Андрей Бехтерев - Реанимация

• Название: Реанимация
• Автор: Андрей Бехтерев
• Жанр: Русское современное

30-летний Роман любит жену и дочку, но его семейную жизнь нельзя назвать счастливой. Всё портит пристрастие Романа к алкоголю. Он пьет не переставая, с утра до вечера, умудряясь при этом работать и зарабатывать. Наконец, здоровье не выдерживает и Роман сначала оказывается в больнице, а потом в реанимации. Врачи борются за его жизнь, а молодой человек попадает в причудливый мир галлюцинаций и бреда, предвещающий первый приступ алкогольного делирия (белой горячки).

---

Вдруг совсем рядом громко заиграла скрипка. Она сыграла короткую мелодию, несколько нот. Рома покрутил головой. Никого рядом не было. Только Рома решил, что послышалось, как скрипка снова проиграла туже мелодию. Это было не радио и не рингтон. Это кто-то играл на настоящей скрипке. «Глюк, – решил Рома. – Ну и пускай»

В палату вошла злая медсестра, обещавшая выписку через морг.

– Что, не смешно уже? – с кривой усмешкой спросила она Романа.

Рома хотел что-нибудь сострить в ответ, но ничего не пришло в голову. Поэтому он промолчал.

– Лежал тут недавно один такой же креативный. Все бизнес-план разрабатывал, на сделку торопился – дурачок, – сказала медсестра-злыдня, развешивая на капельнице пакеты с раствором.

Что стало с дурачком, Рома не стал спрашивать.

Вечер получился шумным. Источником шума был буйный больной, лежавший в соседней палате. Рома мог видеть сквозь дверной проем только ее часть. Буйный больной как-раз был в зоне видимости. Он с матом требовал, чтобы его отвезли домой, что если его не отвезут, то он сам уйдет. Он пытался встать, выдергивал капельницы и, похоже, укусил одну из медсестер. На помощь коллеге прибежала медсестра-злыдня и стала бить больного сначала черенком от швабры, а потом жестяным ведром. Мат ложился на мат. Было по-своему весело.

Потом у медперсонала началась пьянка. За стеной была ординаторская или кабинет главврача. Роме хорошо были слышны разговоры. Справляли чье-то день рождение. Стучали стаканы. Хохот взрывался, как патроны с конфетти.

– Давай, Женя, давай, – визжали дамские голоса.

– Куда вставляешь, извращенец? – солировала мрачным баском неведомая барышня.

«Блин, чем они там занимаются. И я еще алкаш после этого», – зло бормотал Рома, глядя на пустую капельницу. Поменять ее было некому, а прошла уже куча времени.

Наконец, в палату вернулась злыдня. Она была в дым пьяной.

– Что молчишь-то, сурок? Кончился раствор – надо орать. А то сдохнешь, не полечившись – смеясь сказала она, плюхнувшись на край Роминой кровати.

– Я орал, – соврал Рома.

– И что ты орал? Выпустите меня! Новый год скоро! Санта Клаус пропадет без своего любимого оленя! – медсестра засмеялась, – любимого оленя, – повторила она. – Смешной ты. А зря. Олень должен быть серьезным.

– Я – не олень, – спокойно ответил Рома.

– Да ну, – засмеялась злыдня, вставая. – Ну раз ты не олень, то и не надо быть серьезным.

Медсестра поменяла капельницу и поставила напор на полную, что бы текло быстрей. Ей надо было успеть залить в больного еще 4 емкости.

– А разве можно так быстро включать? – на всякий случай уточнил Рома.

– Мне можно. А тебе скоро будет все равно.

Рома смотрел, как текут капельки по трубочке, как мигают лампочки у соседней стены. Было темно и тихо. Ночь. Все спали. Сколько времени было непонятно. Часов в палате не было. Рома сбился со счету сколько банок и пакетов поменялось на капельнице. Вода втекала в него не переставая. И вытекала тоже. Мочеприемник уже несколько раз сливали. Рома уснул.

8. Завещание

Тем, кто меня любил, если есть такие,

Просьба-анекдот в моем непопулярном стиле:

«Сожгите мой труп, а пепел конечно же ветру

И забудьте навсегда о моей жизни, любви и смерти».

А тем, кто меня ненавидел, если есть и такие,

Никаких просьб нет – помните сколько хотите.

Рома проснулся рано. Он открыл глаза и долго смотрел на противоположную стену. На ней под утренним солнцем появился красивый бирюзовый оттенок. К глючной скрипке, продолжавшей играть короткие мелодии, добавилась флейта. Играли они поочередно. Музыка была не безнадежная, но и не особо примечательная.

Рома напряжено думал, где раздобыть телефон. Надо было срочно позвонить Вере. Он хорошо знал свою жену. Если она один раз не дозвонится, то начнет звонить через каждые пять минут, а если не дозвониться опять, то погрузится в состояние паники и начнет действовать. Ее действия в состоянии паники без шуток представляли реальную угрозу для окружающих и для нее самой. Надо было срочно позвонить и сказать всего пару слов: «не переживай, все в порядке, я – в реанимации». «Хотя нет, про реанимацию лучше не говорить. Скажу, что меня перевели в другое отделение, а телефон сломался. Блин, у меня же есть планшет. С него тоже можно звонить. А если сломался планшет с телефоном, то это уже чушь. Лучше сразу сказать, не переживай, встретимся завтра в морге. Ха-ха, как смешно. Она хоть знает куда меня отвезли? Я ей вчера вроде сказал номер больницы, но расслышала ли она, а если расслышала, то запомнила ли? Только бы не начала звонить. Только бы не начала звонить».

В палату гремя ведром вошла уборщица и стала мыть пол.

– Извините, – обратился к ней Рома, когда она поравнялась с его кроватью. – Дайте, пожалуйста, телефон. Один звонок, два слова и всё. Я вам потом деньги отдам.

Уборщица, услышав заготовку больного замерла. На ее лице зависла испуганная растерянность.

– У меня денег почти нет. Я с Владимирской области. И вообще я телефон дома забыла, – извиняющимся голосом сказала она. – У меня сегодня смена кончается. Я сейчас домой поеду.

В кармане ее халата был виден телефон – дешевый, с кнопками. Уборщица перехватила Ромин взгляд и ничего не сказав, вынесла ведро в коридор. Пару раз махнув тряпкой на прощанье, она вышла из палаты.

«Она – нищая, поэтому жадная. Хотя, блин, нашла на чем экономить. Одна минута – два рубля. Точно разбогатеет, дура», – подумал Рома и стал ждать медперсонал. Тут он вспомнил, что не стал диктовать телефон жены, когда заполняли его карту. Зря он это сделал. Если с ним что-нибудь случится, ей даже не сообщат. «Сколько же времени? Хотя бы часы повесили. Вроде только рассвело».

В палату, весело насвистывая, вошел медбрат. Он был невысокий, квадратненький. Следом за ним, вошла молодая медсестра. Они продолжали разговор, начатый в коридоре.

– …надо было на собрании выступать. Залез на задний ряд и помалкивал, а теперь орёшь, – говорила медсестра.

– И чтобы это изменило? – вопросом ответил медбрат.

– Ты бы не орал сейчас.

– А я и не ору, – ответил медбрат. Он и правда не орал. – Я увольняюсь. Сейчас Сергеевна придет – напишу заявление.

– Витя, правда, что ли? – удивилась медсестра.

– Да. Я уже решил. Задолбало. Пашу тут, как Д’Артаньян: один за всех. Никто ничего не делает. Чуть что, Витя, Витя, сбегай, принеси. А премия где? Охренели. Сегодня делаю только то, что должен и всё. Сейчас натыкаю им, – медбрат Витя, кивнул в Ромину сторону, – и пойду на диванчик играть в танчик. Я сегодня им устрою, – Витя опять кивнул в сторону нового больного. – Запомнят меня, падлы. Пошли покурим.

Витя вышел из палаты. Медсестра пошла за ним, но тут же вернулась. Быстро пройдя к окну, она что-то взяла на подоконнике и снова пошла в коридор.

– Извините, – остановил ее Рома. Медсестра остановилась и с готовностью подошла к больному. – Моя жена не знает где я. Можно один звонок с вашего телефона. Всего два слова.

– Нет. Нельзя, – сказала медсестра без эмоций и вышла из палаты.

«Тоже жадная, – расстроился Рома. – Это у них профессиональное что ли? Надо деньги им предложить. Пару тысяч предложу. Пару тысяч за звонок – это почти как полцарства за лошадь».

Вскоре в палату вернулся медбрат Витя. Он насвистывая стал расставлять на железной тумбочке банки и склянки. Наведя порядок, он пошел обновлять капельницы и делать инъекции больным.

– Дайте позвонить, – попросил Рома, когда Витя подошел к нему. – У меня деньги есть наверху. Я заплачу… много.

– Сколько? – засмеялся Витя. В его кармане, как по заказу, прозвенел короткий звонок. Витя достал большой смартфон, пару раз провел по нему пальцем и положил назад.

– Тысячу, – сказал Рома, решив в последний момент, что две тысяч за звонок будет слишком жирно.

Витя засмеялся еще сильней.

– Бывают миллионеры, а ты – тысяченер, – засмеялся он. – Я тоже мог бы стать тысяченером, жаль нет телефона.

– Нет?

– Нет.

Витя открутил соединительную гайку с катетера на Роминой шее, воткнул туда шприц, ввел раствор, после чего снова подключил к катетеру капельницу. Продолжая насвистывать, медбрат вернулся к своей тумбочке. Рома закрыл глаза. Он понял, что никто позвонить не даст. Ему представилась Вера. Она бежала по улице, таща за собой Лизу. «Мама, подожди. Мама, постой», – кричала дочка, но мама ее не слышала. А на улице был мороз, вьюга, буран. Ветер дул им навстречу, но Вера бежала все быстрей и быстрей. Потом Рома увидел в руках Веры большой нож. Потом как она пытается этим ножом отрезать голову какому-то бородатому мужчине. Рома испуганно открыл глаза. «Что за бред, – прошептал он, – а может и не бред. Я же ее знаю».

Время тянулось медленно. Рома задремал, потом проснулся. Тут в палату быстро вошла высокая стройная женщина в белом халате. На вид ей было чуть за 30. У нее были длинные распущенные светлые волосы. Она была симпатяжкой. Рома завороженно следил за ней. Ему показалось, что время замедлилось как в кино, когда представляют зрителям главную героиню. Женщина по-хозяйски осмотрела палату. Рома решил, что она главный врач этой реанимации.