Бернард Корнуэлл - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

Конфликт между Англией и Францией в XIV веке вылился в Столетнюю войну, в Европе свирепствуют грабежи и насилие. Пасхальным утром 1342 года в английскую деревню Хуктон врываются арбалетчики под предводительством человека, который носит «дьявольское имя» Арлекин, и похищают из храма реликвию – по слухам, это не что иное, как Святой Грааль… Сын погибшего в схватке настоятеля, молодой лучник Томас, не подозревая, что с Арлекином его связывают кровные узы, клянется отомстить за убитых и возвратить пропажу, за которой отправляется во Францию. Однако власти предержащие не намерены уступать простолюдину святыню – она может даровать победу в войне. Скитаясь в поисках сокровища по некогда плодородным, а ныне выжженным землям, герой оказывается в царстве Черной смерти – чумы. Он вступает в схватку с религиозными фанатиками, спасая от костра красавицу Женевьеву, и тем самым наживает новых врагов, которые объявляют на него охоту…

Обаятельный герой и погоня за мистическим мечом - таков замечательный новый роман искусного рассказчика из Британии, действие которого достигает кульминации во время битвы при Пуатье в 1356 г.

Продолжает бушевать Столетняя война и в самых кровавых битвах ещё предстоит сразиться.

По всей Франции закрываются врата городов, горят посевы, страна замерла в тревожном ожидании грозы.

Снова под предводительством Чёрного Принца вторглась английская армия, победившая в битве при Креси, и французы гонятся за ней.

Томасу из Хуктона, английскому лучнику по прозвищу «Бастард» велено разыскать утерянный меч Святого Петра, оружие, которое по слухам дарует любому своему владельцу неизменную победу.

Когда превосходящие силы противника устраивают английской армии ловушку близ города Пуатье, Томас, его люди и его заклятые враги встречаются в небывалом противостоянии, которое перерастает в одну из величайших битв в истории.

Битва при Азенкуре — одна из ярчайших военных побед Англии. Увековеченная Шекспиром в хронике «Генрих V», неравная битва столкнула малочисленное измученное английское войско с полнокровной французской армией. В центре битвы оказывается один из тех простых воинов, чьими силами достигается небывалая победа: лучник Николас Хук сражается за своего короля, страну и любимую женщину…

Захватывающий роман о войне воспринимается одновременно как блестящее историческое исследование и великолепный плод творческой фантазии — лучшее творение Бернарда Корнуэлла, автора признанных мировых бестселлеров «Саксонские хроники», романов о стрелке Ричарде Шарпе и многих других книг.

Перевод: группа “Исторический роман“, 2014 год.

Над переводом работали: Sam1980, gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva, madey_tt, ink0909, WorthlessMen, tamika, georgestaunton, Alsenok, musegirl, SpStray и virigor.

Редакция: gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva и Sam1980.

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Огромное спасибо gojungle за её незаменимый вклад в развитие проекта! Без неё перевод не был бы реализован.

---

— Ник! — позвал Уилл из Дейла.

Хук вскинул голову. Сквозь остатки двух полков, бредущих с поля, навстречу англичанам пробирался одинокий всадник — невысокий и хрупкий, в полных латных доспехах, но с одним мечом вместо оружия и на пегой кобылке вместо боевого коня. Поверх белого налатника с двумя нарисованными алыми секирами посверкивала на шее тяжелая золотая цепь. Откинув забрало, всадник оглядывал тела, словно кого-то искал. Увидев рассматривающих его лучников, он придержал коня.

— Выродок нарывается, — предположил Уилл из Дейла.

— Нет, просто смотрит, — отмахнулся Хук. — Совсем слабак, пусть его.

Он подобрал стрелу, затем другую и вновь взглянул на всадника. Тот вдруг вытащил меч из ножен и дал шпоры коню.

— А может, и нарывается. — Ник скинул с плеча лук, упер нижний конец в чью-то кирасу под ногами и накинул тетиву на верхний наконечник.

Всадник вновь остановился, на этот раз шагах в двадцати от лучников, вглядываясь в мешанину доспехов и трупов. Словно завороженный, он долго не отводил глаз от тел, сваленных одно поверх другого, затем внезапно выпрямился. Высоким голосом выкрикнув боевой клич, он пришпорил пегую лошадку и направил ее прямо на Хука. Кобыла рванула вперед, из-под копыт полетели комья грязи.

— Вот же дурак, — злобно сказал Ник.

Выбрав стрелу с тонким наконечником, он уложил ее на тетиву и вскинул лук — одновременно еще с дюжиной лучников. Он надеялся, что всадник отвернет в сторону, но тот несся вперед, целя мечом прямо в него. Хук не задумывался. Тетива отошла к правому уху, Хук отследил поступь лошади и движение всадника, выхватил взглядом открытое забрало и необычно яркие глаза — и отпустил тетиву.

Стрела прошла через правый глаз, голову всадника ударом откинуло назад. Меч упал, кобыла замедлила шаг и растерянно остановилась шагах в четырех от Хука.

Лучники разразились торжествующим криком. Мертвый всадник медленно свалился с седла, мягко скользнув вбок и внезапно обрушившись на землю грудой доспехов.

— Уведи лошадь, — велел Ник Хорроксу.

Подойдя к трупу, он вытащил стрелу из разбитой глазницы, чтобы снять с шеи всадника толстую золотую цепь, — и замер. На цепи висела подвеска — толстый, оправленный в серебро диск из белоснежной слоновой кости, на котором красовалась фигурка антилопы, вырезанная из черного янтаря.

— Дурак. Глупыш-несмышленыш… — Хук снял с мальчишки слишком большой для него шлем и взглянул в искалеченное лицо сэра Филиппа де Руэля.

— Совсем малец! — удивился Хоррокс.

— Мелкий глупыш, вот он кто, — ответил Хук.

— А что он тут делал?

— Смелость показывал, прах его побери.

Хук снял с Филиппа тяжелую золотую цепь и подошел к тому месту, где мальчишка вглядывался в груду тел. Там, поваленное на два чьих-то трупа, лежало тело в пропитанном кровью налатнике — на ярко-алом фоне Хук с трудом разглядел контуры двух алых секир. Горло под откинутым шлемом было рассечено до самого позвоночника.

— Он пришел искать отца, — бросил Ник Хорроксу.

— Ты-то откуда знаешь?

— Знаю. Дурак несчастный. Просто пришел искать отца…

Хук швырнул подвеску в мешок, выбрал стрелу с тонким наконечником и повернулся к английскому строю.

Король в зазубренном шлеме и в налатнике, рассеченном ударами вражьих клинков, взбирался на своего белого мерина, чтобы лучше видеть врага. На дальнем конце поля, позади бредущих к лагерю остатков французского войска, Генрих разглядел третий полк французов с поднятыми пиками. И напомнил себе, что у английских лучников кончились стрелы.

Гонец принес известие о том, что французы напали на обоз, и король обернулся в седле, чтобы оглядеть войско. Сотни воинов сторожили французских пленных, которых явно было больше, чем латников в его армии. Генрих окинул взглядом строй: там, где в начале битвы стояло девять сотен латников, теперь осталась лишь тонкая шеренга — слишком многие из латников и стрелков, захватив в плен французов, ушли их стеречь. Кое-кто из лучников, правда, вышел в поле собирать стрелы. Король одобрительно кивнул, хоть и знал, что набранных стрел все равно не хватит на всех коней третьего полка. От Генриха не ускользнуло, что какой-то безумец француз вздумал напасть на лучников. Поморщившись от криков, которыми стрелки встретили гибель смельчака, король вновь обратил взор к армии.

В войске царил беспорядок. Генрих знал, что стоит врагу пойти в атаку — строй выправится, однако сейчас в тылу у англичан оказались сотни пленных, годных в битву. Хотя у них отобрали шлемы и оружие, им ничего не стоило напасть сзади: руки связаны не у всех, свободные запросто развяжут остальных, и сотни врагов бросятся на опасно поредевший строй англичан. С теми французами, что грабили сейчас лагерь, можно было подождать: главное — отбить третью атаку французских рыцарей, а для этого понадобится каждый клинок его немногочисленной армии. Как бы долго ни пришлось врагам пробираться верхом через устланное трупами поле, рано или поздно они его одолеют, и длинные вражеские пики ударят в англичан. Генриху нужны были воины.

А воины смотрели на короля, прикрывшего глаза, и понимали, что он возносит молитву к своему суровому Богу, который до сих пор спасал английскую армию. Генрих молился о том, чтобы Божье милосердие не иссякло, и пока он шептал молитву — ответ пришел сам собой. Ответ настолько удивительный, что на миг король замер. Затем, напомнив себе, что с ним говорил сам Господь, Генрих открыл глаза.

— Убейте пленных, — приказал он.

Латник из ближайшего окружения воззрился на короля, подозревая, что ослышался.

— Государь?..

— Убейте пленных!

Тогда пленники не смогут напасть на англичан, а стерегущие их воины отправятся на битву.

— Убить пленников! Всех! — крикнул Генрих, рукой в латной перчатке указывая на пленных врагов. Кто-то из латников наскоро прикинул — французов захватили около двух тысяч. Генрихов жест указывал на них всех. — Убить! — повторил король.

Французская орифламма призывала к беспощадности. Значит, пощады не будет.

Пленные должны умереть.

* * *

Сеньор де Ланферель мрачно бродил позади английского строя. Окинув взглядом восседающего на коне Генриха в побитом шлеме, он отвел глаза и вдруг увидел герцога Орлеанского, племянника французского короля. Пленного герцога в окровавленном налатнике держал за руку лучник в одежде с королевским гербом. Юный Орлеан, всегдашний красавец и умница, теперь выглядел понурым и больным.

— Мессир… — Ланферель опустился на одно колено.

— А вы из-за чего? — убитым голосом спросил герцог.

— Грязь, — ответил Ланферель, поднимаясь.

— Боже мой. — Юноша содрогнулся — вряд ли от боли (тяжелых ран ему не причинили), скорее от стыда. — Алансон погиб. Бар и Брабант тоже. И Сане.

— Архиепископ? — переспросил Ланферель, которого смерть князя церкви поразила больше, чем гибель трех самых высокородных герцогов Франции.

— Его просто выпотрошили, Ланферель. Выпустили кишки. И д'Альбре погиб.

— Коннетабль?

— Погиб, — подтвердил герцог. — Бурбона взяли в плен.

— Боже милостивый, — выдохнул Ланферель, потрясенный отнюдь не известием о гибели коннетабля Франции и пленении герцога Бурбонского, победителя Суассона, а зрелищем того, как к герцогу Орлеанскому подводят маршала Бусико, лучшего воина во всей Франции.

Бусико, глянув на Ланфереля и герцога, покачал седой головой.

— Похоже, мы просто обречены на английское гостеприимство, — буркнул он.

— В прошлый раз меня содержали вполне прилично, — заметил Ланферель.

— Вам что, собирать выкуп второй раз? — потрясение спросил Бусико. Его белый налатник с алым двуглавым орлом запятнался кровью, отполированные прошлой ночью доспехи покрывали царапины и грязь. Маршал сокрушенно оглядел остальных пленных. — И каково там?

— Кислое вино, неплохое пиво, — ответил Ланферель. — И дождь, разумеется.

— Дождь, — горько повторил Бусико. — Он-то нас и погубил. Дождь и грязь.

Маршал с самого начала был против того, чтобы вступать в битву с войском Генриха: английских лучников он опасался при любой погоде. Пусть себе бредут в Кале, говорил он тогда, а французам лучше бросить силы на отвоевание Гарфлёра. Однако юные горячие герцоги вроде Орлеана настояли на битве.

Бусико ощутил прилив желчи и острое желание обрушить обвинения на герцога, но сдержался.

— Климат, значит, в Англии неприветливый, — вместо этого произнес он. — А женщины?

— Женщины наоборот, — ответил Ланферель.

— Без женщин не обойтись, — заметил маршал Франции, разглядывая пасмурное небо. — Сомневаюсь, что Франция соберет нам выкуп, скорее придется торчать в Англии до смерти, надо же будет как-то проводить время.