Бернард Корнуэлл - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

Конфликт между Англией и Францией в XIV веке вылился в Столетнюю войну, в Европе свирепствуют грабежи и насилие. Пасхальным утром 1342 года в английскую деревню Хуктон врываются арбалетчики под предводительством человека, который носит «дьявольское имя» Арлекин, и похищают из храма реликвию – по слухам, это не что иное, как Святой Грааль… Сын погибшего в схватке настоятеля, молодой лучник Томас, не подозревая, что с Арлекином его связывают кровные узы, клянется отомстить за убитых и возвратить пропажу, за которой отправляется во Францию. Однако власти предержащие не намерены уступать простолюдину святыню – она может даровать победу в войне. Скитаясь в поисках сокровища по некогда плодородным, а ныне выжженным землям, герой оказывается в царстве Черной смерти – чумы. Он вступает в схватку с религиозными фанатиками, спасая от костра красавицу Женевьеву, и тем самым наживает новых врагов, которые объявляют на него охоту…

Обаятельный герой и погоня за мистическим мечом - таков замечательный новый роман искусного рассказчика из Британии, действие которого достигает кульминации во время битвы при Пуатье в 1356 г.

Продолжает бушевать Столетняя война и в самых кровавых битвах ещё предстоит сразиться.

По всей Франции закрываются врата городов, горят посевы, страна замерла в тревожном ожидании грозы.

Снова под предводительством Чёрного Принца вторглась английская армия, победившая в битве при Креси, и французы гонятся за ней.

Томасу из Хуктона, английскому лучнику по прозвищу «Бастард» велено разыскать утерянный меч Святого Петра, оружие, которое по слухам дарует любому своему владельцу неизменную победу.

Когда превосходящие силы противника устраивают английской армии ловушку близ города Пуатье, Томас, его люди и его заклятые враги встречаются в небывалом противостоянии, которое перерастает в одну из величайших битв в истории.

Битва при Азенкуре — одна из ярчайших военных побед Англии. Увековеченная Шекспиром в хронике «Генрих V», неравная битва столкнула малочисленное измученное английское войско с полнокровной французской армией. В центре битвы оказывается один из тех простых воинов, чьими силами достигается небывалая победа: лучник Николас Хук сражается за своего короля, страну и любимую женщину…

Захватывающий роман о войне воспринимается одновременно как блестящее историческое исследование и великолепный плод творческой фантазии — лучшее творение Бернарда Корнуэлла, автора признанных мировых бестселлеров «Саксонские хроники», романов о стрелке Ричарде Шарпе и многих других книг.

Перевод: группа “Исторический роман“, 2014 год.

Над переводом работали: Sam1980, gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva, madey_tt, ink0909, WorthlessMen, tamika, georgestaunton, Alsenok, musegirl, SpStray и virigor.

Редакция: gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva и Sam1980.

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Огромное спасибо gojungle за её незаменимый вклад в развитие проекта! Без неё перевод не был бы реализован.

---

— На кой он сдался твоему отцу?

— Сам знаешь, он никогда ничего не выбрасывает, — сказал Томас, взвешивая оружие на руке.

Меч был тяжелый, но он поднял его легко; для своих восемнадцати лет юноша был высок и необычайно силен. В Хуктоне его любили, поскольку, несмотря на достаток отца — самого богатого человека в деревне, это был работящий парень. Он любил вытягивать из моря просмоленную сеть, сдиравшую с рук кожу и оставлявшую кровоточащие ссадины. Томас умел управлять парусом, а в безветрие ему хватало силы работать веслом; он умел ставить силки, стрелять из лука, копать могилы, холостить телят, крыть соломой крыши или целый день косить траву. Это был рослый, ширококостный деревенский парень, но Бог послал ему отца, который желал, чтобы его Томас поднялся куда выше. Он хотел, чтобы его сын стал священником, вот почему Томас только что закончил свой первый семестр в Оксфорде.

— Чем ты занимаешься в Оксфорде, Томас? — спросил его Эдвард.

— Всем, чем не полагается.

Он откинул черные волосы с лица, такого же скуластого, как у отца. У него были голубые глаза, длинный подбородок и живая улыбка. Деревенские девушки считали его красивым.

— У них есть там девки, в вашем Оксфорде? — лукаво спросил Эдвард.

— Больше, чем нужно.

— Не говори про это отцу, а то он снова тебя выпорет. Он в этом деле мастер.

— Никого нет искусней, — согласился Томас.

— Он хочет тебе добра, — сказал Джон. — Не кляни человека за это.

А Томас клял своего отца. Он всегда клял отца. Он сражался с отцом годами, и ничто не вызывало такой ярости между ними, как пристрастие Томаса к лукам. Его дед по материнской линии изготовлял их в Уилде на продажу, а Томас прожил с дедом почти до десяти лет. Потом отец забрал его в Хуктон, где мальчик познакомился с егерем сэра Джайлза Марриотта — еще одним мастером в этом деле, и егерь стал его новым наставником. В одиннадцать лет Томас сделал свой первый лук, но когда отец нашел это сделанное из вяза оружие, то сломал о колено, а обломки использовал для порки сына. «Ты не какой-нибудь мужлан», — кричал он, охаживая Томаса сломанной палкой. Но ни слова, ни побои ни к чему не привели. А поскольку отец обычно был занят, Томасу вполне хватало времени на свое пристрастие.

К пятнадцати годам он не уступал в этом искусстве деду, нутром чувствуя, как изогнуть тисовую жердь, чтобы внутренняя часть получилась из твердой сердцевины, а передняя — из более упругой заболони. Когда лук сгибался, сердцевина всегда стремилась распрямиться, а заболонь была мышцей, дающей такую возможность. Живой ум Томаса видел в хорошем луке нечто изящное, простое и прекрасное. Хороший лук, плавно изогнутый и тугой, напоминал плоский живот девушки. В ту ночь, во время пасхального бдения в хуктонской церкви, Томасу вспомнилась Джейн, прислуживавшая в маленькой деревенской пивной.

Джон, Эдвард и двое других говорили о деревенских делах: о ценах на овчину на Дорчестерской ярмарке, о старой лисе на Липпском холме, перетаскавшей за одну ночь целое стадо гусей, и об ангеле, которого видели на крышах в Лайме.

— Думаю, они здорово напились, — сказал Эдвард.

— Я тоже, когда напьюсь, вижу ангелов, — отозвался Джон.

— Это была Джейн, — предположил Эдвард. — Она похожа на ангела, точно.

— Но ведет себя не по-ангельски, — заметил Джон. — Девчонка забеременела.

И все четверо выразительно посмотрели на Томаса, который с невинным видом уставился на висящее на балке сокровище.

На самом деле Томаса пугало, что ребенок действительно может быть от него, и он с ужасом думал, что скажет отец, когда все узнает. Но в эту ночь юноша притворился, что ему ничего не известно о беременности Джейн. Томас с простодушием святого смотрел на сокровище, наполовину затененное вывешенной на просушку рыбацкой сетью. Четверо старших тем временем заснули. Холодный сквозняк колебал пламя двух свечей. Где-то в деревне завыла собака, и, как всегда, Томас услышал ровное сердцебиение моря: волны ударялись о гальку и отползали назад, а потом, выждав, ударяли снова. Он прислушался к храпу четверых мужчин и вознес молитву, чтобы отец никогда не узнал про Джейн — впрочем, на это не было особой надежды, поскольку она настаивала на женитьбе и Томас не знал, что делать. Возможно, нужно просто бежать. Взять с собой Джейн, лук и бежать. Но он не чувствовал уверенности. Поэтому просто смотрел на реликвию под церковной крышей и молил святого о помощи.

Сокровищем было копье. Огромное, с древком толстым, как предплечье мужчины, и вдвое длиннее человеческого роста, сделанным, вероятно, из ясеня — копье было таким древним, что никто уже не мог сказать точно. Годы искривили почерневшее древко, хотя и не так уж сильно. Копье кончалось не железным или стальным наконечником, а слабо мерцавшим клином из потускневшего серебра. Древко не имело утолщения для защиты руки, а было гладким, как пика. Реликвия и в самом деле напоминала огромную пику погонщика быков, но ни один фермер никогда бы не стал делать наконечник из серебра. Разумеется, копье было самым настоящим оружием.

Не просто каким-то древним копьем, а тем самым оружием, которым святой Георгий поразил змея. И это было английское копье, поскольку святой Георгий был английским святым. Это придавало реликвии величайшую ценность, пусть она и висела под заросшей паутиной церковной крышей в Хуктоне. Многие говорили, что это копье не могло быть копьем святого Георгия, но Томас верил, что это так. Ему нравилось представлять, как поднялась пыль под копытами коня святого Георгия и змей изрыгнул адское пламя, когда конь встал на дыбы и святой замахнулся копьем. Солнечный свет, яркий, как крыло ангела, вспыхнул тогда вокруг шлема святого Георгия. Томас представил рев змея, его колотящий по земле чешуйчатый хвост. Вот конь заржал в страхе, а святой встал на стременах, прежде чем вонзить серебряное острие в покрытую броней шкуру чудовища. Копье вошло прямо в сердце. Вой змея ударился в купол неба, чудище корчилось и истекало кровью, пока не умерло. Потом пыль улеглась, и змеиная кровь запеклась на песке, а святой Георгий, должно быть, вырвал копье. И каким-то образом оно в конце концов попало к отцу Ральфу. Но каким? Священник не скажет. Однако вот оно висит, огромное темное копье, достаточно тяжелое, чтобы пробить чешую змея.

Поэтому в ту ночь Томас молился святому Георгию. Джейн, черноволосая красавица с едва округлившимся животом, спала в пивной. Отец Ральф кричал от страха перед окружившими его в темноте демонами. На холме вопили ведьмы, а бесконечные волны перекатывали и облизывали гальку на Хуке. Это была ночь перед Пасхой.

Проснувшись от крика деревенских петухов, Томас увидел, что дорогие свечи сгорели почти до самых оловянных подсвечников. В окно над белым алтарем смотрелся серый рассвет. Когда-то отец Ральф пообещал деревне, что окно будет украшено витражом с изображением битвы святого Георгия со змеем, но пока каменный проем был закрыт роговыми пластинами, придававшими освещению в церкви желтоватый оттенок.

Томас встал, чтобы пойти помочиться, и тут из деревни донеслись первые жуткие крики.

Наступила Пасха, Христос воскрес, и на берег высадились французы.

* * *

Грабители приплыли из Нормандии на четырех кораблях, подгоняемых ночным западным ветром. Их предводитель, мессир Гийом д'Эвек, был бывалым воином, он сражался с англичанами в Гаскони и Фландрии и дважды возглавлял набеги на южное побережье Англии. Оба раза он приводил корабли домой целыми и невредимыми, с грузом шерсти, серебра, скота и женщин. Мессир Гийом жил в прекрасном каменном доме на острове Иль-Сен-Жан в Кане, где был известен как рыцарь моря и суши. Светловолосый тридцатилетний мужчина с широкой грудью и обветренным лицом, веселый и легкомысленный человек, зарабатывавший на жизнь пиратством на море и рыцарской службой на суше, теперь прибыл в Хуктон.

Это место ничего собой не представляло и вряд ли могло принести большую добычу. Но мессира Гийома наняли для определенной задачи. Даже если в Хуктоне у него ничего не получится, если он не отнимет у деревенщины ни одной жалкой монеты, то все равно не останется внакладе, поскольку ему обещали за эту вылазку тысячу ливров. Договор был подписан и скреплен печатью. Согласно ему вдобавок к любой добыче, какую найдет в Хуктоне, мессир Гийом получит тысячу ливров. Сто ливров уже были выплачены, а остаток хранился у брата Мартена в канском мужском монастыре. Мессиру Гийому, чтобы заслужить эти девятьсот ливров, оставалось всего лишь привести свои корабли в Хуктон, взять там, что приглянется, и лишь церковную реликвию отдать человеку, предложившему столь щедрую сделку.

Этот человек стоял за спиной мессира Гийома на носу главного судна.

Он был молод — ему не исполнилось и тридцати, — высок и черноволос, мало говорил и еще меньше улыбался. На нем была дорогая кольчуга до колен, а поверх — иссиня-черный плащ без всякого герба; впрочем, по высокомерию и уверенности, присущим привилегированному сословию, мессир Гийом догадывался, что это человек высокого рода. Он определенно не принадлежал к нормандской знати, так как мессир Гийом хорошо знал всех ее представителей. Рыцарь также сомневался, что молодой человек прибыл из окрестностей Алансона или Мена, поскольку довольно часто мерился силой с тамошней знатью на турнирах. Оттенок кожи незнакомца указывал, что тот приехал из какой-нибудь средиземноморской провинции, возможно из Лангедока или Дофине, а там все они бешеные. Бешеные, как псы. Мессир Гийом даже не смог выяснить имени этого человека.