Бернард Корнуэлл - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

Конфликт между Англией и Францией в XIV веке вылился в Столетнюю войну, в Европе свирепствуют грабежи и насилие. Пасхальным утром 1342 года в английскую деревню Хуктон врываются арбалетчики под предводительством человека, который носит «дьявольское имя» Арлекин, и похищают из храма реликвию – по слухам, это не что иное, как Святой Грааль… Сын погибшего в схватке настоятеля, молодой лучник Томас, не подозревая, что с Арлекином его связывают кровные узы, клянется отомстить за убитых и возвратить пропажу, за которой отправляется во Францию. Однако власти предержащие не намерены уступать простолюдину святыню – она может даровать победу в войне. Скитаясь в поисках сокровища по некогда плодородным, а ныне выжженным землям, герой оказывается в царстве Черной смерти – чумы. Он вступает в схватку с религиозными фанатиками, спасая от костра красавицу Женевьеву, и тем самым наживает новых врагов, которые объявляют на него охоту…

Обаятельный герой и погоня за мистическим мечом - таков замечательный новый роман искусного рассказчика из Британии, действие которого достигает кульминации во время битвы при Пуатье в 1356 г.

Продолжает бушевать Столетняя война и в самых кровавых битвах ещё предстоит сразиться.

По всей Франции закрываются врата городов, горят посевы, страна замерла в тревожном ожидании грозы.

Снова под предводительством Чёрного Принца вторглась английская армия, победившая в битве при Креси, и французы гонятся за ней.

Томасу из Хуктона, английскому лучнику по прозвищу «Бастард» велено разыскать утерянный меч Святого Петра, оружие, которое по слухам дарует любому своему владельцу неизменную победу.

Когда превосходящие силы противника устраивают английской армии ловушку близ города Пуатье, Томас, его люди и его заклятые враги встречаются в небывалом противостоянии, которое перерастает в одну из величайших битв в истории.

Битва при Азенкуре — одна из ярчайших военных побед Англии. Увековеченная Шекспиром в хронике «Генрих V», неравная битва столкнула малочисленное измученное английское войско с полнокровной французской армией. В центре битвы оказывается один из тех простых воинов, чьими силами достигается небывалая победа: лучник Николас Хук сражается за своего короля, страну и любимую женщину…

Захватывающий роман о войне воспринимается одновременно как блестящее историческое исследование и великолепный плод творческой фантазии — лучшее творение Бернарда Корнуэлла, автора признанных мировых бестселлеров «Саксонские хроники», романов о стрелке Ричарде Шарпе и многих других книг.

Перевод: группа “Исторический роман“, 2014 год.

Над переводом работали: Sam1980, gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva, madey_tt, ink0909, WorthlessMen, tamika, georgestaunton, Alsenok, musegirl, SpStray и virigor.

Редакция: gojungle, Oigene, Elena_Panteleeva и Sam1980.

Домашняя страница группы В Контакте: http://vk.com/translators_historicalnovel

Огромное спасибо gojungle за её незаменимый вклад в развитие проекта! Без неё перевод не был бы реализован.

---

Томас опустился на траву, и девушка села рядом.

— Не знаю, — сказал он.

Ему так до конца и не верилось во все это. Он знал, что есть копье и есть тайна его семьи, но не хотел признать, что это копье и эта тайна направляют течение его жизни.

— Значит, ты вернешься в английское войско? — тихо спросила Элеонора.

— Я хочу остаться здесь, — помолчав, ответил Томас. — Чтобы быть с тобой.

Она, наверное, знала, что он ответит что-то в этом роде, и все же покраснела и уставилась на воду, где к роящимся мошкам всплывала рыба и плескались трое мальчишек.

— У тебя, наверное, есть женщина, — осторожно предположила Элеонора.

— Была, — ответил Томас и рассказал ей о Жанетте и о том, как она встретилась с принцем Уэльским, а его бросила, даже не оглянувшись. — Я никогда ее не понимал, — признался он.

— Но любил ее? — прямо спросила Элеонора.

— Нет.

— Ты говоришь так, потому что сейчас со мной, — вздохнула она.

Томас покачал головой.

— У моего отца была книга с высказываниями святого Августина, и одно всегда вызывало у меня недоумение. — Он наморщил лоб, вспоминая латынь. — «Я не люблю, но тоскую по любви».

Элеонора скептически взглянула на него.

— Очень замысловатый способ сказать о своем одиночестве.

— Да, — согласился Томас.

— Так как же ты поступишь?

Он на минуту задумался. Его мысли были о епитимье, наложенной на него отцом Хоббом.

— Пожалуй, когда-нибудь я должен найти человека, убившего моего отца, — наконец сказал Томас.

— А что, если это дьявол? — серьезно спросила она.

— Тогда мне нужно носить на себе чеснок, — беспечно ответил Томас. — И молиться святому Гинфорту.

Элеонора посмотрела на темнеющую воду.

— Святой Августин действительно это говорил?

— «Я не люблю, но тоскую по любви»? Да, говорил.

— Я понимаю его чувства, — сказала девушка и положила голову Томасу на плечо.

Он не двинулся. Перед ним был выбор: отправиться за копьем или взять свой черный лук и вернуться в английское войско. Он действительно не знал, что делать. Но теплое тело Элеоноры так доверчиво прижалось к нему, что на мгновение, всего на мгновение, он решил остаться.

* * *

 На следующее утро мессир Гийом, уже во главе полудюжины латников, взял Томаса в Аббе-оз-Омм, мужской монастырь. У ворот стояла толпа просителей, дожидаясь еды и одежды, которой не хватало и самим монахам, хотя монастырь избежал страшного разграбления, поскольку при взятии города в нем располагались король и принц Уэльский. Монахи бежали при приближении английского войска. Некоторые погибли на Иль-Сен-Жане, но большинство отправилось на юг в братский монастырь, и среди них был брат Жермен. Когда пришел мессир Гийом, монах только что вернулся из кратковременного изгнания.

Брат Жермен был древним сгорбленным старичком, хрупким человечком с белыми волосами, близорукими глазами и изящными ручками, которыми он очинял гусиные перья.

— Англичане, — заявил он, — используют эти перья для своих стрел, а мы — для Божьего слова.

Брат Жермен, как сказали Томасу, более тридцати лет отвечал за перепись рукописей в монастырском скриптории.

— Когда переписываешь книги, — объяснил монах, — открываешь для себя новые знания, хочешь того или нет. Большинство из них, конечно, совершенно бесполезны. А как поживает Мордехай? Жив?

— Жив, — ответил мессир Гийом, — и посылает тебе вот это.

Он поставил на наклонную плоскость писчего стола запечатанный воском глиняный горшок. Горшок заскользил вниз, но брат Жермен поймал его и ловко засунул в мешок.

— Мазь для суставов брата Жермена, — объяснил Томасу рыцарь.

— Мои суставы стонут, — сказал монах, — и только Мордехай может унять боль. Жаль, что он будет гореть в адском огне, но на небесах, я уверен, мне не понадобятся притирания. А это кто? — он уставился на Томаса.

— Друг, — сказал мессир Гийом, — который принес мне вот это.

Он взял с собой лук Томаса и теперь положил его на стол и постучал по серебряной пластинке. Брат Жермен нагнулся, чтобы рассмотреть герб, и Томас услышал его удивленный возглас.

— Иейл, — сказал монах. Он отодвинул лук и сдул со стола мусор от очинённых перьев. — Этого зверя придумали герольды в прошлом веке. Тогда, конечно, в мире существовала настоящая ученость. Не то что нынче. Из Парижа ко мне приходят молодые люди, у которых головы набиты шерстью, и это не мешает им притязать на докторскую степень.

Он взял с полки обрывок пергамента, положил на стол и обмакнул перо в горшок пунцовых чернил. Потом сделал на пергаменте блестящую кляксу и с обретенной за долгую жизнь ловкостью протянул от нее разные линии. Вряд ли он сам замечал, что делает, но, к своему изумлению, Томас увидел, как на пергаменте появляются очертания йейла.

— Говорят, это зверь мифический, — сказал брат Жермен, быстрыми штрихами набрасывая клыки. — Возможно, так оно и есть. Большинство геральдических зверей, похоже, придуманы. Кто-нибудь видел единорога? — Он сделал еще одну кляксу, немного выждал и принялся за поднятые лапы зверя. — Однако есть мнение, что в Эфиопии действительно водится такой зверь. Не могу утверждать, поскольку сам не путешествовал дальше Руана и не встречал никого, кто бывал в Эфиопии, если она вообще существует. — Он нахмурился. — Однако Плиний упоминает о единороге, а значит, этот зверь был известен римлянам, хотя, видит Бог, они были легковерным народом. Говорят, единорог обладает и рогами и клыками, что кажется странным и избыточным, и обычно его описывают серебристым в желтую крапинку. Увы, наши краски украдены англичанами, но они оставили нам пунцовую, что довольно любезно с их стороны. Мне сказали, она получается из киновари. Это растение. Отец Жак, да упокоится его душа, всегда заявлял, что она растет в Святой земле, и, возможно, так оно и есть. Мне показалось, что вы хромаете, мессир Гийом?

— Какой-то английский гаденыш прострелил мне ногу, — ответил тот, — и ночами я молюсь, чтобы его душа вечно жарилась в аду.

— Вам следовало бы вознести хвалы Господу за его неточность. А зачем вы принесли мне английский лук, украшенный изображением йейла?

— Я подумал, вас это заинтересует. И кроме того, мой молодой друг, — он коснулся плеча Томаса, — хочет узнать про Вексиев.

— Ему бы гораздо лучше забыть о них, — проворчал брат Жермен.

Он выпрямился на высоком стуле и обозрел помещение, где дюжина молодых монахов наводила порядок после пребывания в монастыре англичан. Некоторые болтали за работой, и это вызвало недовольство брата Жермена.

— Это вам не Канский рынок! — крикнул он. — Если хотите посплетничать, отправляйтесь в сортир. Жаль, что сам не могу. Вы не спросили бы Мордехая, нет ли у него средства для кишечника?

Старик сердито осмотрел зал, а потом попытался поднять прислоненный к столу лук. Мгновение он внимательно рассматривал йейла, затем поставил лук на место.

— Постоянно ходил слух, что одна ветвь семейства Вексиев переехала в Англию. И этот лук, похоже, подтверждает это.

— А кто они такие? — спросил Томас.

У брата Жермена прямой вопрос как будто вызвал раздражение, а возможно, ему было не по себе от самой темы разговора.

— Когда-то они владели Астараком, — ответил он, — графством, граничащим с Лангедоком и Аженуа. И одно это, конечно же, говорит вам все, что нужно о них знать.

— Это не говорит мне ничего, — признался Томас.

— Значит, вы получили ученую степень в Париже! — сострил старичок и захихикал. — Графы Астаракские, молодой человек, были катарами. Южную Францию заразила эта ересь, и Астарак был центром порока. — Измазанными в краске пальцами он перекрестился и процитировал: — «Тот не может иметь Бога своим отцом, кто не имеет Церковь матерью».

— Святой Киприан, — сказал Томас.

— А вы, оказывается, не из Парижа, — проговорил брат Жермен. — Катары отвергали Церковь, ища спасения в своей собственной темной душе. Что бы стало с Церковью, если бы все мы поступали так же, если бы следовали своим капризам? Если Бог в нас, значит, нам не нужна никакая Церковь и Святой престол, чтобы обрести Его милость? Это учение — самая пагубная ересь, и к чему же она привела катаров? К разгульной жизни, к плотской похоти, гордыне и извращениям. Они отрицали божественную сущность Христа!

Он снова перекрестился.

— Значит, Вексии были катарами, — напомнил старику мессир Гийом.

— Подозреваю, они были поклонниками дьявола, — возразил брат Жермен. — Но графы Астаракские определенно покровительствовали катарам, они и десятки других знатных господ. Их называли «темными владыками», и очень немногие из них были «совершенными». «Совершенные» были вождями еретиков, они воздерживались от вина, половых сношений и мяса, а из Вексиев никто не мог отказать себе в этих трех удовольствиях. Но катары допустили таких грешников в свои ряды и пообещали им райское блаженство, если перед смертью они покаются. Темным владыкам понравились такие обещания, и, когда Церковь напала на ересь, они яростно сражались. — Он покачал головой. — Это было сто лет назад! Его святейшество и король Франции разбили катаров, и Астарак пал среди последних их оплотов. Была смертельная битва, погибло бессчетное число бойцов, но ересиархи и темные господа были наконец уничтожены.