Владимир Колотенко - Верю, чтобы познать

• Название: Верю, чтобы познать
• Автор: Владимир Колотенко
• Жанр: Научная Фантастика

Книга вторая.

Главные герои, освоив технологию клонирования человека, создают основы теории и методологию практического воплощения построения совершенного общества (Новой Атлантиды) путём клонирования известных исторических личностей (Эхнатон, Александр Македонский, Цезарь, Наполеон, Ленин, Эйнштейн…) и наших современников.

Георгий Чуич (главный герой) решается клонировать Иисуса Христа (Второе пришествие).

Клонированный Иисус – рукотворный бог – в назидание своим создателям, отважившимся замахнуться на Божий промысел, организует распятие Жоры и его казнь на костре усилиями тех, кого удалось клонировать.

Наследница фараонов и поэт божьей милостью, Тина предлагает свой Путь спасения человечества – Слово!

Ведь в Начале Всего было Слово! Её стихи – гимн совершенству! К тому же, Тина - посвящённая и «продвинутая», несущая в своём геноме сакральные знания шумеров и вавилонян, предлагает «спасительный Ковчег» - совершенствование сознания, позволяющий оглохшему и ослеплённому «достижениями» нашей цивилизации человечеству, пересечь границы непознанного и постичь тайны богов…

Её дочь, Элис, – зачаток новой расы людей…

Ей - и карты в руки…

---

Когда я подхожу к Ане, она улыбается:

- Ты у меня такой спортивный, - говорит Аня, - высокий, стройный, если не сказать худощавый, правда, еще не прожаренный южный солнцем, но уже розовый, как вареный рак. Даже седина тебе теперь к лицу.

Я не остаюсь в долгу:

- У тебя очень красивые ноги.

- А плечи, а?.. И разве ты прежде этого не замечал? Идем поплаваем?

- С радостью! - говорю я.

Мы зашли в море и недолго поплавали. Я поразился: Аня резвилась в воде, как ребенок, ныряла и била ладонями по воде, смеялась, она чувствовала себя в воде как рыба, я и не подозревал в ней столько ребяческой страсти. Потом она стояла на берегу, этакая ундина, и мне оставалось только любоваться ею и завидовать, чего греха таить, завидовать самому себе. Когда мы уже уходили, я посмотрел в сторону своей партнёрши по волейболу, она ждала моего взгляда, приветственно помахала рукой, и её спутник сделал то же. Они улыбались. Мы так и не узнали имён друг друга и так и разошлись, чтобы никогда больше не встретиться. Даже взглядами. Единственное, что останется в нашей памяти - волейбол, который, как оказалось, прекрасно сближает людей.

Я вдруг подумал: а как бы отнеслась к этому Тина? Не знаю, почему вдруг мысль о Тине пришла мне в голову. Осудила бы! Точно! И суд её был бы строгим. Пожалуй, даже жестоким! Наверное! Ей, видите ли... да-да, - подавай альковы и всякие там апартаменты... Она у нас сноб? Не берусь судить, как бы там было, если бы Тина оказалась рядом со мной в воде, но мне кажется, что...

Не, не берусь!

Не судите, да не судимы будете!

И какая ещё Тина?

- А ты бы как поступила? - спрашиваю я Лену.

- Я бы тоже использовала только свою упаковку, - уверенно произнесла она.

После полудня, осоловевшие от жары, мы с Аней спасались бегством в тень экзотических растений на ее вилле.

- Надеюсь, тебе здесь нравится?

Аня улыбалась, как и положено гостеприимной хозяйке, и не переставала болтать без умолку. В жизни немногословная, она вдруг дала себе волю выговориться. Видимо, ей этого здесь недоставало. Мы сидели в плетеных креслах-качалках, потягивая из толстых стеклянных стаканов холодное, разбавленное водой с кубиками прозрачного льда, слегка сладковатое вино и, не умолкая ни на миг, рассказывали друг другу свои истории.

История Тины по-прежнему всё ещё ждала своего часа.

И всё же мне было жутко интересно - как бы она поступила? Шарахнула бы меня по башке своей влажной ладошкой?

Или...

Глава 13

Мы говорили о ее работе, как обычно говорят о неизбежной повинности.

- Знаешь сколько мне лет?

- Сколько и зим.

- У нас в кабаре лимит возраста - 33 года. Я ушла раньше и уже несколько лет не танцую. Но у меня своя школа, имя, я - personality, как сейчас принято говорить, личность, здесь меня все знают и доверяют моему имени. Здесь, понимаешь, - она на мгновение задержала дыхание, затем добавила, - моя родина. Здесь, а не там меня расслышали.

Она показывала мне свои фотографии.

- Это мы после встречи Нового года, а здесь мы на пикнике...

Я только восхищался.

- Мой первый муж...

Аня взяла фотографию и долго смотрела. Я ни о чем не спрашивал.

- Он погиб в авиакатастрофе, самолет упал в океан...

Я только слушал.

- Он вытащил меня из такого дерьма. Ты должен знать это: для меня до сегодняшнего дня не было имени, которое я могла бы поставить рядом с его.

Я ее понимал.

- Он был счастлив с тобой?

- Это мне везло. Но однажды приходит время, и ты отпускаешь прошлое.

Иногда мы сидели до восхода солнца. Кто такой Анри я не спрашивал.

- У меня теперь свой бизнес, мои девочки танцуют по всему побережью. Хочешь посмотреть? У меня работают и наши девчонки. Мягкая красота, обаяние славянки, украинский шарм, - все это очень ценится здесь...

- А теперь расскажи о себе, - сказала она.

- Я не думаю, что это будет тебе интересно.

Я узнал множество новых, совершенно неожиданных и невероятных черт в ее характере. Но то, что она однажды сказала, меня потрясло.

- Знаешь, пока я работаю, я еще чувствую какой-то зов жизни, но если случится так, что работа вдруг кончится - я не вижу причин жить дальше.

Я не мог даже представить себе, что в такой светлой и ясной голове могут мелькать такие мрачные мысли.

- Хочешь, - неожиданно предложила она, - я покажу тебе Ниццу? Ты теперь со своими клонами не скоро выберешься сюда.

- Валяй, - согласился я.

О Ницце я много читал и слышал: главный город Французской Ривьеры расположен на берегу Бухты Ангелов и на склонах холмов, окружен предгорьями Приморских Альп и прекрасно защищен ими от холодных северных ветров...

- Пойдем, как твои пятки?

Мы брели босиком по прохладным каменным плитам Старого города среди каменных строений трехсотлетней давности и Аня, как заправский гид и хозяйка этих владений рассказывала их историю и нравы теперешних хозяев.

- Набережная так и называется - Английская, Английский променад, Promenade des Anglais, - уточнила она по-французски, - излюбленное место встреч всех влюбленных.

- Всех? - спросил я.

Она сделала вид, что не заметила моего тона, призывавшего ее к откровению, только просто сказала:

- Семь километров любви.

Иногда мы встречали ее знакомых.

- Бонжур, Анни!

- О, Цезарь, привет!..

Я даже оглянулся: не каждый день ведь встречаешь живого Цезаря!

Со времен римлян сохранились остатки амфитеатра (II-III вв.).

- Дворцы и виллы, стиль рококо периода Belle-Epoque, ты хотел бы здесь жить?

Иногда мы останавливались и я, задрав голову, рассматривал какой-то фасад или балкон, утонувший в зелени и цветах, потом мы шли дальше.

- Красиво! - восторгался я.

- Семнадцатый век. Здесь жили князья, пэры, а теперь сэры и лорды, и современные Бендеры вроде тебя. Ты хотел бы здесь жить?

Не первый раз Аня в шутку называла меня Остапом Бендером, видимо, все наши затеи с устроением счастья для всего человечества она считала авантюрой чистой воды. Я пропускал ее шутки мимо ушей, иногда соглашаясь, что в чем-то она и права. Ведь, известно, что в каждой шутке... Но я понимал и другое: как трудно будет ее убеждать. «Ты думаешь, им нужна твоя пирамида?» - на каждом шагу слышалось мне. Да-да, иногда мне слышалось... и другое:

- Обвиняемая в дурном вкусе, архитектура прошлых веков, - говорила Аня тоном знатока древних стилей, - сегодня реабилитирована. Ты же не станешь мне возражать, если я скажу, что ее фантазия и роскошь теперь кажутся настоящим гимном наслаждению.

- Не стану.

Многочисленные рынки и цветочные базарчики просто хватали нас за шорты, зазывая купить что-нибудь быстро и недорого. Всего было полно. Я купил Ане пестрый букетик каких-то полевых анютиных глазок или незабудок, чем доставил ей сказочное удовольствие.

- Ты не забыл мои вкусы.

Я никогда не думал об этом. Не думал и сейчас, я действительно был очарован этим французским раем, и чем сильнее я им восторгался, тем больше у меня было сомнений: что если моя пирамида строится на песке? Не здесь, на гранитном золоте богачей и шулеров, а на зыбком песочке моей всевселенской мечты. Да они и слушать меня не станут!

- Можно к Матиссу, а хочешь - к Шагалу или Массену, к импрессионистам... Куда?

Мне было безразлично. О музыке Массена я ничего прежде не слышал, к Шагалу и его библейским мотивам был, по-моему, равнодушен, а с Матиссом давно хотел познакомиться.

- Здесь рядом улица Дез-Арен. Здесь все рядом.

Я не мог объяснить, почему Матисс, его огненно-розовые или ярко-красные летающие танцовщицы, однажды увиденные мною на какой-то репродукции, так запали мне в душу.

- Он здесь и умер, в Ницце.

Это известие еще более заинтриговало меня и определило окончательный выбор: конечно, Матисс! Мне было любопытно... Не могу объяснить, но мне теперь было просто невтерпеж взглянуть на Матисса. Ведь не только танцовщицы написаны таким молниеносным огненным росчерком его вдохновенной кисти!

Чтобы попасть в музей нам пришлось отказаться от прогулки на яхте.

Матисс!

- Жаль, что сейчас не зима, - сказала Аня, когда мы ужинали в каком-то ночном ресторанчике, - я бы показала тебе Карнавал. Чего только стоит знаменитая Битва цветов на набережной! Самые красивые манкенщицы Лазурного побережья едут на огромных платформах, как Клеопатры. Ты ведь любишь красивых женщин?

- Ты - лучшая!

- Это твоя дежурная фраза?

- Ты, знаешь...

- Брось, - прервала меня Аня, - не утомляй себя эпитетами, лучше скажи: ты думаешь я смогу?

- Ты - сможешь!

Когда мы уже лежали в постели, Аня неожиданно сказала:

- А знаешь, ты меня...

Она на секунду задумалась, затем:

- ...я вдруг поверила в то, что мы с тобой могли бы...

Она пристально посмотрела мне в глаза, не решаясь что-то сказать.