это означало, что ни граф, ни графиня не бесплодны.

Из этого, как догадался граф, следовало, что на нем лежит проклятие. Поэтому он еще ревностнее обратился к религии, сознавая, что времени у него в запасе уже немного. Ведь, как писал Аристотель, возраст в семьдесят лет кладет предел мужской способности, и графу, дабы совершить вожделенное чудо, осталось всего пять лет. Он усердно молился, и вот, еще сам не зная о том, дождался наконец, что в одно осеннее утро молитвы его были услышаны.

Из Парижа прибыли четверо церковнослужителей. Три священника и один монах приехали в Бера с письмом от Луи Бессьера, кардинала и архиепископа Ливорнского, папского легата при дворе Франции. Его смиренное и почтительное послание содержало скрытую угрозу. Папский наместник просил допустить брата Жерома, молодого и весьма ученого монаха, к архивам Бера.

«Нам хорошо известно, – писал кардинал-архиепископ на изысканной латыни, – что тебе присуща великая любовь ко всяким манускриптам, и языческим и христианским, и потому прошу тебя, ради любви Христовой и во имя грядущего Его царства, позволить нашему брату Жерому изучить твои документы».

Казалось бы, в этом не было ничего плохого. Граф Бера действительно обладал самой богатой библиотекой и самым большим собранием манускриптов во всей Гаскони, если не во всем христианском мире, однако в письме не уточнялось, почему кардинал-архиепископ настолько заинтересовался хранящимися в замке бумагами. А упоминание о языческих текстах и вовсе означало угрозу. Кардинал-архиепископ намекал, что в случае отказа спустит на Бера «псов господних» – доминиканцев и инквизиторов, а те мигом докажут, что языческие сочинения способствуют распространению ереси. Начнутся судебные процессы, запылают костры, и хотя самого графа никто, разумеется, не тронет, но ради спасения души ему придется покупать индульгенции. На деньги церковь была ненасытна, а всем было известно, что граф Бера очень богат. Поэтому графу вовсе не хотелось ссориться с кардиналом-архиепископом, однако ему было чрезвычайно любопытно узнать, с какой стати его высокопреосвященство вдруг заинтересовался архивами графства.

Вот почему граф призвал отца Рубера, священника городской доминиканской обители, в большой зал замка, давно уже не слышавший шума разгульных пиров, ибо все стены в нем были уставлены полками, на которых тихо ветшали старинные манускрипты и переплетенные в промасленную кожу рукописные книги.

Руберу минуло всего тридцать два года. Будучи сыном городского дубильщика, этот молодой человек занял свое нынешнее высокое положение в церкви лишь благодаря покровительству графа.

Отец Рубер был очень высок, смотрел строго, его черные волосы были пострижены так коротко, что напомнили графу щетку с жесткой щетиной, которой оружейники полируют кольчуги. Несмотря на погожее утро, отец Рубер казался сердитым и недовольным.

– Завтра мне нужно по делу в Кастийон-д'Арбизон, – заявил он, – поэтому у меня остается не больше часа, чтобы добраться туда засветло.

Граф сделал вид, что не заметил грубость отца Рубера. Доминиканец пытался держаться с сеньором как с равным, и граф стерпел эту дерзость, ибо она его позабавила.

– Дело? В Кастийон-д'Арбизоне? – переспросил он и тут же вспомнил: – Ах да, верно! Ты хочешь проследить, как сожгут ту девицу!

– Да, завтра утром.

– Девицу сожгут и без тебя, святой отец, – заметил граф, – а дьявол заберет ее душу, не важно, будешь ты там ликовать или нет. Или все дело в том, – граф прищурился, – что тебе нравится смотреть, как сжигают женщин?

– Это мой долг, – сдержанно ответил отец Рубер.

– Ну да, твой долг. Конечно же. Твой долг.

Наморщив лоб, граф разглядывал шахматную доску, пытаясь сообразить, что лучше: пойти пешкой или убрать слона. Он был низеньким, полным, с круглым лицом, обрамленным коротко постриженной бородкой, и лысиной, которую постоянно покрывала вязаная шапочка. Даже летом граф редко снимал отороченное мехом одеяние. Его пальцы всегда были измазаны чернилами, что делало его больше похожим на писаря, чем на феодала – властителя обширных земель.

– Но у тебя есть долги передо мной, Рубер, – укорил он доминиканца, – так что взгляни-ка вот на это.

Граф протянул священнику письмо кардинала-архиепископа и внимательно следил за отцом Рубером, пока тот читал длинный документ.

– У него превосходная латынь, не так ли? – заметил граф.

– У него состоит на службе хорошо образованный секретарь, – суховато отозвался брат Рубер, внимательно изучая большую красную печать, чтобы убедиться в подлинности документа. – Говорят, – теперь голос брата Рубера звучал почтительно, – кардинала Бессьера рассматривают как возможного преемника нынешнего Папы Римского.

– Стало быть, это человек, которому лучше не перечить?

– Любому служителю Святой церкви лучше не перечить, – натянуто ответил доминиканец.

– И уж тем более такому, который может стать Папой, – заключил граф. – Но чего же он хочет?

Отец Рубер подошел к слюдяному окну из мелких пластин, вставленных в свинцовую решетку, сквозь него в помещение проникал лишь тусклый, рассеянный свет, но зато оно защищало от дождя, случайно залетающих холодных зимних ветров и птиц. Монах открыл решетку и вдохнул воздух, который здесь, наверху, был упоительно чист, не то что в городе, где все было пропитано вонью отхожих мест. Стояла осень, и в воздухе витал едва уловимый запах давленого винограда. Рубер любил этот запах.