Наталья Нечаева - Внук котриарха

• Название: Внук котриарха
• Автор: Наталья Нечаева
• Жанр: Городская фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-100880-2

Они сами выбрали это место и этот город. Именно их стараниями на избранном месте был выстроен великолепный дворец, ставший лучшим музеем мира.

Люди считают их котами. Конечно, если есть хвост, усы и ты мяукаешь, а не разговариваешь, да еще и похож на кошку, то кто ты?

Да, зачастую они вынуждены принимать привычный и милый кошачий облик, на самом же деле они… кэльфы – волшебные существа из параллельной вселенной, обладающие невероятными знаниями и способностями.

XXI век. А люди по сей день уверены, что это они творят историю… Наивные!

---

Кэльфы молча покидали зал. Лица их были строги и сосредоточенны. Дождавшись, когда выйдут последние, Шона опустилась на ступеньку, прикрыла глаза. Мысленно она проделывала путь в Египетский зал и обратно вместе со Снотрой и Лираем. Конечно, могла бы сосредоточиться и просто увидеть этот путь, но не стала этого делать, решив поберечь силы. Уж кому-кому, а ей ни сегодня, ни завтра и минуты отдыха не предвиделось. К тому же силы надо было поберечь на сеанс связи с родственниками. Занятие предстояло весьма непростое и энергетически затратное.

Если не удастся нейтрализовать Сохмет, печально размышляла Шона, то дворец придется покинуть. Оставшимся в живых, конечно. Каким образом? Вопрос. Лучший вариант – переместиться домой, в Голландию. Но если еще годом раньше туда вполне можно было попасть с какой-нибудь эрмитажной выставкой, то в нынешней политической ситуации это окно в Европу закрылось: Россия и Евросоюз находились в состоянии затяжного конфликта, и культурные связи оказались прерваны.

Второй и последний вариант исхода из дворца – уйти под землю к здешним цвергам. Но в их пещерах, мрачных, сырых, холодных, к тому ж часто доверху напичканных всяким металлическим хламом, который цверги собирают и тащат к себе в норы со всех концов, кэльфам зиму не пережить.

Ох, Ронни, Ронни, как не вовремя ты ушел! От одного твоего вида Мут-Сохмет становилась шелковой! Красный кот. Где ж нам тебя взять?

Выходит, конец роду? Конец славной трехсотлетней истории кэльфов? Ну нет.

– Об этом даже помышлять нельзя! – громко сказала она вслух.

– О чем ты, Шона? – Лирай материализовался в дверях, не делая даже попытки сделать шаг в зал. Секунду спустя за его спиной проявилась Снотра.

– Его там нет.

– Как это нет? – не поняла Шона. – А где же он?

– Скорее всего, пришел в себя и сбежал.

– Куда сбежал?

– А вот это никому не известно, – проворчал Лирай. – Такой постреленок, как Мимир, может удрать куда угодно. Для него путешествие по дворцу – любимое дело. Где только мне не приходилось его отлавливать во время уроков.

– Постойте, постойте, – Шона, побледнев, вскочила на ноги. – Сейчас не то время, чтобы гулять.

– Ты, главное, не волнуйся, – успокоила Снотра. – Мы обшарили весь зал, во все витрины заглянули, нигде нет. В зале практически праздничная атмосфера: Сохмет продолжает витийствовать, повествует о своих бесчисленных подвигах, остальные, разинув рот, слушают. Если б у них был котенок, шла бы речь о нем, о нас. Сохмет бы его от себя на миллиметр не отпустила, демонстрируя добычу.

– Куда он денется, – махнул рукой Лирай, – набегается и вернется. Ты сама смотреть не пробовала, где он?

– Знаешь же, пока он не стал кэльфом, я его не вижу. Пройдусь по кошкам – к шедевральным зайду, элиту проведаю, поспрашиваю, мне все равно с ними со всеми поговорить надо. А вы идите, дел полно. Если по пути встретите, за шкирку и домой под замок.

– Да-да, – заторопилась Снотра, – меня же дворовые ждут. Лекторий по живописи. Может, отменить?

– Ни в коем случае, – возразила Шона. – Все должно идти по плану.

Кошачье братство

В Шатровом зале Эрмитажа, именуемом в просторечье «голландским», собрались шедевральные кошки практически со всех картин. Огромная толстая кошка Рубенса, которую искусствоведы, восхищаясь «Вакхом», почему-то именуют пантерой, расположилась на самой длинной малиновой банкетке и лениво постукивала длинным хвостом, за порхающей кисточкой которого напряженно наблюдали сразу восемь глаз, принадлежащих худым и всегда голодным котятам-переросткам с этюдов Франса Снейдерса.

Из-под золоченых фигурных ножек маленького столика у стены выглядывала большая серо-пятнистая особь Паувеля де Воса, спрыгнувшая с «Натюрморта с битой дичью и омаром». Хотя вокруг не наблюдалось ничего угрожающего, вид кошки совершенно недвусмысленно показывал готовность к немедленной драке: никак не могла расстаться с привычкой противостоять здоровенной собаке, хоть пес, естественно, остался на полотне и в зале появиться не мог. Под этим же столом с другой стороны точно так же оскалила морду вечная подружка девосовской зверюги – тоже серая, красноглазая драчунья с полотна Чарльза Джерваса «Олень, собака и кошка». Похожий сюжет, похожие привычки. Сошлись на общей ненависти к собакам и общей же любви к битой дичи. В остальном – милейшие создания, погладь – будут мурчать, пока не уснут с устатку.

Впрочем, ласку любят все. И серая полосатка Рембрандта, охотно оставляющая «Мадонну с Младенцем» на попечении мудрой змеи, и ушастая серо-белая хитрюга Хендрика Голциуса, частенько деликатно сбегающая от «Адама и Евы», чтоб влюбленные насладились друг другом наедине, за что, скорее всего, и получила от искусствоведов позорное обозначение «символа греха». Хотя уж для кого-кого, а для кошки плотская любовь никогда грехом не считалась.

Отдельно на стуле, распеленавшись, нежилась черноухая и белоносая счастливица Давида Рейкарта III. Эта всегда была благодушна и сыта. Хозяйка-крестьянка, как подсмотрел художник, кормила ее с ложечки, словно собственное дитя. На соседнем стуле так же спокойно восседал толстый черно-серый кот Эглона Хендрика ван дер Нера. Его, видно, до смерти замучили неуемные дети, без конца изобретающие новые развлечения. Из последних – птичка в клетке. Дети выставляли клетку на подоконник перед котом. Птичка чирикала и дразнилась. Кот нервничал и мечтал, наконец, открыть клетку и сожрать птичку. Пока не получалось.

Словом, кошек в зале собралось немерено. Возле серого мраморного постамента, жеманничая, делились впечатлениями о далеком Коллиуре красная кошка и фиолетовый кот Матисса, чисто французы: она – длинноногая и худая, он – несуразный, но стильный. Впрочем, желтая кошка Шагала, перед которой они выделывались, внимала им вполуха, скорее из вежливости: что ей Коллиур? Она была в Париже. Сезановская же сладкая парочка, наслушавшись «Увертюры к Тангейзеру», вообще была занята исключительно собой: кошка – белая грудка, белый хвост колечком – кокетливо изогнулась, кот же (из-за постамента виднелась только голова) нависал над подружкой, шепча ей в ушко что-то горячее и приятное.

Поскальзываясь на паркете, носились котята, у золоченого косяка молодые коты соревновались в прыжках в высоту, сгрудившаяся в правом углу компания кокетливых гламурных кошечек, судя по вальяжно распушенным хвостам, уютно сплетничала, постреливая глазками на самых ловких котов.

Давным-давно еще первые кэльфы, разбирая полученные коллекции, научили кошек сходить с картин. Во-первых, из интереса к новым магическим практикам, во‑вторых, для удовольствия общения, в‑третьих, чтобы в борьбе с мышами иметь хотя бы визуальное численное подкрепление – реально помочь способны были далеко не все герои эрмитажных полотен. С той поры коты и кошки могли покидать свои картины каждую ночь, что с успехом и проделывали, проводя время в болтовне и играх, короче – праздности. Днем же они исправно несли службу – каждый на своем холсте.

Шона перевела глаза с периметра зала в центр и чуть не охнула от изумления: редкие гости! На квадратном малиновом диване восседала удивительная пара: грозный зубастый Скифский кот и большеголовая иранская кошка, крайне редко покидающая свой сосуд «Водолей».

Именно присутствие этих двух особей подсказывало, что все эрмитажные кошки в курсе происходящих событий.

Начальник кэльфийской службы безопасности Богарди о чем-то серьезно разговаривал с крупным белогрудым котом Жана Ватто с картины «Савояр с сурком». Кот настороженно шевелил рыжими ушами, черно-рыжая же мощная спина напряженно вздыбилась: судя по всему, диалог был крайне важным. Этот кот среди шедевральных слыл мудрым и предусмотрительным, без совета с ним они не затевали ни одно серьезное дело.

«Тем лучше», – отметила для себя Шона и вошла в зал.

Перед шедевральными кошками, из уважения, она всегда появлялась в одном и том же виде – тоже кошки, породы невской маскарадной – ослепительно белой грациозной красавицей с черным опылением по краю шерстинок, черными кисточками на ушах, лапах и хвосте. Ее огромные голубые глаза сводили с ума всех тутошних котов, а ярко-розовый изящный носик служил постоянным предметом зависти соплеменниц.

Впрочем, все шедевральные – и коты, и кошки – понимая, кто перед ними, никогда даже не пытались перейти границы дозволенного.

Ее заметили. Кошки немедленно пристрожили неугомонных котят. Стало тихо.

– Судя по всему, Богарди уже ввел вас в курс дела, и все вы знаете о пробуждении Мут-Сохмет. Не стану пугать, скажу лишь, что положение серьезное и опасность грозит всем без исключения.

– Шона, мы не понимаем, – поднял лапу вандернеровский черно-серый кот, – эта Мут-Сохмет совсем, что ли, того? Она разве не понимает, что ее время ушло? Где Древний Египет и где она сейчас? Как можно вернуть время, если оно прошло? Я, например, тоже бы хотел вернуться и – сожрать, наконец, эту мерзкую чирикалку из клетки!